Ирина Критская - Три судьбы. Часть 3. Ведунья
- Название:Три судьбы. Часть 3. Ведунья
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2022
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ирина Критская - Три судьбы. Часть 3. Ведунья краткое содержание
Три судьбы. Часть 3. Ведунья - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Эх, где мои года! Милка дорогая.
Потом посерьезнел, сообщил обеспокоенно
– Алка к речке дите в коляске повезла. Отсюда видать, ты последи. Димку не видала? Сено сложить бы пора, то со второго укоса, иль Кольку подождем? Погниет же, жалко.
Марина ласково посмотрела на мужа, вот ведь хозяин редкий, успокоила.
– Да жди, что уж. Завтра и выйдете, втроем то сподручнее.
Потом хитренько глянула, щелкнула мужика по конопатому курносому носу легонько, ласково
– Коль не наберетесь на радостях, конечно. Вон бутылей набрал – еле в подпол уволокла.
Маковники уже были горой сложены в огромную, чуть не с ведро, глиняную миску, дышали медово-маковым духом, заполнив дом ароматом, как пришла с реки Алла. За эти несколько недель ее, как подменили – веселая, румяная, она даже поправилась, вся сияла молочно-розовой белизной, светилась изнутри счастьем, довольством. Она просто с рук не спускала Агнессу днем, ночью тоже спала рядом – уговорила мужа сбить ей кушетку, поставила рядом с люлькой и уходила ночью, укладывалась поближе к девочке, слушала ее дыхание. Малышка особенно и не доставляла беспокойства приемной матери – спала всю ночь, сопела носиком, днем же почти не плакала, смотрела по сторонам круглыми голубыми глазенками, улыбалась всем, весело гулила.
– Уже напекла? Ух, мастерица, ты Марина, хоть учись у тебя! Вкусней твоей стряпни никогда не пробовала, тебе бы в повара пойти. Димку не видела, пропал с утра.
– Что вы ищете вчерашний день? Нет вашего Димки, не знаю куда делся. Сбежал. Ишь ты, лиса, нахвалила.
Алла лукаво подморгнула смутившейся Марине, схватила маковник, сунула в рот, ,уворачиваясь от полотенца, которым Марина хотела ляпнуть невестку по округлившейся попе, крутанулась на одной ножке, отскочила, аккуратно и нежно вытащила ребенка из коляски, чуть подкинула , играя, и унесла в комнату кормить.
…Тропинка среди высокой травы, уже вставшей выше головы и почти засохшей была узенькой, почти забытой – некому было больше по ней ходить, да и мостик на ту сторону, к заброшенному давно домику почти обвалился. Димка выбрался к берегу весь обжаленный старой, уже похожей на деревья крапивой, постоял, расчесывая здоровенные волдыри на руках, чертыхнулся и осторожно, стараясь не наступать на гнилые доски пошел через мост. Домик Власа тоже зарос по крышу, кто не знал и не заметил бы с той стороны, но к калитке невысокого заборчика все же трава была примята, кустарник вырублен – человек явно проложил себе путь. Калитка была приоткрыта, дверь в домик тоже, и Димка, постучав для приличия, вошел в сени, потоптался в нерешительности, вдруг поняв, как глупо его появление – о чем говорить, что спрашивать. Хотел было развернуться, уйти восвояси, но в дверях, как будто материализовавшись из небытия появился Влас. В свободной рубахе навыпуск с косым воротом, широких штанах, заправленных в высокие мягкие сапоги, длинными волосами, повязанными на бледном лбу узким шнуром, он казался выходцем из какой-то старой книги – то ли сказок, то ли преданий. Он мотнул головой, приглашая Димку в дом, прошел следом, указал на лавку, плеснул в кружку какой-то душистый отвар, подвинул ее по столу к Димке
– Пей. Жарко надысь. Охолонешь. Ты про Машу узнать пришел? Я ждал…
Димка глотнул из кружки, кивнул. Отвар был приятным, прохладным, мятным, чуть сладковатым. Он сразу успокоил его, чуть замедлил бег колотящегося сердца, остудил горящие лихорадочно щеки.
– Не дает она тебе покоя, ведьма проклятая. Она меня иссушила, вон чего оставила. Не забудешь такую. Слушай, коль пришел.
Влас тоже присел, забрал волосы в хвост, выпил залпом настой из своей кружки, вздохнул.
– Она силу свою набрала сразу, после родов, так и быть не должно было , не по правилам пошло. Мы тогда в одном месте жили, там наших сход был, опытом делились, бывает у нас такое. Ну и обратили на нее внимание, как не обратить – такая сила в женщине раз в тысячу лет случается, а то и реже. Забрали в клан главных, учили с месяц, а когда она вышла – я больше ей не нужен стал. И дите тоже – мешало только. Это даже не ведьма получилась, такого и названия не найти – страшная она стала, всесильная. Ее в клан сразу приняли, и она с ними решила уйти, меня даже не спрашивала. В одну ночь собрались они, снялись , она только записку про дочь написала, да наговор сделала, чтоб я дите без молока материнского смог до первого жилья донести. И все! Как не было ее, Маши моей. Сейчас, наверное, так далеко, никогда не найдешь, как не ищи.
У Власа на лице была написана такая боль, что у Димки даже загорелось внутри, он, чтобы погасить этот пожар, глотнул еще из кружки, чуть легче стало.
– А ты, парень, никак искать ее собрался? Не надо. Бесполезно. Лучше дочь ее воспитай – в ней добрый свет, ангельский. Она спасенье ваше и награда – берегите ее пуще жизни. Ну и я послежу…Пока жив…
…
Уже солнце, ленивое в эту пору, скрылось за верхушками погрустневших деревьев, от реки потянуло влажным холодом, когда Димка пришел домой. А дома стоял дым коромыслом, в центре веселого оживления отбивался от желающих его поцеловать и потеребить повзрослевший, усатый Колька. А чуть в стороне, смущенно улыбаясь, стояла худенькая девчонка с косой – не знать, что она Колькина жена – прям подросток со школьной скамьи. Ее обнимала за худенькие плечи Алла и что-то шептала в розовое ушко.
Глава 5. Кипяток
-Не стой!!! Тащи кипяток, бочки шпарить будем, давай, поворачивайся. Ишь, красивые, распарились на солнышке. Скоро обед, а мы ещё даже не рубили.
Марина вроде понукала невесток, но весело, без злобы, с шутками и улыбкой, и те не обижались. Поворачиваться, действительно, надо было побыстрее, солнце хоть и жарило по-летнему, да октябрь – не июнь, не успело взойти – уж и село. Длинный, прошпаренный добела стол, который мужики вытащили на улицу для удобства уже был завален нарубленной капустой, отдельно на двух табуретах стояло здоровенное корыто, в котором высилась горой натертая оранжевая морковь и, казалось, она освещает двор не хуже осеннего, обманчивого солнышка. А ещё янтарного света добавляла золотая антоновка, её намыли прямо в тазах, оставили подсушить на сквознячке, и она сияла желтыми боками, наполняя ароматным яблочным духом двор.
Все бегали суматошно вокруг бочек и столов, и только Агнесса была спокойна и радостна, на её ангельском личике то и дело сияла улыбка – светлая, чистая, по-детски святая. Она сидела в коляске, которую поставили посреди двора, укутанная в белый пуховый, завязанный крест на крест платок, в таком же белом вязаном капоре и казалась снежным сугробиком, откуда-то взявшимся посреди яркой золотой осени. Девочка сосредоточенно мусолила горбушку чёрного хлеба и стреляла синими глазенками по сторонам – кто куда пробежал, кто что принёс. Алла то и дело подбегала к ребёнку – то шапочку поправит, то платок перевяжет поплотнее, то просто чмокнет в румяную щёчку – оторваться от девочки было выше её сил. Татьянка (жену Николая никто иначе и не звал – девчонка совсем, молоденькая, наивная, неумеха и озорница) тоже все время поглядывала на ребёнка, её серый, остренький, как у мышки взгляд так и застревал в той стороне. Ах, завидовала молодая женушка деверя* сношенице**, ах – как хотелось ей такую куклу, да, видно, рановато.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: