Анна Цой - По льду

Подъездная дверь открылась крайне неохотно. На скрип и противный писк домофона я уже не обращала внимание, будто это могло иметь хоть какое-нибудь значение.

– Быстрее шевелиться не можешь? – раздалось позади от мужа, – ощущение, будто ты сдохла.

Я вдохнула морозный воздух улицы и выдохнула тёплый, поднявшийся паром к индевеющим ресницам.

– Оглохла? – уже совсем кричащее сбоку – мы вышли под козырек подъезда.

Говорить ему ничего не хотелось. Он, если честно, был таким, если не всегда, то после свадьбы точно. Если можно было так назвать нашу скорую роспись «по залёту». Сейчас Сонечка тихо сопела в массивной коляске, которую я толкала впереди себя по пандусу, пока мой «любимый и родной» пошатываясь жмурился от яркого солнца на первой ступени. Ещё бы – просидела бы я всю ночь перед ноутбуком в компании шумных друзей с пивом, точно не смогла бы стоять ровно.

Сейчас было девять утра, и он планировал как обычно лечь спать, в то время как шумный и крикливые мы тащились на длительную прогулку, чтобы не мешать ему.

– Ребёнка не заморозь, – решил проявить интерес к дочери он, – часа два хватит.

Я кивнула, прикидывая, что это время придётся разделить надвое и пойти в торговый центр в шести дворах от нашего дома. Выйдет даже больше из-за длительного пути туда и обратно.

Он достал из кармана пустую пачку сигарет, бросил в урну и выругался так, будто и не за ними шёл сейчас в магазин. В такие моменты он выглядел странным.

У нас было типичное знакомство на вписке, благодаря которой у нас и получилась дочь. Совершенно стандартная липкая гадость, выбраться из которой я желала уже год с того самого дня, как она произошла. Но никто из нас не был виноват в случившемся, и Соню я любила больше кого бы то ни было. Она была моим единственным спасением от окружающего мира.

Я свернула вправо и двинулась дальше по улице, в то время как Никита направился к местному магазинчику.

Мы переехали сюда неделю назад, убегая с прошлой квартиры впопыхах – эту пришлось найти за считанные часы. Район здесь был хоть и не самый плохой, однако намного хуже того, в котором мы жили ранее. Типичные серые хрущевки в обрамлении разбитого асфальта и грязных сугробов – так выглядела моя жизнь в прошлый год и будет выглядеть ещё долго.

Во двор зарулил большой чёрный внедорожник, заставив меня отпрыгнуть к чужому подъезду, чтобы не идти по дороге – бордюры здесь были крохотные. Сквозь тонированные окна ничего не было видно, однако громкая музыка словно специально была убавлена в тот момент, когда машина проезжала мимо нас с дочерью. Это заставило меня нахмуриться и проводить его взглядом. А он, словно надсмехаясь, остановился у нашего подъезда, нагло загородив все свободное место.

Дверь открывалась медленно, однако из салона он вышел быстро, как делал это всегда. Я закатила глаза. Путешествовать за мной по городу стало у него сродни игре – найдёт или не найдёт. Всегда находил. Может даже с дружками поспорить как быстро найдёт меня, в то время как я пыталась убежать от него подальше.

Артём с гадкой улыбкой оглядел меня, коляску, а после весело помахал рукой, мол «Давно не виделись».

Он делал так с того самого момента, как мы расстались год и два месяца назад. К слову, произошло это с кошмарным скандалом и угрозами от него. Для меня это было в прошлом, для него не забылось до сих пор. Потому, он решал переезжать за нами с мужем, чтобы иронично покупать квартиру рядом и с видом бывалого ловеласа водить туда своих новых девушек. Я в это время должна была, видимо, реветь в подушку или с ревностью бросаться на него с кулаками. Про первое комментарии я старалась не давать даже самой себе, а насчёт второго имела достоинство. Пускай измеримое граммами, но какое было.

Его появления каждый раз выглядели так, будто он оказывался рядом по чистой случайности. Я могла бы умерить своё эго, предположив, что так и есть, однако это был уже даже не пятый раз. За мной определённо следили. Нагло, бессовестно и абсолютно безнаказанно – ко мне никто не подходил, более того он со мной даже не разговаривал, потому Никита его даже не замечал. Наверное, Никита не замечал ровным счётом ничего вокруг себя, только если у этого нет монитора, в который можно глазеть.

Отвечать ему я естественно не стала, только прикрыла усталые глаза на пару секунд и отвернулась, чтобы продолжить путь подальше отсюда.

Меня ждало редкое для обычного дня спокойствие и тишина.

***

– Ты же знаешь, что я всё это не одобряю! Так зачем поступаешь, как первая дура?! – распылялась мама, – будешь звонить мне с такими новостями, то… можешь вообще сюда не звонить!

Я отняла от уха телефон, нажала на кнопку отключения вызова и отправила его в карман куртки. Она сама бросила трубку, в чём смысл перезванивать ей? Чтобы снова услышать крики? Я слишком устала от её извечных претензий и перестала вестись на эти провокации. Она сейчас сидит перед своим телефоном, смотрит в экран и ждёт моего преклонения.

Плохая дочь идеальной матери, желающей слышать только хорошее. Она до сих пор не смогла принять нашего расставания с Артёмом.

Идеальная пара для меня по их словам. Я не стала бы отрицать того, что в какой-то степени так и было, однако… всё было слишком сложно. Настолько сложно, что сама я себе не прощу этого никогда. Я была изменницей – мерзкой и отвратительной настолько, что не смогла бы оставаться с ним больше ни дня. Потому призналась в ту же ночь, собрала вещи и перебралась в съёмную квартиру. Тогда всё ещё было хорошо, и у меня было достаточно денег для этого – Тёма всегда позволял мне не работать и заниматься хобби. Благодаря этому моё увлечение рисованием развилась настолько, что мои картины начали покупать. Помню, как радовалась первой продаже, и могу отследить момент, с которого всё пошло на спал. Ночь моего падения и целый месяц сомнений и слез. А после… две полоски, врачи и поиск Никиты через знакомых и друзей. Не скажу, что осчастливила его собственной беременностью, но аборт мне никто делать не предлагал. Я бы и не сделала его при любом раскладе. Тогда я чувствовала себя даже лучше, чем сейчас – сейчас у меня не осталось вообще ничего, как в сердце, так и в мыслях. Проблема была в том, что испортила свою жизнь я сама. Никто не виновен в этом кроме меня.

– Шапку бы надела, и так в голове ничего нет, – вибрирующий голос и карие глаза, смотрящие на меня.

Не смеющиеся, но и не злые – скорее ожидающие от меня чего-нибудь. Артём потушил сигарету о металлический поручень и сделал обманчиво-расслабленный шаг к двери подъезда.

– Что ты здесь забыл? – решила поинтересоваться я.

Вышло как-то безэмоционально и будто совсем без интереса. Кажется, это почувствовал и он, отчего едва заметно дёрнул щекой и приосанился. В моей голове в этот момент словно бушевало море в попытках потушить щемящее совестью разгорячённое сердце.