Джанис Мейнард - Фантазии о счастье

Джонатан положил руку на плечо Хартли, и тот поднялся на ноги, и теперь они стояли, глядя в глаза друг другу.

– Мне очень жаль, Хартли. Видит бог, я никогда не смогу загладить свою вину перед тобой. Я должен был догадаться, должен был доверять тебе.

Лицо Хартли просветлело.

– Черт возьми, Джонатан, даже Фиона сказала мне, что ожидать слепой веры от вас, учитывая обстоятельства, было очень трудно. Давай покончим с этим. У меня год жизни ушел на эту историю. Я хочу вернуться к нормальной жизни.

И Джонатан крепко обнял брата. Когда они наконец разжали объятия, на глазах у обоих предательски блеснули слезы.

– Я тоже этого хочу, – признался Джонатан. – Сегодня был тяжелый день. Мы будем иметь дело с этим в течение длительного времени, каждый в своей жизни. Но мы же семья. Мы справимся.

Мейзи встала, чтобы присоединиться к своим братьям, и теперь все трое стояли рука об руку. Она поцеловала каждого в щеку и одарила их ослепительной улыбкой.

– Я страдала оттого, что вы были в ссоре, и счастлива, что все позади.

Лизетта подошла к мужу и обратилась к собравшимся:

– Вы все это знаете, что мы с Джонатаном пока еще остаемся в пляжном домике. Почему бы нам не устроить пикник на пляже сегодня вечером? Мы можем посмотреть на звезды. Что вы на это скажете?

Все, кроме Фионы, громко ответили «да».

– Звучит замечательно, – сказала она Мейзи. – Я приду, если смогу, но у меня есть парочка вещей в работе. Я дам тебе знать.

Мейзи была явно разочарована.

– Но ты же будешь на моем дне рождения?

– Я сделаю все, что в моих силах.

Если ее уклончивость и смутила Хартли, то он не подал виду. Он по очереди обнял членов своей семьи.

– Пикник сегодня вечером – это здорово, но я думаю, что нам всем нужно время, чтобы все осознать. Фиона и я увидимся с вами позже.

В последовавшем всеобщем бегстве Фиона не стала опровергать его заверения. Все равно рано или поздно семья Хартли поймет, что они с Фионой расстались.

Выйдя на парковку, он покрутил головой и ослабил галстук.

– Я выжат как лимон, но обещание поговорить остается в силе, дорогая. Куда ты хочешь пойти?

Она взглянула на часы.

– Я думаю, в этот час еще не будет много народу в ресторанах. Как насчет того нового маленького отеля рядом с домом Хаймана? В их ресторанчике есть оладьи с моллюсками, которые я давно хотела попробовать. И кабинки удобные.

– Звучит неплохо, – сказал он, снял пиджак и бросил его на заднее сиденье, затем закатал рукава.

Фионе показалось, что он избавился от всех стрессов, боли и печали последних месяцев. А она собирается отправить его обратно в бездну? Но как она могла продолжать лгать любимому человеку? Как она могла скрыть от него, что он будет отцом ее малыша?

Посетителей в ресторане действительно было немного. Фиона попросила отдельную кабинку. Хозяйка усадила их в тихом закутке в зале второго этажа.

Когда Хартли извинился и вышел в туалет, Фиона сунула официанту, который принес еду, двадцатку и попросила не беспокоить их.

Вероятно, выражение ее лица было многозначительным, потому что молодой человек энергично закивал и заявил, что подойдет к ним, только если они сами позовут.

Еда была великолепной. Хартли проглотил блюдо с моллюсками, устрицами и огромную порцию салата. Фиона жевала оладьи и делала вид, что ест суп из морепродуктов. Она так нервничала, что покрылась испариной, несмотря на исправный кондиционер.

Настроение Хартли резко улучшилось.

– Я так рад, что все закончилось. – Он взял ее руку и поцеловал костяшки пальцев. – Спасибо, Фи, ты меня спасла там.

Его улыбка была невероятно обаятельной и нежной.

– Пожалуйста, – сказала она. – У тебя отличная семья, столько всего обрушилось на вас, но все справились. И ты справился.

Ее сердце разрывалось от любви к нему.

Она должна была заставить его передумать.

Она должна была это сделать.

Время шло, и Фиона с Хартли не могли сидеть здесь весь день. После второй порции напитка Хартли зевнул и вытянул ноги под столом.

– Один из нас встал рано, – поддразнил он.

– Ты мог бы разбудить меня, чтобы попрощаться.

– Нет, – весело ответил он. – Если бы я тебя разбудил, не смог бы отказаться от соблазна заняться с тобой любовью.

– И я тоже, – сказала она, чувствуя, что нервы ее на пределе.

Хартли погладил ее по руке.

– О чем ты хотела поговорить, Фиона? Неужели ты наконец решила позволить мне спать на твоем диване?

Она не улыбнулась, и Хартли склонил голову набок.

– Фиона? – Он нахмурился. – В чем дело? Чем ты так расстроена? Что бы это ни было, я помогу тебе все исправить.

От волнения у нее стучали зубы.

– Я беременна, Хартли. Извини. Должно быть, это случилось в тот день, когда ты неожиданно вернулся из Европы. Мы тогда немного сошли с ума и были неосторожны, может, презерватив порвался. Не существует стопроцентной защиты.

Хартли молчал. Он смотрел на нее, но его глаза были пустыми, он словно окаменел.

– Скажи что‑нибудь, – взмолилась Фиона. – Пожалуйста.

Она понимала, что выбрала неподходящее время для своего сообщения, но и тянуть больше не могла.

Она предпочла бы, чтобы он накричал на нее, выругался, да что угодно… но он молчал. Наконец Хартли вытащил бумажник, извлек из него стодолларовую купюру и сунул ее под контейнер с сахаром. Затем он вышел из кабинки и пошел прочь.

Хартли отправился на пикник на пляже. Ему совсем не хотелось туда идти, но он причинил членам своей семьи слишком много боли, чтобы отказывать им в такой малости. Он извинился за отсутствие Фионы, поджарил себе хлебцы и маршмеллоу и устроил прекрасное представление человека, которому на все наплевать.

Как только у него появилась возможность уехать, не обидев семью, он уехал. Он не проходил мимо дома Фионы. Он не мог даже близко подойти к ее улице. Вместо этого он заехал в магазин спортивных товаров, купил толстый спальный мешок и поехал в свой недавно приобретенный дом.

Это был не столько дом, сколько мечта о доме. Мечта о том, какой могла бы быть его жизнь. Фиона рядом с ним, и все секреты наконец‑то раскрыты. Теперь он знал, что влюблен в нее. По‑настоящему, безумно, глубоко. Вероятно, так было уже некоторое время, просто он не давал себе труда осознать это. Перед встречей с адвокатом он внезапно понял, что не может пойти туда без Фионы. Ему нужно было, чтобы она была рядом в такой важный момент.

Каким же наивным дураком он был, думая, что все может быть хорошо! Жизнь всегда ждала своего часа, чтобы настучать ему по голове. Его боль и ужас были так глубоки, что поглотили его. Он не мог избавиться от того, что узнал в Швейцарии. Он никогда не сможет стереть из памяти фотографии, которые ему показал дядя. Ужасные свидетельства самоубийства. Кровь. Так много крови! И лицо его матери, бледное и прекрасное в смерти. Он видел и другие фотографии. Мама в детстве. Смеющаяся. Беззаботная.