Маричка Вада - Дневники Сузурри

– А как же Дмитрий? Он тебя не удовлетворяет?

– А мы с ним уже около года не занимаемся этим, – Матильда помрачнела. – Ему не хочется. А я уже привыкла, мне так комфортней, как оказалось.

– Стоп, стоп, стоп! Как это 'ему не хочется'? У него проблемы с этим?

– Может, хотя навряд ли. Он всегда такой был. Раньше мне приходилось его чуть ли не силой заставлять, хотя бы раз в неделю. Он то уставшим казался, то больным. Но потом я посмотрела на себя со стороны и поняла, мне бы тоже не хотелось с собой заниматься этим. Я некрасивая.

– Чего? – от удивления я невольно повысил голос. – Может он просто импотент?

– Тише, – опять одернула она меня. – Вот поэтому я и не хотела тебе рассказывать, ты все равно не поймешь. У нас с ним симбиоз. Я излишне настойчива и требовательна. Это со стороны тебе во все это не верится, но ты же со мной не живешь. Я ужасный человек, ему и так бедному достается. Возможно, в его глазах я выгляжу совершенно по-другому, мне кажется, я, вообще, в семейной жизни веду себя как мужик.

– Ты меня порой поражаешь до глубины души. Мужик она, не смеши. Просто он – не мужик, или не любит тебя совсем. Мила, ну ты же можешь себе найти нормального, который и сексом будет с тобой заниматься и на руках носить, пылинки сдувать!

– Ну нет, Дмитрий самый нормальный из всех кого я встречала. И самый мужик из мужиков. И вообще, я не хочу обсуждать свою семейную жизнь, мы же не говорим о тебе и о Катерине. И я запрещаю тебе с ним на эту тему говорить! А то знаю, пойдешь счастье мне устраивать в личной жизни. Мое нынешнее состояние меня вполне удовлетворяет. Я не страдаю от отсутствия секса, мне совсем не хочется, вот ни капельки, – она провела указательным пальчиком по своему лбу, обозначая, где у нее уже эта тема. – Ты меня знаешь, раньше дай волю, я бы такого натворила. Недаром меня мать с теткой сравнивает, у которой было пять мужей и еще с десяток любовников. Но это в прошлом. Я сейчас смотрю на противоположный пол, даже на модных киноактеров, и ничего не рождается ни в теле, ни в душе. Ни-че-го! Все направленно на творчество. И меня это устраивает.

– И давно ты так живешь? – я не удержался и спросил после недолгого молчания.

– Я ж говорю, где-то с год, наверное. Ну ты же видишь, я стала уравновешенней. И приступы с параличом прекратились. А раньше почти каждую ночь.

– Понятно. Если тебе так проще, то конечно выбор твой. Но мне кажется, ты его сделала неправильно. Удовольствие от жизни надо получать, а не подстраиваться под обстоятельства.

– Хотела бы я для себя такого, но отчего-то не получается у меня. Ну никак! Мне кажется, это все неправильно, жизнь и мысли мои неправильны, и люди вокруг неправильные, – голос ее задрожал, она шумно сглотнула и наклонилась поближе ко мне. – Жень, понимаешь, я как вот родилась, чувствую себя чужой. Для меня жизнь – это постоянный бой. Я как будто один в поле воин. У меня нет союзников, мне не на кого положиться. А я устала, я хочу спокойствия. Я хочу простого человеческого счастья, – она отвела от меня взгляд и поглядела в окно, а потом тихонько добавила: – Но когда достигаю определенных целей, понимаю, что все не то. Эта постоянная неудовлетворенность собой. Мне кажется все из-за того, что нет у меня творческой самореализации. Поэтому и занялась рисованием, как будто вся эта чепуха, сделанная моими руками, что-то даст. И так как этот путь, усыпанный шипами, сложный и долгий, и все вокруг против, то и у меня остается определенный стимул идти дальше.

– А как же я? – меня ранили ее слова, занося обиду глубоко в сердце. – Разве я тебе не союзник?

Она посмотрела на меня, протянула руку к моему лицу, но на полпути боязливо остановила ее и как-то странно улыбнулась:

– Женька, Женька. Я же не могу тебя вечно держать возле себя, у тебя свой путь. Я только мешаюсь.

– Ни черта ты мне не мешаешь! – грубо отрезал я, поймав ее за запястье и крепко сжав своей пятерней. – Если ты будешь жить со мной, мы сможем помогать друг другу в этой твоей творческой самореализации. И я не буду заставлять тебя работать, сиди дома и рисуй, сколько влезет.

– Тише ты, – она опять огляделась, – нас и так уже слушают, – ее глаза забегали, и она поспешно выдернула свою руку из моего цепкого захвата.

– Где? – опешил я. – То есть кто?

– Демон. Сзади сидит, не оборачивайся! – шикнула она на меня, но я уже повернулся и увидел парня за соседним столиком, который пил пиво и исподлобья глядел на нас. Поймав мой взгляд, парень улыбнулся мне и подмигнул.

– Обычный ротозей, с чего ты взяла что демон?

– Я их за версту чую, у меня от него мурашки по коже, – сестра поежилась и как от холода потерла свои плечи ладонями. Несмотря на теплоту помещения, руки ее были покрыты крупными пупырками, а тоненькие светлые волоски стояли, буквально, дыбом. – Отвези меня домой, не нравится мне все это.

Всегда удивлялся, с какой простотой она может говорить о таких вещах. Для нее, казалось, не было разницы, о чем разговаривать: о демонах ли, о спящих, о неизведанных мирах или о сексе. Хотя, наверное, если бы я всю жизнь знал об этом и видел своими глазами, так же реагировал бы. Иногда меня брало сомнение, возможно, Мила действительно немного тронутая, но я же помню детство, когда краем глаза видел ее мир.

– Как он выглядит на самом деле? – шепотом спросил я.

– Я не вижу его истинного лица. Вот блин, к нам идет, поехали отсюда, – срываясь на истеричные ноты, пискнула Мила.

Я подозвал официантку и попросил счет. Парень тем временем подошел к нашему столику и мило, я бы сказал, искренне улыбаясь, глядя на Матильду, спросил:

– Дама обижена?

Матильда угрюмо завертела головой.

– Тебе какое дело? – резко спросил я. – Она со мной.

– О, я просто спросил, не кипятись парень. Или ты хочешь поговорить отдельно? Может, выйдем? – предложил демон.

– Нет, он никуда не пойдет. Мы пришли вместе и вместе уйдем, – твердо ответила Мила, хотя я уже готов был сбивать кулаки. – Изыди!

Парень только слащаво улыбнулся и протянул визитку:

– Если захочешь настоящего мужика увидеть рядом, позвони, – и пафосно развернувшись, скрылся с глаз в одном из закутков кафе.

Матильда спрятала визитку в нагрудный карман рубашки и посмотрела на меня, изображая на лице неприязнь:

– Они каким-то чудом знают, что я их различаю в толпе. Достали уже.

– И как ты обычно от них отбиваешься? И почему визитку-то сохранила?

– Встречи не случайны. Он может быть потом полезен, – спокойно ответила сестра. – Обычно я обхожу их стороной, но если уж прилипнут, разыгрываю дурочку.

Ее телефон зазвонил, она, испуганно расширив глаза, тут же нажала ответ:

– Да, все в порядке. Он уже везет меня домой, – голос был какой-то странный, видимо это в понятии сестры значило изображать нежность. – Прости, да, засиделись, прости, едем, – она повесил трубку. – Дмитрий ругается, поехали домой, уже совсем поздно.