Кэтти Уильямс - Спасенная любовь

– Корделия… – сказал Лука шепотом, понимая, что должен был сделать, но не сделал, а именно удалиться от искушения. Он не смог удержаться от прикосновения к этой атласной, гладкой коже, хотя тревожные звоночки у него в голове звучали громче, чем церковные колокола в его местной деревенской церкви.

– Ты мне очень нравишься… – призналась девушка, отчаянно краснея, но не отводя глаз.

Лука застонал и крепко стиснул зубы, почувствовав сильнейшую эрекцию. Если бы он взглянул вниз, то не смог бы не заметить внушительную выпуклость под еще слегка влажными плавками. И Корделия тоже. Будь девушка более развязной, он бы легко отстранился, сколь бы привлекательной она ни была. Но ее невинность не оставляла выбора.

Корделия потянулась к его руке, и он почувствовал, как дрожат ее пальцы. Он услышал, как она что-то тихо сказала себе под нос, ее рука легла ему на грудь, а затем рискнула погладить его бедро. Недостаточно смелая, чтобы прикоснуться к тому, что явно нуждалось в прикосновении. Но это не имело значения, потому что то, что она делала, посылало его тело во взрывной овердрайв. Эти маленькие круговые движения ее пальца, нежные-нежные, заставили Луку задуматься, каково было бы почувствовать ее язык там, и вызвали еще один гортанный стон желания.

– Это… – Он изо всех сил старался говорить нормально. – Это не очень хорошая идея…

Она тут же убрала руку.

– Я ошиблась, извини. Я тебе не нравлюсь, понимаю.

Лука не мог ответить. Вместо этого он схватил ее руку и вернул к себе на бедро.

– Я никогда в жизни так не хотел женщину, – признался он дрогнувшим голосом. – Но…

– Но я думаю, тебя больше привлекают сексуальные темноволосые итальянки.

– Тебе нужно почаще смотреть в зеркало, моя красавица.

Он притянул Корделию к себе, обнял. Солнце, заливавшее все вокруг, словно мед, и невероятная синева моря заглушили все его мысли, гипнотизировали, заставляя желать только одного – ее.

Вместо ответа, Корделия уткнулась носом ему в шею, а затем осторожно накрыла его бедро своим. Она чувствовала пульсирующую эрекцию его мужского естества, прижатого к ее животу, и отчаянно хотела положить на него руку, трогать его, ласкать, но сделать это не хватало смелости. У нее не было опыта в том, что касалось мужчин. Разве что неловкие приключения, не стоившие упоминания.

Она намеренно не избегала секса. У нее никогда не было пуританских идеалов, чтобы сохранять невинность как приз, который следует вручить нужному парню. У нее был только один полусерьезный поклонник, и они с ним еще не дошли до постели. Теперь Корделия знала почему. Она не испытывала возбуждения. У нее было самое смутное представление о том, что такое сексуальное влечение.

С Лукой все было по-другому. Сердце пропускало удары, пульс учащался, нервы звенели.

Корделия не могла описать, как сильно хотела его.

Она послушно откинулась назад, когда Лука легонько подтолкнул ее, чтобы мог, приподнявшись, смотреть на нее сверху вниз. Его дыхание было прерывистым и хриплым, глаза потемнели от страсти, а взгляд казался рассеянным, как будто он перенесся в другой мир.

Он провел рукой по ее бедру, а затем вверх до груди. Почти сухой купальник был раздражающим барьером между ними, и Корделии хотелось сорвать его с себя, но отсутствие опыта парализовало ее. Она боялась проявить инициативу и в то же время задавалась вопросом, не отпугнет ли Луку недостаток у нее уверенности в себе и умения вести чувственную игру.

Он был таким… сексуальным. Так невероятно, греховно неотразим.

Не нужно было позволять своему воображению забегать слишком далеко, дабы понять, что в жизни он не был лишен женского обожания, такое просто невозможно при его внешности. За последние несколько дней перед ней предстало яркое трехмерное изображение этого человека, которого невозможно было рассмотреть в первые два дня после того, как она спасла его, когда он пребывал в полузабытьи.

Лука оказался остроумным, веселым собеседником и блестящим слушателем. Его рассказы рисовали перед ее мысленным взором картинки залитых ярким итальянским солнцем акров тщательно возделанных виноградников. Он мог удивительным образом, с вдохновением поэта описать цвет и текстуру зрелого сочного винограда. А его приключения, места, которые он посетил! Корделия могла предположить, что он тратил все заработки, которые получал, работая в винодельческой промышленности, на путешествия по миру, когда сезон сбора урожая подходил к концу.

Во всех отношениях его жизнь была окном в далекий мир, о котором она могла только мечтать.

И вот он здесь, с ней, и потребность иметь физическую близость с этим мужчиной, в полной мере наслаждаться этим моментом была ошеломляющей.

Корделия осторожно притянула его руку к своей груди и почувствовала, как Лука вздрогнул.

А когда он нерешительно попробовал высвободиться, она не позволила этого сделать, переполняемая чувством безрассудной отваги.

– Корделия, – простонал Лука. – Я уже сказал… это плохая идея.

– Почему? Если я нравлюсь тебе, а ты нравишься мне, почему это плохая идея?

– Миллион причин, – пробормотал он, ощущая ее тяжелую упругую грудь под своей рукой, а затем скользнул пальцем под лямку купальника, чтобы медленно стянуть ее вниз.

Веки Корделии затрепетали, она затаила дыхание и выгнулась, когда купальник был спущен. Она стонала, цепляясь за ковер пальцами. Чувствовала внутреннюю борьбу, но знала, что искушение сильнее голоса разума. Может быть, она и неопытна, но сексуальность ее проснулась. Она хотела его и ничего не могла поделать с собой, с переполняющей ее пьянящей силой.

Все в этом мужчине пробуждало в ней сильные чувственные порывы, и ей это нравилось.

Его губы тем временем обхватили ее сосок, и он провел языком по затвердевшему бутону и стал дразнить его, вызывая взрыв возбуждения, отозвавшегося приятным томлением между ее бедер, которое нарастало столь интенсивно, что ей пришлось сильно сжать ноги в попытке контролировать его.

Она отчаянно хотела, чтобы его рука была там, и, словно прочитав ее мысли, Лука просунул руку ей между ног и мягко прижал ладонь к преддверию лона.

Ее тело вело себя самым чудесным образом.

Не решаясь пойти дальше, Лука убрал руку, когда по его мускулистому бедру пробежала дрожь.

– Всему свое время, – сказал он хрипло. Контролируя себя, продолжил ласкать ее правую грудь, а затем перешел к левой и омыл сосок языком.

Это было невыносимо. Корделия широко раздвинула ноги, и он тут же скользнул рукой под эластичную лайкру купальника, стал ритмично массировать ее там.

Когда дрожь удовольствия пробежала по ее телу, он убрал руку и принялся стягивать с нее купальник, продолжая теребить языком ее сосок и посасывать грудь. Корделия уже не могла ясно мыслить. Совсем не могла. Просто хотела, чтобы он был на ней и в ней, и как можно скорее.