Шери Уайтфезер - Ловушка для обольстителя

Лиззи Макквин грациозно вынырнула из воды у бортика выложенного черной плиткой бассейна в доме Макса Маркеса. На ее коже, в местах, не прикрытых бикини, поблескивала вода.

Словно в замедленной съемке она поднялась по лесенке и потянулась к полотенцу. Макс не упускал ни одного шага, который делали ее длинные ноги. Лиззи принялась вытираться, и он сделал глоток тоника, притворяясь, что вовсе не смотрит на изящный изгиб ее груди, или украшенный золотым пирсингом живот, или…

– Макс. Взгляд.

От неожиданности Макс дернулся, и жидкость потекла по его подбородку. Лиззи покачала головой и бросила ему полотенце. Он чертыхнулся себе под нос и вытер лицо.

Они с Лиззи уже давно решили, что о сексе между ними не может быть и речи. Они слишком много значили друг для друга, чтобы позволить физической близости разрушить их дружбу.

Даже теперь, в тридцать лет, они проявляли стойкость.

Лиззи откинула назад огненно-рыжие волосы, надела на голову огромную широкополую шляпу и растянулась на шезлонге рядом с ним. Макс жил в особняке постройки тридцатых годов в пригороде Лос-Анджелеса, а Лиззи обитала в суперсовременном городском доме, но в итоге проводила у него больше времени, чем у себя. Максу нравилось такое положение дел. Его жилище было намного больше, круче и гораздо уединеннее.

Макс протянул ей флакон солнцезащитного лосьона со словами:

– Советую воспользоваться.

Лиззи вздохнула.

– Да-да, я и моя чувствительная кожа.

Максу очень нравилась белоснежная кожа Лиззи. Пока она наносила лосьон на свое тело, Макс вспоминал, как они встретились. Это произошло в последнем классе школы. Им пришлось вместе работать над проектом по химии.

Позже Макс узнал, что она приехала из города Саванна в штате Джорджия и ее семья принадлежала к старой аристократии. И стоило ей оказаться рядом с ним, как все его юношеские чувства пришли в смятение. Лиззи не только была красавицей, она имела все, чего хотелось добиться ему самому: деньги, престиж, популярность.

Конечно, жизнь Лиззи оказалась вовсе не такой сказочной, как Макс себе представлял. Когда они познакомились ближе, она поведала ему свои самые сокровенные и страшные секреты, как и он ей – свои.

– О чем ты думаешь? – спросила Лиззи.

– О том, каким я был ботаником в школе.

Лиззи задорно ему улыбнулась.

– Зато теперь ты привлекательный миллиардер.

– Верно. Как известно, на свете нет никого привлекательнее программистов и интернет-предпринимателей.

Лиззи медленно окинула взглядом его мускулистое тело.

– Ты выглядишь совсем не плохо.

– Лиззи? – Макс насмешливо вскинул брови.

Лиззи небрежно пожала плечами:

– Если ты не хотел, чтобы на тебя обращали внимание, не надо было становиться качком.

Макс желал избавиться от имиджа ботаника, но ходить в спортзал стал не только по эстетическим соображениям. Больше всего ему нравился бокс.

Кроме того, Макс, как и Лиззи, занимался бегом. Они часто бегали вдвоем – так быстро, как будто за ними гнался вихрь. Вихрь – или призраки прошлого. Что, в общем-то, было одно и то же.

– Красавица и умник, – произнес Макс. – Какое клише.

– Почему? Потому что ты предложил подтянуть меня по учебе? Без твоей помощи я бы никогда не исправила свои оценки и не смогла поступить в университет, где училась мама.

Макс молча кивнул. Лиззи не только поступила – как она и хотела, ее еще и приняли в тот же женский клуб, в котором когда-то состояла ее мать.

– Скоро будет двадцать лет, – заметила Лиззи.

Лиззи было всего десять, когда мать покончила с собой.

– Мне жаль, что ты не можешь забыть об этом. Лиззи отложила флакон со средством от загара на столик, где уже стоял ее нетронутый стакан с холодным чаем.

– Мне хотелось бы навсегда.

– Я знаю. – Макс тоже не мог забыть о своей матери. Особенно о том дне, когда она ушла и оставила его одного в их захудалой квартирке. Ему было восемь. Мама посадила его у телевизора и наказала оставаться там, пока она не вернется. Она сказала, что придет через несколько часов – достаточно для того, чтобы купить наркотики, которые она в то время принимала постоянно. Макс ждал и ждал, но она не вернулась. Он был так напуган, что терпел целых три дня, прежде чем пойти за помощью к соседям. – Мои воспоминания тоже, наверное, никогда не перестанут меня преследовать.

– Да, у нас с тобой есть проблемы.

– Это точно.

Макса забрали в детский дом, а потом отправили к приемным родителям. Полиция выдала ордер на арест его матери, но та уже укатила куда-то со своим последним бойфрендом-неудачником. Поймать ее не успели. По дороге она ушла в полный отрыв и приняла слишком большую дозу, которая оказалась фатальной.

– Что бы ты сказал своей маме, если бы она сейчас была жива? – спросила Лиззи.

– Ничего.

– И не устроил бы ей разнос?

– Нет.

– Даже не спросил бы, почему она причиняла тебе боль?

Макс покачал головой. Адекватного ответа на подобный вопрос все равно не существовало, так зачем спрашивать? Мама пинала его своими стоптанными туфлями и раздавала ему подзатыльники, а потом повадилась прижигать его кожу сигаретными окурками, чтобы увидеть, заплачет он или нет.

Макс никогда не забудет часы, проведенные в темной кладовке, где он тщетно пытался укрыться от взора чудовищ и молился о том, чтобы его накачанная наркотиками мать убрала наконец стул, которым снаружи была подперта дверь.

Он прочистил горло и сказал:

– Самое ужасное преступление моей матери – это ее заверения в том, что она меня любила. Но ты и так об этом знаешь. – Он допил газировку и сжал пустую банку в ладонях, сминая ее до состояния блина, а потом сказал еще одну вещь, которую Лиззи и так знала. – Я больше никогда не хочу слышать подобное от женщины.

– Конечно, говорят, что любовь лечит все раны, но это не для…

– Не для таких, как мы?

Лиззи кивнула, и Макс подумал о том, как легко они оба закручивали и обрывали романы. Макс менял женщин как перчатки, и Лиззи была не лучше – она никогда не привязывалась к тем, с кем делила постель.

– По крайней мере, у меня есть моя благотворительность, – сказала она.

Макс тоже много сотрудничал с некоммерческими организациями – это была неотъемлемая часть его жизни.

– И тебе кажется, что этого достаточно?

– Помогать людям? Конечно, этого достаточно.

– Так почему у меня до сих пор такое ощущение, что мне чего-то не хватает? И почему ты до сих пор переживаешь всякий раз, когда приближается годовщина смерти твоей матери?

Лиззи схватила стакан с чаем, сделала глоток и поставила его обратно со словами:

– Ну, мы всего лишь люди.