Джей Брок - Дорога до Луны

Я захожу внутрь и во мне что-то слегка волнуется. Может, это стыд за свое поведение, а может неуверенность от того, что не видел отца больше полугода. Я приезжал в августе, но его не было в городе, он ездил в деревню к тетушке Хелен и бабушке.

Я стучу в железную дверь. Через несколько секунд я слышу, как отец встает с дивана, на котором он просидел, как минимум, четверть жизни. Грузными шагами он приближается к двери.

– Кто?

– Это я, пап.

Видимо, он смотрит в глазок. Наконец дверь открывается. Отец выглядит немного помятым. Никак не привыкну к тому, что он стареет. К тому же двадцать лет алкоголизма сказываются на внешности.

– Проходи, говнюк, – говорит он и улыбается.

Я тоже не могу сдержать улыбку. Захожу в квартиру, в которой я прожил восемнадцать лет жизни, ставшую теперь такой пустой, и мы обнимаемся.

– Ну, как дела, – спрашиваю я.

На обеденном столе полнейший бардак, окурки сигарет лежат в тарелке с недоеденным супом. На полу расположились несколько бутылок из-под коньяка. Отец смотрит на меня некоторое время, затем улыбается.

– Говнюк ты, – он начинает смеяться, – почему у меня не жил, а?

– Не хотел видеть тебя пьяным.

– Сын, – оправдывается он, – да разве же это пьяный? Я обрадовался, что увижу тебя вот и решил открыть пузырек.

– Я понимаю, но вся эта атмосфера мне не по душе, я не хочу помнить тебя таким.

– Много ты отдал за гостиницу? – он говорит слегка заторможено, очевидно, и вчера пил.

– Сто пятьдесят фунтов. – отвечаю я отцу.

– Черт тебя побери, ну чего ты такой упертый баран! – причитает он. – Пожил бы у меня, я бы тебя не беспокоил, не трогал.

Я слушаю его с серьезным лицом, но внутри мне очень смешно от того, что он называет меня упертым, ведь на самом деле мы оба такие.

– Я знаю, что это было бы выгодней, но мы договорились с тобой, что ты меня встретишь. Ты этого не сделал, хотя возможность была, меня это обидело. К тому же тебе нельзя столько пить, это очень вредно. Ты уже девять дней не выходишь из дома, обнявшись с бутылкой, а твои коллеги неплохо зарабатывают. В пятницу я катался с Бредом, он вез полный салон, пока ты сидел дома. Я это не понимаю, поэтому и принимать не хочу.

Всю юность я катался в автобусе с отцом, мне было интересно колесить с ним по нашему городу. Были и конкурирующие маршруты, приходилось иметь смекалку, чтобы ехать в нужное время и забирать весь «улов» себе. Я был штурманом для него и иногда с чувством выкрикивал советы. По вечерам мы ездили на заправку, пили лимонад или ели мороженное, довольные тем, что мы есть друг у друга здесь и сейчас, нам не одиноко, нам весело и вдвоем на автобусе мы могли отправиться в путь хоть по всей галактике. Тогда он не пил так часто, до и то, в основном, кружку пива вечером.

– Завтра я выйду на работу, отдохнул и готов вернуться.

– Ну вот, а мы так и не прокатились.

– А когда у тебя обратный поезд?

– Завтра.

– Ну ничего, потом еще не раз прокатимся, ты сделал все свои дела?

– Да.

– Удачно?

– Думаю, да, меня должны будут уведомить о результатах заключения.

– Понял, самое главное сделал все, что надо.

Полминуты мы стоим молча. Он смотрит на меня и начинает смеяться, а смех его всегда был слишком искренним, а от того звонким. При этом голубые глаза отца тоже улыбались, они были отражением его души. Грустные, веселые, потерянные – неважно. Главное, всегда настоящие, играть он не умел и не особо пытался. Эта честность простого рабочего меня всегда в нем подкупала.

– Жук ты, – смеется он, – больше так не делай. Ну выпил я маленько, чего домой-то не ехать?

– Хорошо, пап, я понял, ты тоже не увлекайся сильно алкоголем.

– Да я разве сильно? – вновь спорит он, у нас разное понимание относительно дозировки.

– Ладно, мне пора, – говорю я.

– Позвони, как приедешь домой.

– Хорошо.

Мы обнимаемся, и я ухожу из своего родного дома.

Глава 6.

– Мне ужасно неловко, что вам двоим пришлось все это разгребать.

– Брось, я знаю, если бы ты был в городе, все было бы иначе. Просто, немного не совпало, – говорит Артур.

Мы стоим с ним на относительно небольшом складе магазина. Он забит алкоголем до потолка. Абсолютно весь, яблоку негде упасть. За два года работы я вижу такое впервые. Мой поезд из Пьюртауна приехал сегодня в четыре часа утра.

– Много машин было?

– Три, но приезжали по очереди. Робби принялся таскать коробки вместе с грузчиками, и пока они, не спеша, заносили по одной, Робби бегал с десятью сразу. Бедные старики были похожи на умирающих лебедей, а на нашем Робби не выступило и капли пота.

Обычно приезжала одна машина, и разгрузить ее, казалось нам, непосильным трудом. Я представляю, какой ад тут творился, и как сильно устали ребята. В этот момент, я очень сожалею, что меня не было рядом.

– Кстати, забыл показать, смотри, что я обнаружил с поставкой.

Артур берет сверху стеллажа коробку и ставит передо мной.

– Что это? – недоумеваю я.

– Загляни, – хитро улыбается он.

Я начинаю изучать содержимое. По началу не замечаю подвоха. Шесть бутылок, только все разные, я беру одну из них и вытаскиваю.

– Погоди ка, это же «Зеркало графа Дракулы».

– Да, – довольно отвечает Артур.

– Не верю своим глазам.

– И тем не менее, это оно.

«Зеркало графа Дракулы» – название очень редкого вина, его производят по Франции, разливают всего двадцать пять тысяч бутылок в год. О его существовании нам рассказывал Джетро. Мы долго мечтали заполучить его в продажу. У бутылки очень красивая этикетка: вся темная, выполнена в серых мрачных тонах, в центре нарисовано зеркало без отражения, снизу и сверху выведено название готическим шрифтом. Я аккуратно ставлю бутылку обратно и достаю соседнюю. Вновь чувствую нереальность происходящего.

– «Шэйм» …

– «Шэйм», – шепотом повторяет Артур.

Купажированный шотландский виски, прибывший прямо с острова Скай, двадцать пять лет выдержки. Эта малышка прошла войну. Благодаря этикетке, я могу сделать вывод, что эта ограниченная серия создана в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Ее автор Уильям Блейк, выдающийся мастер купажа. Лучший из лучших в своем деле. К несчастью, несколько лет назад умер, и у меня в руках одна из его великих работ. Очень редкий экземпляр.

Рядом стоит бутылка шампанского, я ее узнаю, это «Адетта». Наш привычный ассортимент. По началу мое чувство прекрасного недоумевает. Почему с такими шедеврами положили простенькое шампанское?

– Достань ее.

Я поднимаю бутылку и вижу, что это «Адетта» винтажа тысяча девятьсот сорок пятого года. Это невероятная редкость, большинство коллекционеров элитного алкоголя мечтают о ней и годами не могут отыскать, а бутылок становится все меньше.