Гиви Кобулашвили - Там, где обитает любовь

Учителям запретил в театр оперы и балета детей водить. – Там лебединое озеро, а плавать не все умеют, – предостерег.

На рельсах человек сидел, – подвинься, – сказал, – дай и мне присесть.

Хлебопеку смертный приговор вынесли. – Хлебопек у нас один, а кузнецов двое, вместо хлебопека одного из них и надо пристукнуть – предложение выдвинул.

Много таких. Часть из них может так и было, но большинство творческими усилиями других появлялось. Внести свой вклад старался каждый. У него свои перепелки водились, это так, но кто их не имеет. Не это было главным. Главным было то, что всю школу в руках держал. Кто не опирался лишь на чужие мнения, знал – в таком районе, как наш, сделать это было непросто. Вызов в его кабинет для всех считалось высшим наказанием. Знали, в первую очередь подбородок надо беречь. Не ровен час рукой дотронется. Вначале подбородок начнет вверх двигаться, потом на цыпочках поднимаешься, а потом и вовсе к потолку устремишься. Так и будешь висеть между небом и землей. А если это мало покажется, не суетись, всему свое время. Вскоре и парить начнешь в воэдухе.

Порядок – мать успеха, – объявил Гола войдя в класс. На парте надо было красиво расположить книгу, тетрадь, дневник, чернильницу, ручку, карандаш и ластик. Эти последные зачем были нужны, никто не знал. Но как раз это и было его затаенным оружием. Наслышался военных хитростей, вот и пускал в ход. Некоторые действительно забывали класть на парте карандаш и ластик, мол все равно не понадобятся. Молодо-зелено. Таких вызывал урок отвечать. Но мы дознались – спастись еще можно. Главное – при пересказе материала ни на секунду не останавливаться. А время от времени текст терминами психологии разбавлять. Все остальное, о чем расскажешь, о чем нет, не имело значения, Гола этого не слушал.

Костик так и поступал. Каждый раз чего-то забывал на парте положить, но хорошие отметки все равно получал. Как вызовут, чтобы ничего не перепутать и не остановиться, одну и ту же историю рассказывал. Не то что он, и мы все назубок уже знали.

– Когда Михако, дед мой, бабушку похитил, она крик и шум раньше времени подняла, еще деревню не миновали. Темперамент холерика имела, не вытерпела. Михако буйным характером отличался, разозлился. – Мы так не договаривались, – сказал. Потом Элпите, то бишь бабушка, спорить стала. – И так темно, а ты меня еще и тулупом накрыл. Думала, что уже из деревни выбрались. – Потом в деревне услышали и за ними погнались. Дела стали совсем никудышными. Надо было срочно на что-то решиться. Но Михако был сангвиник. Раздумывал недолго, выход нашел. Что он придумал, это мы уже не знали. На этом самом интересном месте Гола останавливал.

– Вижу, урок хорошо выучил, – говорил – можешь сесть на место.

На перемене Костика упрашивали сказать, что-же дед придумал, но он все потом да потом.

– Сейчас некогда, длинная история. В другой раз как вызовут, расскажу. Точно с этого места и продолжу, – обещание давал. Но в следующий раз опять все начинал сначала. Школу так закончили, что так и не узнали, что там Михако придумал.

Гола, при объяснении нового материала книгу всегда в руках держал. Часто и прочитанное путал.

– Голову наотрез дам, если не первый раз читает, – Славик говорил.

Но Гола, оказывается, не простой был человек. Это впоследствии узнали, когда на его похороны высокопоставленные военные съехались. Герой войны, участник восстания на Тексель. Никто этого не знал, и сам никому не говорил.

Учительница биологии уважаемая Татия, по образованию художница, к своему предмету подходила профессионально. Отвечать урок выходили со своим альбомом. В альбоме заданный материал зарисовывали. Неважно, что это, одноклеточное, многоклеточное, а то и весь слон. Если чего-то, на твой взгляд мелочь, опускал, оценка снижалась. Лучше других у Вадика получалось. Хвалила, к предмету серьезно, мол, относится. Была бы оценка выше пятерки, поставила бы. А Вадик на этом так руку набил, что после окончания школы в художественную академию поступил. Впоследствии известным художником стал. Новое слово в живописи, критика отмечала. С Костиком разоткровенничался:

– Заказов много, – сказал, – но чтоб не заказали, в конце все – таки перехожу на рисовании одноклеточных и иже с ними. Каждый раз слово себе даю, что это не повториться. С собой все равно ничего не могу поделать. Нарисовать портрет человека и рядом Хламидомонаду и подобных персон пририсовать, куда это годится. С другой стороны, лучше других такие и получаются. Как живые смотрятся. Живой уголок в школе устроить, мысля запала. Не податься ли в учителя биологии.

Но авторитет в наших глазах больше всех Анги имел – учитель труда. И образование хорошее дал, в первую очередь в жизненных вопросах. Задаваться перед нами не стал. На первом же уроке всю правду о себе выложил. К роду потомственных аферистов принадлежал. И трудовые навыки старался нам привить, этого не отнимешь, но о делах дедушек тоже рассказывал. Слушали с интересом.

Больше других прапрадедушкой гордился. Непревзойденной пройдохой, судя по всему, был. Целый город продал вместе с жителями. Покупателя убедил, что это его собственность. Покупатель – приезжий из цивилизованной страны, из Полинезии, с островов Туамоту, что в тихом океане. Законопослушный гражданин, в его стране такие вещи не происходили. И представить не мог, что где-нибудь такое могло случиться.

Его дед таких достижений не имел, но и он не был простачком. Про себя ничего не говорил, не в его привычках было.

– Что бублик заиметь, что себя хвалить, цена одна, копейка, тебя другие должны похвалить, – говорил.

А говорил не зря. Уже после окончания школы, Славик газету показал, про Анги было написано. Дипломы института подделывал, от настоящих не отличишь. Ну и цену высокую заломил.

– То-то и оно, – Славик сказал, – а я в догадках терялся, больше всех в мире дипломированных у нас насчитали. Шапку кинешь, в инженера попадешь – было написано.

После того, как все, кто жаждал, стали дипломированными, стоимость снизил. В конце, когда покупателей почти что не стало, за полцены диплом начал продавать. Когда милиция взяла, уже в рассрочку отдавал. Милиция поспешила. Еще бы повременить и вообще мог исправиться, вместо денег сдачу экзаменов потребовать. А потом, чем чорт не шутит, из полученных доходов кое-кому и стипендию назначить. То, что у него золотые руки, знали, но что такое сумеет сделать, не представляли. Сейчась уже черед дедушек настал достижениями Анги гордиться.

Анги был практичным, но широтой взгляда, на всю вселенную, выделялась уважаемая Венера. Недаром доверили предмет астрономии. В класс заходила с картой этой самой вселенной. На карте надо было найти землю. Найдешь – отметка обеспечена. Но с этим еще можно было справиться. Знатоки подсказки не спали. Труднее было понять другое. За картой палочка следовала. Должно быть из космоса, больше ниоткуда.