Дарья Чупрова - Книга взросления. В двух историях

По улице проехала скорая.

А ведь всего неделю назад она верила, что это знак. Хороший знак, и вот-вот она встретит человека, из-за которого во рту пересыхало, а все умные мысли сливались в желеобразную кашицу невнятного бормотания. Это срабатывало не всегда, а может, и вовсе не срабатывало, но вера в приметы творит с нашим восприятием чудеса. И теперь зуд ожидания нырнул к ней под майку. Нужно что-то делать. Бежать? Спасаться? Или прыгнуть в ближайшую канаву и сидеть тихо, словно прячась от взрыва? Что делать? Что?

Она ускорила шаг, и над губой выступили маленькие капельки нервного пота, сейчас она свернет, нет, не направо, как обычно, налево, а после еще немного прямо, так, кажется, в этом дворе она еще не была, быстрее, быстрее… Побег от кого-то или гонка за кем-то? Стоп. Неужели можно просто стоять, закрыв глаза, и чувствовать касание ветра по твоей коже, его ласки и поцелуи? Интересно, там, куда мы уйдем насовсем, будет ветер? Без него так тоскливо…

Когда нас не было, мы были везде, растворены во времени и пространстве, смешаны со звездами и черными дырами. Было ли нам хорошо? Было ли нам все равно?

– Пытаешься слиться с миром?

Голос прозвучал в унисон с дрожью, пронесшейся по телу. Александра не открыла глаз.

– Ветер. Что если его нет?

– Интересно, и все же это поток воздуха, движущийся около земной поверхности, хотя мне нравится ход твоих мыслей.

– Около земной. Земной, воздух. А есть ли там воздух?

– А существует ли это «там» или же там уже и нет вовсе, а то, что есть, шире любого понимания ветра и воздуха? М?

Саша открыла глаза и обернулась. Секундный страх, что сзади не окажется никого, а возможно и ничего, кольнул ее, но неверие быстро отступало, отражаемое белой улыбкой худощавого молодого человека.

– Оу. У тебя нет бровей. Здорово.

– Когда мне было одиннадцать, я занималась гимнастикой. В тот июнь я вернулась с очередного занятия и сидела у зеркала, играя в какую-то странную игру с отцовской бритвой, типа как остаться молодой навечно, – брейтесь по утрам с самого детства… Тогда я нечаянно сбрила половину брови и проплакала полночи, а наутро пыталась закрыть весь левый глаз челкой. На гимнастику я не ходила неделю.

– Мне нравится. И брови, и история.

– Спасибо.

– Пойдем. Только не огорчай меня глупыми вопросами, куда и зачем, ладно?

– У тебя крашеные волосы?

Парень вновь улыбнулся лишь губами, оставляя во взгляде больше серьезности, чем должно быть до того, как тебе откроется истина.

– Девушка двадцать первого века, с выбритыми висками и в кожаном жилете, спрашивает парня, который набил первую татуировку в шестнадцать, крашеные ли у него волосы? А ты забавная. Но да. Волосы действительно крашеные, дань блэк-металу и бывшей.

– Кому больше?

– Бывшей, она собственноручно купила в магазине гарньеровский тюбик самой черной на свете краски и пыталась превратить меня в Мэрилина Мэнсона. Забавно, что ушла она от меня к рыжему…

– Ты не соответствовал ее идеалу?

– Может быть, но, скорее, она врала себе о нем. С рыжим все получилось.

Саша смеется. Его серые глаза грустные, умные. Он сидит на мокрых перилах, она садится напротив него. В этом дворе она встретила ветер, в этом дворе что-то пошло не так, как всегда.

– Сколько тебе лет?

– Больше, чем хотелось бы. Знаешь, что я заметил? Когда мне было шестнадцать, я был смелее, доказывал себе, что сильный, что все могу. А потом меня начали воспитывать упорнее, чем раньше, делать из меня человека, вышибать юношескую дурь, и теперь, спустя десять лет, я даже боюсь смотреть этим взрослым скучным людям в глаза, иногда, но боюсь.

– Я не звоню по телефонам. Я краснею, когда разговариваю с регистраторшей в больнице. Номер тяжело набрать. Ненавижу.

– Воу-воу, полегче. Да ты чокнутая!

Снова он дует, гладит их лица.

– Почему ты здесь?

– А ты?

Разговор струится, выгибается и заставляет их разглядывать каждую деталь друг друга. Когда тебе смешно и легко, хочется, чтобы это продолжалось вечно, но ведь это слишком опасно. Можно свернуть, зайти не туда, перегнуть, заплутать, и магия рассеется. Вместо двух необыкновенных людей, на этих холодных перилах уже будут сидеть два не очень приятных и несчастных молодых человека. Нет. Стоп. Нужно остановиться.

– Мне пора. Спасибо за встречу.

– Я понял, ок. – Пауза – Ты хочешь меня узнать?

– Да.

– Приходи завтра сюда и придумай самые дурацкие вопросы на свете. Я сделаю так же. Но отвечать нужно честно. Даже если колется. Мы сэкономим много времени. Будет интересно, что же, можно продолжить, если нет – останемся штрихом в нашей памяти, чем-то непонятным, но интересным, тем, что вызывает улыбку. Договорились?

– Дурацкие?

– Ага. Начнем узнавать друг друга не только по ответам, но и по вопросам, ведь это интригует, так?

– Я Саша.

– Марат.

Глава 3

Интервью

Бывают такие тропинки, тропинки желания, которые люди протаптывают буквально не доходя полметра до обычной дороги. Казалось, ну что им эти полметра? А нет, нужно пройти именно здесь, и не одному, а целой куче народу, вернее такому количеству, которое потребуется ровно для появления тропинки раз и навсегда. Это как у мегариков – один камень не куча, два тоже нет, а сколько куча? Вот и тут неясно, с какого прохожего начинается настоящая тропа, видная невооруженным взглядом. И сила ее настолько неистова, что уже любой последующий человек, не задумываясь, ступает именно туда, а не на дорогу из серого асфальта.

Вот и в этом обычном загроможденном пятиэтажками дворе была такая тропинка. Когда Саша сделала шаг, она почувствовала, как по оголенным лодыжкам пробегает молодая осока, кожу обдал пар, исходивший от сырой свежей своей зеленью земли. Запахло водоемом. На секунду ей показалось, что за домом ее ждут не разбитые основания советских детских площадок или изломанных спортивных комплексов (уже и не разобрать, что это было), а самое настоящее озеро. Чудесно.

Марат сидел на том же месте, скрестив ноги и не вынимая рук из карманов брюк. Потертые кеды удивительно сочетались с небрежно зачесанными волосами. А ведь он симпатичен. Даже очень.

– Добрый вечер, таинственный незнакомец.

– Привет, скоро мы это исправим. Ты готова?

Марат похлопал ладонью по противоположным перилам, приглашая Сашу сесть. Что же это было раньше? Лестница для детских забав или небольшое футбольное поле? Поразительная конструкция…

– Ты приготовила вопросы?

– Да, конечно.

– Они смогут меня удивить?

– Пока не знаю, но ведь мы не соревнуемся, так?

– Так, простою считаю, что это лучший способ узнать человека. Не юлить и пытаться выковырять из него правду, а спросить сразу. Грязь всегда вылезет, неизбежно. Но можно многого избежать, просто разговаривая. Это работает, как ни странно.