Владимир Великий - Человек без маски

Колесников кивнул головой своему начальнику, который уже кому-то звонил, и вышел из кабинета. Рокотов последовал за ним. Офицеры сначала прошли по узкому коридору, затем оказались в кабинете. Изысканной обстановки в нем не было. В самом углу комнаты стоял письменный стол с небольшим светильником на высокой подставке. Позади стола, на стене на специальных крючках висела книжная полка с медицинскими справочниками, другой литературой. Возле двери лежал картонный ящик, скорее всего, для мусора. Врач кивком головы пригласил пациента присесть на стул, стоявший неподалеку от окна. Он было единственном в кабинете. Сам же сел в кресло, за письменный стол. Затем из небольшой стопки бумаг, лежавших прямо перед его носом, он вытащил папку синего цвета.

Рокотов не удержался, невольно улыбнулся. Без знакомого ему «досье», медицина не могла его лечить. Прочитав бумаги, майор поднял указательный палец кверху и с улыбкой воскликнул:

─ Постой, постой, Андрей Петрович… Я чуть было не забыл… А где твоя медицинская книжка? При тебе? Или ты ее в своей части оставил?

Рокотов кисло улыбнулся и со вздохом еле слышно пробормотал себе под нос:

─ Я, товарищ майор, всегда ношу ее только с собою. Она для меня как неоспоримое доказательство, что я все-таки здоровый человек…

Врач с удивлением посмотрел на пацинета, немного приподнялся с кресла и с явно недоуменным выражением лица переспросил:

─ Как это следует понимать, товарищ капитан? Ты считаешь, что здорового человека можно сделать больным?

Ярко выраженное притворство медика или просто его игра в выкрутасы в сей миг вывела новенького из себя. Он сильно стиснул зубы, и с явным пренебрежением к сидевшей персоне, выпалил:

─ Я все прекрасно понимаю, товарищ майор медицинской службы… Здоровый человек, то есть я, капитан Рокотов Андрей Петрович не должен сидеть в психиатрической больнице… ─ Переведя дух, он продолжил. ─ Я уже повторял, повторю еще раз, повторю и сотню раз… Я не должен здесь сидеть, не дол-жен…

Затем он быстро встал со стула и направился к выходу. Перед дверью остановился, и сжав кулаки, со злостью прошипел:

─ Я принесу медицинскую книжку, она в моем саквояже… Я всегда ее, особенно сейчас, берегу… ─ Перед тем, как закрыть за собою дверь, он добавил. ─ Я буду очень рад, если сегодня же окажусь в моем мотострелковом полку…

Рокотов вернулся в кабинет лечащего врача очень быстро. Ему повезло, Георгадзе в это время был в каптерке. Колесников с нескрываемым интересом открыл медицинскую книжку своего необычного пациента. Чем больше он углублялся в ее чтение, тем больше его физиономия расцветала в недоумении. Через некоторое время он закрыл книжку, задумался. Затем, слегка покачивая головой, опять ее открыл. Пролистал несколько страниц. Потом поднял голову и очень внимательно посмотрел на довольно симпатичного владельца этого важнейшего документа. Он, как врач, лучше всех знал, что стоила эта небольшая книжечка для офицера, особенно молодого. В ней фиксировались все болячки военнослужащего, от его пеленок до выноса тела.

За шесть с небольшим лет у лейтенанта, потом старшего лейтенанта и молодого капитана со здоровьем все было в полном порядке. Даже все тридцать два зуба были на месте. В разделе «Анамнез» везде стояло одно и то же: не было, не лечился, не отягощена, нет и тому подобное. Отменное здоровье новенького все сильнее подогревало интерес у врача. Он слегка опустил голову вниз, и ткнув пальцем в книжку, громко прочитал:

─ Пункт 9. Вредные привычки: алкоголь, курение и др. Черным по белому написано: не курит, алкоголь употребляет умеренно…

Затем приподнял голову и почти в упор спросил у Рокотова:

─ Ну, капитан, правильно здесь написано?… Согласно этому документу, ты являешься настоящей находкой для наших доблестных Вооруженных Сил…

Почесав рукой левое ухо, майор усмехнулся и с явным недоверием к своему пациенту, произнес:

─ Андрей Петрович, хоть режь меня, но по-моему здесь написана настоящая туфта. Я, честно, этому не верю…

Слегка крякнув, и показав рукой на графин с водой, стоявший на краю стола, он почти на полном серьезе добавил:

─ Ну, ты, как армейский политработник, скажи честно, кто из советских офицеров, я о прапорщиках вообще не говорю, не пьет?

Заметив строгое выражение лица пациента, он еле слышно прошептал:

─ Да, все пьют, как сапожники, особенно в больших дырах, где лишь питейное ремесло спасает нашего брата от сумасшествия… ─ Тяжело вздохнув, он продолжил. ─ Мой друг пару лет назад приехал из Забайкальского военного округа… Там такое творится…

Новенький, к огромному удивлению врача, разговор его не поддерживал. Он стоял мрачный, лишь иногда скрипел зубами. Рокотов не скрывал, что никчемные разговоры медика его сильно раздражали. Ему сейчас казалось, что майор просто-напросто разыгрывал тюльку. Почему медик это делал, он еще до конца не понимал. Ему же лично самому все было понятно. В папке синего цвета все было четко расписано, зачем и почему его направили в окружной военный госпиталь.

Вскоре Колесников в какой-то мере прочитал мысли только что прибывшего на лечение офицера. Он тяжело вздохнул и по-дружески сказал:

─ Ты, уже извини меня, старика, я просто-напросто хотел тебе поднять настроение. Однако, вижу, что тебе сейчас не до цирка… Извини, меня, Андрей…

После этих слов он вновь взял в руки медицинскую книжку. Перевернул пару страниц, и с явным непониманием написанного, произнес:

─ Андрей Петрович… Я вот смотрю в этот архиважный документ и удивляюсь… 17 декабря 1976 года медицина войсковой части полевая почта 83032 определила тебя годным для поступления в Военно-политическую академию имени Ленина. Это же прекрасно…

Хмыкнув себе в кулак, и уставив глаза на пациента, он с улыбкой спросил:

─ И сколько тебе в ту пору годков-то было, сынок…

Панибратство медика, облаченного в белый халат, в конце-концов вывело Рокотова из себя. Он сделал выпад телом вперед, и сжавшись в единый комок, словно ястреб, преследующий свою добычу, со злостью прошипел:

─ Товарищ майор, я прошу, как офицер, придерживаться военной субординации, которая существует в нашей армии, независимо от того, где ты в казарме или лежишь на бабе…

Суровость и в некоторой степени наглость молодого человека в цивильном форме темно-корчиневого цвета не испугали сидевшего в кресле. Наоборот, прибавили ему сил и задора. Колесников привстал, вышел из-за стола и подошел к ершистому. Полуобнял его и с улыбкой произнес:

─ Не обижайся на меня, Андрей, я тебе это почти по-отцовски говорю… Неделю назад мне стукнуло сорок три… Через пару годков уйду на заслуженную пенсию. Я, хотя и врач, но право не знаю, сколько протяну гражданскую лямку…