Джей Брок - Дорога до Луны

Сэм и Джером чувствуют, что их обманывают, но Артур сидит с таким лицом, словно он только что сошел с небес. Он воплощение чистоты, непорочности и честности.

– Ты нас дуришь, – говорит Джером, – хотя, это не так важно, все равно вдова проболтается, и мы узнаем, чем вы ее так подкупили.

Мы с Робби переглядываемся и улыбаемся. Про мистера Рейна вдова ничего не расскажет потому, что почти ничего о нем не знает сама. К тому же клиенты из Сильвер-Лейк не ходят к Сэму и Джерому. В их магазине слишком много дешевого товара и слишком мало того, что можно пить с большим удовольствием. Их доступные цены созданы с целью захватить клиентов из самых разных социальных слоев, но пока, они заманивают только бедные районы. Джетро тоже хотел применить эту тактику, отказавшись от части премиальных вин и крепких напитков, но мы с Артуром его переубедили. Если никто из Сильвер-Лейк не ходит в «Кренберрис», значит Сэм и Джером не могут знать мистера Рейна.

Я в очередной раз задумался о нем, только сейчас я осознал, что каждый раз, когда он заказывает алкоголь – в его доме веселятся все гости, а он стоит поодаль отстраненно и мрачно за всем наблюдает.

– Да что вы понимаете в вине? – слышу я голос Артура, – вы не отличите даже Амароне от Брунелло, ваша участь до конца дней продавать дешевое пиво, да побольше.

Сэм и Джером заводятся. Это классика их диалогов с Артуром. Я доедаю бургер и встаю из-за стола.

– Я к бару, Робби, ты со мной? – тихо говорю я.

– Нет, я, пожалуй, послушаю, Артур высказывается о них очень интересно.

Я сажусь за барную стойку, на часах уже половина первого, скоро надо будет идти домой. Бар уже пустеет. Я вижу усталую Софи и мне так не хочется ее тревожить лишний раз, но в глотке сухо, как в пустыне.

– Привет Софи, – она поворачивается и улыбается мне, в глазах у нее грусть. Мне всегда перед ней неудобно за то, что мои дела не так плохи, как у нее.

– Как вечер, Джей? – у нее такой нежный голос, словно музыка. В ней нет ни капли жалости к себе.

– Не хочу тебе надоедать, но и врать не люблю, поэтому скажу честно – паршиво. Дай мне какое-нибудь лекарство, пожалуйста.

– В этих лекарствах ты разбираешься не хуже, чем я, не так ли? – шутит она.

Я улыбаюсь.

– Верно, но я из тех врачей, что за заключением и рецептами ходят к другим, даже в вопросах, по которым они специалисты.

– Ладно, что у тебя болит? – спрашивает она в шутку.

– Сердце. – серьезно отвечаю я.

– Сердце… – шепотом повторяет она, глядя в сторону. – Мне это знакомо.

Глядя на Софи, я убеждаюсь в том, что справедливости нет, иначе почему в таком прекрасном человеке так много боли и пустоты?

– Дай мне что-нибудь, чем лечишься сама.

– Ах, Джей, – смеется она, – Я не пью, да и курю лишь от того, что привычка взяла надо мной верх, -мне известно, что до смерти отца Софи не курила, – Мой рецепт очень прост, я смотрю на небо и общаюсь с отцом, я верю, что он на меня смотрит, и стараюсь быть сильной, жить по чести.

Я молчу, чтобы осознать сказанное.

– Порой, – продолжает она, – конечно, бывает трудновато, мне вечно приходится перезанимать деньги, чтобы купить товар или отдать очередной долг. Да, занять, чтобы отдать займ, эта арифметика перед сном в моей голове должна меня убивать, но я твердо уверена, что все это временно, я все выплачу и уеду. Главное, чтобы у меня осталось время начать жизнь с нуля после этого кошмара.

– Софи, – я кладу свою руку на ее и смотрю ей в глаза, она понимает, что я делаю это не с целью затащить ее в постель, как большинство посетителей бара, а чтобы она обратила внимание на то, что я скажу. – Послушай, все действительно так и будет, ты очень сильная, у таких людей иначе и быть не может, слышишь?

Она улыбается и кивает мне, у меня выступают слезы. Я убираю свою руку с ее руки.

– Прости, если обидел этим жестом, я ничего такого не имел ввиду, – виновато говорю я.

– Джей, ты мне как брат, у меня даже мыслей таких не было.

– Налей мне воды, пожалуйста.

– Сейчас.

Вдруг, очень резко, что-то в моем животе начинает неимоверно болеть, и болит настолько, что это отражается на моем лице, иначе бы, Софи не спросила:

– Джей, ты в порядке? У тебя странное выражение лица.

– Да, спасибо, – она дает мне стакан воды. Я пью, а в животе буря, колит, режет, что-то сильно прихватило. Я закуриваю и думаю: «Господи, сейчас можно и умереть». Через секунду боль проходит, и я мгновенно оживаю, позабыв о ней.

– Жизнь – очень нелегкая штука, верно? – спрашиваю я.

– Не то слово, – соглашается она, – Забавно, но мне кажется, что так считает каждый. Разница только в масштабе и характере проблемы, а также, как ты сам на нее смотришь. Иногда мне хочется вернуться в молодость и вновь видеть лишь яркое солнце, жить полной жизнью, дышать полной грудью, ни о чем не думая.

Молодость, она хочется вернуться в молодость, ей всего двадцать четыре года, но в душе ей уже далеко за тридцать. Хоть она и не унывает, все же удары жизни оставляют шрамы на ее душе.

– Софи, чем я могу помочь тебе? – не выдерживаю я.

– Вы и так помогаете, приходя сюда, я очень благодарна вам за это.

– Большой у тебя кредит?

– Да, – тихо и печально говорит она, – около шестидесяти тысяч фунтов. Не думай об этом, Джей, это мое дело. Я чувствую, что тебе искренне интересно, когда ты спрашиваешь. Когда я говорю с тобой – мне становится легче. Честно, это очень дорогого стоит, спасибо.

Проходит еще полчаса, на часах уже полвторого ночи. Артур и Робби встают из-за стола и подходят ко мне, пошатываясь.

– Ну что, по домам? – спрашивает Артур, – завтра голова будет тяжелее нашей планеты.

– Да, разъезжаемся, – соглашается Робби.

– Хорошо, Софи, можно счет?

Софи дает нам счет, мы посидели на сто пятьдесят семь фунтов. Сегодня я угощаю ребят, поэтому они уже идут к выходу. Я беру счет и оставляю четыреста фунтов. Это самое малое, чем можно помочь – деньги. К сожалению, они решают очень многое, если не все.

Я еду домой в такси и смотрю в окно на мокрый тротуар. Со мной едет моя тоска, дома пусто, как никогда. На небе полная луна, я смотрю на нее и гадаю, смотрит ли на нее вместе со мной прямо сейчас Руфь? Вряд ли, она всегда ложись спать рано.

Я открываю письмо, взятое в почтовом ящике. Оно от отца. Я одновременно рад и крайне разочарован содержанием: «Привет, в городе надо быть первого октября, дело идет гладко, встречу тебя на вокзале.»

Глава 5.

В поезде я пытался писать. У меня было чуть меньше суток на дорогу, но мне в голову не пришло ни одной идеи. До этого я никогда не думал о том, что такое депрессия. Я смеялся над этим словом. Сейчас оно смеется надо мной. Так я себя чувствую.

С собой я взял два письма от Руфи, это глупо, но мне показалось, что так мне будет менее одиноко. Читая одно из них в поезде, что-то мне сдавило грудь и к горлу подошел ком.