Джанис Мейнард - Фантазии о счастье

– Ах! – воскликнула она.

– Это правда.

– Куда ты направился?

– Сначала в Лондон. Я познакомился с частным детективом, который раньше работал в Интерполе.

Фиона сморщила нос.

– Зачем тебе понадобился частный детектив?

Хартли ссутулился, выражение его лица было мрачным.

– За два дня до нашей с тобой встречи на свадьбе я получил записку от шантажиста.

– Серьезно? – недоверчиво спросила она.

– В письме шантажист угрожал сделать достоянием гласности неприятную семейную тайну Тарлтонов, если я не выплачу ему миллион долларов.

– Хартли, это похоже на шпионский роман.

– Дело в том, что моя мать содержалась в психиатрической клинике в Вермонте. Ее поместили туда, когда мы с братом и сестрой были подростками. Несколько человек в Чарлстоне знают правду.

– И что же вы решили делать?

– Здоровье моего отца пошатнулось. Джонатан надрывал свою задницу в «Тарлтон шиппинг», пытаясь удержать бизнес на плаву. Моя сестра тосковала по матери. Наша жизнь не была безмятежной. Но нам не нужны сплетни.

– Все знают, что от шантажиста невозможно навсегда откупиться.

– Конечно нет. Но мне нужны были деньги, на всякий случай. Я не мог знать, что предпримет шантажист, если не получит деньги.

– Что сказал Джонатан?

– Я ему ничего не сказал. Думал, что справлюсь со всем своими силами. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было не слишком умно.

– Вынуждена согласиться с тобой, ты должен был ему рассказать. У вас в банке был миллион долларов?

– Не совсем. Я уже говорил тебе о Джонатане. Он играет только по правилам.

Ее глаза расширились.

– И что ты сделал?

Хартли пожал плечами:

– Я снял деньги с нашего счета на работе. Это не было воровством. Я владею четвертью бизнеса.

– Но ты не сказал Джонатану, что происходит.

– Нет. Я хотел взять эту гранату в руки и обезвредить ее. Я никогда не думал, что мой брат и мой отец сделают самый худший вывод.

Она медленно покачала головой:

– Ты слишком многого хочешь, Хартли. Ты требуешь слепой веры.

– Разве они меня не знают? Зачем мне брать деньги, если не по чертовски веской причине?

– Секреты все время дают обратный эффект. – Фиона поморщилась. – Не могу сказать, что я виню их, Хартли. Конечно, ты понимаешь, что это было ошибкой.

Может, сейчас, с оглядкой на прошлое, он это понимал.

– Ну, я не могу изменить того, что сделано.

– Мейзи, кажется, простила тебя.

– Только потому, что отец и Джонатан держали ее в неведении. Если бы она знала правду, тоже оказала бы мне холодный прием.

– Давай вернемся назад. Итак, ты взял деньги и поехал в Лондон. Что дальше?

– В конце концов мне удалось отследить письмо до маленькой деревушки в Швейцарии. Оказалось, что шантажист – родственник нашей матери, точнее, ее дядя.

– Но зачем ему причинять вред вашей семье?

– Как оказалось, он всего лишь пытался привлечь мое внимание. Для дяди Ганса настали тяжелые времена. Затянувшаяся болезнь лишила его сбережений. Он рисковал потерять свой дом и молочную ферму.

– Ты передал его властям?

– Как я мог? Он старый, больной человек. Семьи не осталось. Я чувствовал, что чем‑то ему обязан.

– Значит, ты все‑таки дал ему деньги?

– Я расплатился за его дом и положил немного наличных на его банковский счет. Совсем немного, но он был благодарен, и меня это радовало. Из того миллиона, что я взял, почти ничего не потрачено. В конце концов я остался с Гансом на пару месяцев, заполняя пробелы в своих знаниях о семье. У него сохранилось много вещей – наследие, которое нужно передать дальше.

Фиона нахмурилась.

– Ты что‑то недоговариваешь. Зачем ты вернулся в Чарлстон три месяца назад? А потом снова уехал?

– Я вернулся, чтобы поговорить с отцом, братом и сестрой о том, почему уехал. У меня была информация, которую они должны были знать. Но я струсил в последнюю минуту. То, что я узнал в Европе, было бомбой, которая угрожала взорваться у меня перед носом. Ты была единственным человеком, с которым я виделся и разговаривал. После той ночи в твоей постели я вернулся в Швейцарию, чтобы забрать свои вещи.

– И что потом?

– Дядя скончался. Довольно неожиданно. Я был вынужден улаживать его дела.

– Даже тогда ты не поговорил со своей семьей?

– Я не мог, этот разговор нужно было вести лицом к лицу. Но теперь, когда Ганса не стало, думаю, не лучше ли мне оставить при себе то, что я узнал.

– Что это за ужасная тайна, Хартли?

– Наша мать, которая содержится в клинике в Вермонте и которая больше не узнаёт нас, потому что ее психика полностью разрушена, – на самом деле не является нашей матерью.

Фиона вскочила и подошла к Хартли. Обняв его за талию, она прижалась щекой к его груди.

– Это даже не имеет смысла.

Он высвободился из ее объятий и стал снова мерить шагами комнату.

– По‑видимому, когда мы с братом и сестрой были совсем маленькими, отец увез нашу мать в Швейцарию, навестить ее семью. Она не была там с тех пор, как они поженились. Родители оставили нас в Чарлстоне с няней. По словам Ганса, наша мать покончила с собой, когда они были в Швейцарии. Очевидно, она это планировала уже некоторое время. Там была записка. Ганс все еще помнил об этом. По мнению матери, лучше всего было совершить самоубийство там, откуда слухи не дойдут до Чарлстона. Может быть, она думала, что мой отец представит ее гибель как несчастный случай. Черт возьми, я не знаю. Она была очень больная женщина.

– Но я не понимаю. Кто в таком случае живет в Вермонте?

Он остановился и повернулся к ней.

– Моя тетя. Сестра‑близнец моей матери.

– Господи… – У Фионы закружилась голова.

– По словам Ганса, после смерти моей матери тетя вызвалась выйти замуж за моего отца, вернуться с ним в Штаты и стать нашей матерью.

– Но наверняка кто‑нибудь заметил бы.

– Я же говорил тебе, что мой отец практически изолировал семью. Теперь, когда я знаю, в чем причина, вся эта секретность имеет гораздо больше смысла. Может быть, он боялся. Он знал, что его бизнес держится на плаву только благодаря его усилиям. Может быть, он думал, что справится. Или, может быть, он так обезумел от горя, что помешался.

– В это трудно поверить…

– Ганс показал мне фотографии двух женщин, стоявших рядом. Сестры были похожи как две капли воды. Весь домашний персонал здесь, в Южной Каролине, тщательно проверялся, это были доверенные люди. А мы, дети, были слишком малы, чтобы заметить разницу.

– Не знаю, что и сказать. Возможно, я покажусь тебе легкомысленной, но быть приемным ребенком не так уж плохо, поверь мне. Выходит, твой отец потерял не одну, а двух жен из‑за душевной болезни?

– Да. И, я полагаю, он рассудил правильно, изолировав вторую миссис Тарлтон, когда она начала проявлять признаки того, что может навредить себе или одному из нас. Она не была той женщиной, которую он любил. Это трагедия. Он так рано потерял любовь всей своей жизни.