Алена Белая - Обман

Майка, стягивала через голову платье, но при этих словах мужа круто развернулась и посмотрела на него сердитым глазом, который первый появился из вороха материала.

Мирон помог Майке вытянуть голову из платья.

– Оно тебе мало, по-моему.

– Знаешь, – сердито ответила Майка отбрасывая платье на кровать, – я понимаю, ваша мать разрешала курить отцу, но я, все же не хочу, чтобы вещи воняли как пепельница.

– Не, мама не разрешала курить отцу. Знаешь как мать боролась с этим? Она спички, сигареты всегда выносила на веранду, там и сквозняк, и детей нет, сиди и кури. Но отец не любил бездельничать, ведь он всегда работал, а курить без работы, это же сущее безделье для него. И он делал заначки. В карманах, в ящиках, даже за книгами прятал. Но мама всегда находила. Представляешь? Огромные стеллажи книг, до самого потолка, ты даже вообразить не можешь, какая была у нас библиотека, ведь отец был редактором газеты. Но мама всегда находила, как? Для меня до сих пор загадка. В итоге, в ящике на веранде скопилось огромное количество сигаретных пачек. Полные, полупустые, смятые, нераспечатанные. До сих пор помню. Родопи. Именно их впервые я и попробовал.

– Не заговаривай мне зубы, – Майка погладила рукой Мирона по волосам. Он нечасто вспоминал родителей, и такое откровение растопило Майкину злость. – Отучи его курить в доме.

Мирон обнял жену и ответил, что еще никому не удавалось приструнить Макара. А если и пытаться надавить, он взбрыкнет, как неуравновешенный подросток.

– Так ты его помнишь, каким он был до тюрьмы. Может он изменился.

– Хочешь, сама попробуй и увидишь.

– Ну нет. Я лучше потерплю, пока он не съедет.

– Ну как он тебе? Ты так и не ответила.

– Такой же как ты. Что я могу сказать.

Действительно, что можно сказать, когда один человек раскололся надвое. Это все равно, что терпеть переменчивый характер кого-либо. Сейчас он тебе улыбается, а через минуту смотрит с ярым недоверием.

– Может такой же, как и я, но характер у него покрепче моего будет.

– Не прибедняйся, милый, – Майка освободилась от рук Мирона и подошла к туалетному столику. – Ты настоящий кремень. Чего стоит только твое упорство по отстаиванию своего проекта. Сколько раз тебя кидали с ним? Сколько раз откатывали назад? Ты же не сдаешься. И не сдашься, верно?

– Значит и он не сдастся… И сможет восстановиться в этом мире. Мы поможем ему, Майка. Он не вернется больше туда.

Майка промолчала. Она стирала макияж и прикидывала в уме, стоит ли идти в душ или сразу в постель. Сегодня, от новых эмоций и бесконечных вынужденных разговоров она чувствовала, себя выжатой до упора.

– Как ты думаешь, ему комфортно было? – спросил Мирон, когда они готовились ко сну.

Майка вздохнула прежде, чем ответить.

– Я не заметила, чтобы он был смущен или расстроен. Мы его встретили, как почетного гостя.

«Еще бы, мы ему оба смотрели в рот, а он даже не потрудился стереть эту самодовольную ухмылку с лица»

– Ты приготовила сегодня очень вкусную говядину. Пальчики оближешь.

– Правда? Спасибо, милый. Старалась, как говорится в грязь лицом не ударить.

– Макару тоже понравилось, он тоже хвалил, обычно ему лень это делать.

Мирон подошел к ней сзади, убрал ее белокурые волосы в сторону и уткнулся лицом в предплечье. Как всегда, от его горячего и обрывистого дыхания, у Майки начинали дрожать внутренности, будто снизу живота готовился стартануть мощный миксер. Она потянула воздух носом и повернулась к нему. Он развязал ей халатик и дотронулся до неприкрытой груди. Майка откинула голову и повисла на руках Мирона.

– Вот увидишь, мы заживем крепкой счастливой семьей, – прошептал ей Мирон, когда они уже засыпали.

Майка скептически посмотрела на мужа и хотела уже сказать, что, вообще-то речь шла о каких-то двух месяцах, но решила, что в первый же день приезда его брата, это замечание будет выглядеть слишком эгоистичном и невежественным.

Но дни летели быстро, и Макар задержался намного дольше двух месяцев. Майка сначала тактично спрашивала мужа о планах его брата покинуть дом, но Мирон всегда отвечал, что не в состоянии указать брату на дверь, особенно, когда тот уязвим в социальном обществе. Потом Майка бросила затею допытывать мужа, и сама начала приглядываться к Макару, чтобы понять его мотивы и дальнейшие планы действий.

Однажды утром, Майка собиралась в город, чтобы закончить переговоры, по поводу ее работы в кулинарном журнале, который печатался раз в месяц. Майка от нечего делать, имея на руках диплом и опыт фотографа, иногда подрабатывала фоторедактором. По рекомендациям, которые носили ее имя из журнала в журнал, с печатной версии в онлайн и обратно, получалось у нее неплохо, а денежные гонорары хорошо поддерживали ее цветочное хобби.

Пока Майка стояла перед дверью и искала телефон в своей бездонной сумке, сверху, по перилам, как мальчишка, слетел Макар и радостно спросил:

– Ты в город? Захватишь меня с собой?

И выскочил на улицу. Майка держала в зубах дужку очков, поэтому только и могла недовольно промычать вслед захлопнувшейся двери. Она собиралась заскочить на цветочный базар, а теперь придется ехать вплоть до города, чтобы поскорей высадить незваного пассажира.

Раздраженно захлопнув сумку, Майка вышла на улицу и увидела, как Макар сидел в машине и беззаботно махал раскрытой ладошкой ей в окно.

– Какие-то дела в городе? – через некоторое время спросила Майка и придала своему голосу напускное безразличие.

Она медленно выруливала на главную дорогу и все время вытягивала шею, чтобы посмотреть в зеркало заднего обзора.

– Да. Хочу забрать свой мотоцикл.

– Что!?– у Майки округлились глаза и она взглянула на него поверх своих очков.

– Да, я заказал его еще в прошлом месяце, теперь наконец заберу своего красавца.

Они остановились у светофора и Майка снова взглянула на Макара.

Какой к черту мотоцикл? О работе надо думать, о работе!

Но Макар довольно мило улыбался и до боли в ее груди не хотел быть Макаром, потому что был вылитым Мироном. Серые глаза также слегка щурились, изящный нос заострялся, а широкая улыбка обнажала практически все зубы.

Майка ничего не стала говорить, она решила не трогать Макара, а действовать через своего мужа. Поэтому, пожала плечами, словно говорила, что покупка мотоцикла ее нисколько не интересует, напустила на себя серьезный вид и уставилась вперед на дорогу. Конечно, в ее голове пролетали миллион мыслей о сложившейся ситуации, но самая повторяющаяся была той, что твердила о существенной задержке Макара в их доме. Молодой человек не устает отдыхать. Он покупает себе игрушки, лениво сидит с удочкой на пирсе, иногда не ночует дома, но никогда не заводит разговор о том, что пора и честь знать.