Алена Белая - Обман

– Забирай. Если что – твои.

Макар усмехнулся, но Мирон был благодарен, что он ничего не съязвил в ответ. Он дождался пока Макар закурит и медленно стал выезжать с площадки тюремной территории.

– Как семейная жизнь? – Макар с наслаждением выпустил струю дыма.

– Все хорошо. Она понравится тебе. Немного взбалмошная, но, – Мирон запнулся, не зная, как охарактеризовать жену. Из него рвалось много эпитетов, но все они были слишком личные и глубокие, а перед Макаром, который по жизни был хроническим ловеласом, не хотелось оголять сильную привязанность к одной единственной женщине.

– Все понятно. Самое время вспомнить чему нас учила мама: не раскидывать носки, не пить чужой сок и пользоваться в туалете освежителем. Что там еще…

– Ну не все так запущенно, – протянул Мирон.

– Черт, забыл самое главное, – начал заговорщицки Макар, а потом увидев заморгавшие в ускоренном темпе глаза Мирона не выдержал и рассмеялся, – не забывать опускать сиденья унитаза.

Мирон тоже рассмеялся, но по его смеху нельзя было сказать, насколько точно в цель попал ничего не подозревающий Макар.

Братья неспеша поговорили о прошлом. Вернее, больше старался говорить Мирон, а Макар лениво курил и лишь изредка что-то поддакивал. Мирон, аккуратно обходя кусок тюремной жизни Макара, поведал последние новости и предложил брату попробовать себя фрилансером.

– Ты же замечательный художник, тебе цены нет. Освоишь компьютерную графику, заказчики с руками отрывать будут.

– И буду таким же специалистом, как ты?

Мирон так и не понял, просквозила ли в голосе брата насмешка или ему это показалось.

– Ты всегда будешь круче меня. Мы оба это знаем.

Макар не стал церемониться с братом и вежливо отвечать, что Мирон ему, дескать, льстит. Вместо расшаркивания ножкой, он потянулся и щелкнул суставом.

– Заманчиво ты рассуждаешь, но знаешь, я все же немного приду в себя, для начала.

Мирон покраснел и кивнул головой. Черт, его, как всегда, несет, он и забыл, что Макар все эти года не на курорте прохлаждался.

– Конечно, главное ты на свободе, остальное подождёт. Деньги и у тебя есть – твой счёт, наверное, скоро лопнет от процентов. Приди в себя, расслабься, девчонок потискай, – Мирон не заметил, как мечтательно стал звучать его голос. Одернув себя, он для серьёзности прокашлялся и замолчал, не отрывая глаз от дороги.

Майка сразу услышала шум подъезжающей машины, шорох шин по гравию и монотонный звук двигателя моментально нарушили загородную тишину. Она находилась в саду, который на голом месте воздвигла своими руками и занималась уничтожением сорняков. Ей пришлось встать с колен и отряхнуть прилипшую землю. Она стянула перчатки и сделала козырек из ладони, когда смотрела на приближающихся мужчин. Солнце слепило в глаза – вечерами здесь был изумительный закат. Прежде, чем обжигающий диск плавно погрузится в толщу деревьев, стройным рядом расположившись на горизонте, он ярко осветит дом своим теплым оранжевым цветом. А маленько озеро, которое расположилось в метрах 30 от дома, зеркально удвоит перелив малиново-апельсинового заката. Но сейчас, лучи слепящего солнца ее нисколько не радовали, а лишь мешали разглядеть прибывшего гостя, поэтому Майка неуверенно смотрела то на одно лицо, то на другое и лишь по разной прическе и одежде могла, не конфузясь определить, где находится ее муж.

Ну что ж, Макар выглядел не как зек и это уже радовало. Без наколок, без озлобленности на лице, без бритой под ноль головы. Такой же высокий, как Мирон, такой же темноволосый, те же пропорции, та же улыбка. Это все, что можно было увидеть при предательски слепящем солнце.

– Макар, это Майя. Детка, это мой брат.

Майка протянула руку и не нашла ничего более подходящего и вразумительного приветствия, чем:

– Добро пожаловать.

Рукопожатие Макара могло сказать ей многое: тёплая рука или холодная, мягкая или сухая, крепкое пожатие или вялое, длительность сжатия ее ладони или скорость по избавлению от ее прикосновения. Но Макар сделал все стандартно. Рука ни мягкая, ни твердая, ни холодная, ни тёплая. Он пожал ее руку и сразу же отпустил, восхищённо оглядывая их жилище, затем приобнял брата и сказал, что дом преобразился и теперь выглядит что-то вроде «дорого-богато». Мимо Майки пролетали его слова, но она вяло улыбнулась, услышав заверения мужа, что это ее заслуга, как и великолепный сад перед крыльцом, а сама она только сейчас осознала, что ее спокойная и правильная жизнь отныне нарушена и когда теперь восстановится – неизвестно.

После ужина Майка не стала мешать братьям предаваться воспоминаниям и личным разговорам, но скорее всего просто не хотела вникать в эти родственные связи глубже, чем следовало и, если она хотела держать родственника на расстоянии и перетерпеть его каких-то пару месяцев вблизи, а потом, на дальнем расстоянии, ей достаточно будет шаблонных, ничего не значащих фраз. Поэтому она не спеша вымыла посуду, что-то составила в посудомойку и тихонько вышла на маленький пирс, находящийся напротив дома. Майка смотрела на воду, перебирала вечер в памяти и отчетливо понимала, что братья не просто похожи, они две идентичные копии. Это пугало ее и вводило в замешательство. Когда с ней заговаривал Макар, Майка не могла избавиться от чувства, что говорит с Мироном и только усилие помогало ей не забывать, что отвечает не мужу, а его брату. Конечно, они были разные и не считая длины волос и одежды – они различались по разговору, жестам, взгляду. Хоть разрез и цвет глаз были одинаковы, во взгляде брата мужа было что-то другое, не то, что Майка видела каждый день во взгляде Мирона. Макар смотрел более нахально, более развязано, будто уже наперёд над нею насмехался, не зависимо от того, что она скажет. Он не стремился понравится Майке, и она с досадой это чувствовала. По ее мнению, сама она из кожи бы лезла вон, чтобы произвести благоприятное впечатление на родственника мужа.

Комната Макару понравилась. Он оценил большую кровать, вид с окна на цветущий сад. Майка показала ему шкаф с постельным бельем и сказала, что полотенца, предназначенные для него, будут в узком шкафике в ванной. Остальные мелочи решили обсуждать по мере их появления. Хотя, какие вопросы еще могут возникнуть? Ешь, пей, отсыпайся и до свидания.

Макар упал на кровать, раскинул руки и Майка с Мироном сразу вышли из комнаты. В конце концов, человек приехал домой, где, как не дома он найдет пристань, чтобы выдохнуть, расслабиться, а потом с новыми силами нацелиться на путь в будущее.

– Как он тебе? – сразу же спросил Мирон, когда они уединились в своей спальне.

– Он курит в доме.

– Отец всегда курил в доме.