Гиви Кобулашвили - Там, где обитает любовь

Окончание школы было не за горами, когда я сломя голову понесся во дворец молодежи записаться в какую-нибудь секцию. В какую – не имело значения, главное, чтобы территориально было как можно ближе к секции физики. А если комнаты еще и рядом будут, то вообще благодать. Это для меня имело решающее значение.

Все бы желания так исполнялись. Как будто здесь только и делали, что обо мне заботились. Рядом с секцией физики, с одной и с другой стороны, были еще две другие – истории и альпинизма. Думал недолго. Достаточно было представить себе красивые вершины Кавказских гор, выбор сам с собою был сделан.

Не ожидал, что так любезно и с улыбкой встретят.

– Примем, а почему нет, – сказал руководитель секции, – можешь, на пару еще одного желающего привести. Прием как раз на днях намечается.

Все вроде складывалось как нельзя лучше. Видел, кто-то рюкзак примерял. Это был я. И на горизонте заснеженная головка Эльбруса замаячила. Меня ждала.

– Только прием по конкурсу, – добавил в конце руководитель. – В лесистом месте соревнование устраиваем. В первую десятку кто войдет, будут зачислены.

Это последнее уже не так сильно обрадовало. Увидев, что цвет лица потерял, руководитель засмеялся. Потом успокоил:

– Ничего трудного в этом нет. Должен найти в кустах припрятанное на твое имя письмо, будешь иметь компас и описание того места. Надо поставить палатку, разжечь костер и вскипятить воду. Вот и все дела.

Тропинка к Эльбрусу бог весть куда стала заворачивать. Мой рюкзак тоже какие-то сомнительного вида субъекты волочили. Поплелся домой повесивши нос – шансов, что справлюсь никаких.

Своими невзгодами с Ромкой поделился. Теперь он стал смеяться.

– Это же проще простого, – сказал, – считай, что не только в десятку вошел, уже и первое место занял. Отец в альпийском клубе работает, каждое лето на альпиниадах с собой берет. С тобой я пойду. В этих делах академию заканчивал.

Немного от сердца отлегло. Дела, вроде, и не так уж плохи. Тропинка опять к Эльбрусу завернула. Рюкзак, похоже, тоже собирались возвращать.

Как только соревнование началось, сразу же приступили к поиску письма. Каждая минута на вес золота, ни одной не хотели терять. Перво-наперво за компас взялись. Здесь выяснилось, что Ромка с компасом никогда и дел – то не имел.

– Ерунда, – сказал он, – разберемся, и не такое распутывал.

Но кто мог подумать, что наш подход к школьным познаниям себя здесь покажет. В компасе, – да, без труда разобрались, но вся беда в том, что север и юг перепутали. Не могли разобрать что есть что. Кусать пальцы было поздно. Но Ромка присутствие духа не растерял.

– Компас и вовсе не нужен, – сказал, – главное, что описание местности у нас на руках.

Ринулись и начали каждый куст, подозрительный – не подозрительный, подряд обшаривать. То, что искали, обойти было невозможно.

Человек предполагает, а бог располагает. Откуда ни возьмись, а сейчас в этом нисколько не нуждались, туман начал появляться. За короткое время так сгустился, что не то что кусты, деревьев нельзя было различить. Продолжение поиска, причем без компаса, всякий смысл терял. Этого уж Ромка никак не ожидал. Остановились в оцепенении, немного передохнуть – скажем так. Рюкзак умыкнули? Умыкнули. Бог с ним, но и Эльбрус в тумане исчез. Сник Ромка. Окончательно опустил бы руки, но смущала потеря авторитета в моих глазах. Спустя некоторое время, пересилил себя и будто никакой заминки и сроду не было, тоном, уверенного в себе человека, изрек:

– Ничего страшного, у меня чутье собаки, все равно найдем.

Нельзя было не оценить его героическое выступление. Портить дальше настроение и я не стал. Как мог, спокойным видом закивал головой.

– Конечно найдем, – сказал. Как будто не знал, что чудеса только в сказках бывают.

Но чудо произошло.

В то время как другие с компасом туда-сюда плутали, благодаря тому особому чутью, или чисто случайно, но припрятанное для нас письмо обнаружили. Дело как будто на исправление пошло. Теперь не хочешь в этом тумане возвратиться на место, отведенное для палатки? Но чудеса продолжались. Уже зарекомендовавшее себя чутье и здесь отличилось. Все остальное с быстротой молнии проделали. Компас не в счет, но в остальном диплом академии Ромка на полном серьезе заслуживал. За короткое время палатка была установлена, хворост собран, ножки для подвешивания котелка поставлены, костер зажжен и котелок с водой над ним подвешен. Смутно, но было видно – соседи все еще над установкой палатки мучились.

Из тумана один за другим головы членов конкурсной комиссии начали всплывать. Скоро и голова председателя должна была показаться. Я уже и на Эльбрусе был. До вершины что оставалось? Всего ничего, только руку протяни.

От нахлынувшего счастья не знали, что предпринять. Но это я не знал, а Ромка знал. Шутка ли, человек на народные танцы ходил. На радостях вокруг костра Барыню станцевал. Потом волшебник искусства уволок. За Барыней Гопаком пошел, за Гопаком Лезгинку сотворил, напоследок даже на испанские ритмы перешел. Все у него хорошо получалось. Единственно, под конец ногой за что-то чуть-чуть задел.

И откуда только всякие напасти берутся. Из ничего, и на первый взгляд неприметного, неожиданно целый ворох проблем возникает. Нога за что-то задела, это самое что-то за ветку, ветка за хворост, хворост за палку, а палка чего? Чего-чего! А того, что коза в огород забралась и огорода будто и не было. Всего один разнесчастный миг и этот наш праздник и радостные возгласы плачевно обернулись. Палка опору для котелка зацепила и повалила, котелок опрокинулся и всю уже закипавшую воду на костер вылил. Собравшиеся вокруг погасший огонь и пустой котелок видели.

Головы членов комиссии один за другим обратно в тумане начали тонуть. Голова председателя так и не показалась. Рухнули мои надежды. Со склонов Эльбруса кубарем катился, о приеме в секцию можно было забыть.

Но мои попытки на этом не заканчивались. Оставалась еще секция истории. На нее и надеялся. Шел с дрожащим сердцем. В одном месте, как мог напортил. Если и там откажут, то конец – все мои усилия насмарку.

Не сказать, что там мое появление аж всех осчастливило. Мои знания по истории руководительницу секции, как видно, сильно впечатлили и вопрос моего приема-неприема долго не могла решить. Наконец, еще раз с ног до головы осмотрела и сказала:

– Раз так просишься, пока что можешь ходить, потом видно будет.

Откуда ей было знать, что в эти минуты вопрос моей жизни и смерти решался. Все дело в том, что птичка весточку принесла – та, которая меня с ума свела, во дворец молодежи стала ходить, в секции физики. Записаться в какую-либо секцию, как можно поближе к ней и было для меня важнее всего.