Ли Мюррей - Ловушка для осьминога

Я скользил взглядом по всему помещению, по лицам, рассматривая тех, с кем мне предстояло учиться, и чувствовал себя каким-то одиноким в этой огромной толпе, как будто не в своей тарелке, все казалось мне нереальным, неправильным, мои ровесники казались какими-то другими, совсем не такими, как я. Чтобы отвлечься от собственных мыслей, я стал высматривать симпатичных девушек и отмечать их про себя, гадая, сколько из них окажется потом со мной в одной группе. Как выяснилось позднее, ни одной. С таким везением играть в русскую рулетку определенно не стоит.

Две недели я знакомился со всеми подряд, со своей группой, с ребятами из параллели, но ни в ком не видел человека, с кем мог бы дружить. До определенного момента, пока не наткнулся на индивидуума, действительно близкого мне по духу. Две первых недели мы не пересекались, так как он не посещал занятия по какой-то дурацкой причине, что, впрочем, абсолютно не важно, ведь в конце концов мы все-таки встретились. Интуиция меня не подвела, и этот парень стал мне другом, с которым мы впоследствии прошли четыре года учебы бок о бок, как братья по оружию проходят войну, и остались друзьями после. Мы сошлись во многом, нам было комфортно вместе. Он приучил меня слушать музыку, которую я до этого не слушал совсем, даже не знаю, почему; мы обсуждали компьютерные игры, фильмы, девушек обсуждали, мы были очень похожи. В первый учебный год наша компания состояла лишь из нас двоих, и мы везде ходили вдвоем: учились в одной группе, помогая друг другу на занятиях, вместе тягали железо в институтском тренажерном зале, хотя тогда я только открыл для себя железный спорт и слово «тягали» слишком громко сказано. Мой друг кое-что понимал в тренажерном зале и был для меня, тощего дилетанта, настоящим искушенным сенсеем, объяснявшим мне необходимость и правильность выполнения различных упражнений. Мы оба сильно увлеклись идеей наращивания мышечной массы и усердно тренировались, мотивируя друг друга, ели больше, чем нужно, впихивали в себя еду, когда уже не хотелось, лишь бы впитать как можно больше белка. Отчего-то мы были уверены, что накаченные мышцы мигом привлекут к нам внимание самых сексуальных и привлекательных девушек – никогда я так не ошибался. Годы спустя я посмеиваюсь над тем пацаном, которым был когда-то, с его глупыми стремлениями, желаниями и образом мыслей. Кроме качалки у нас была и другая страсть: мой друг подсадил меня на одну известную компьютерную игру, в которой мы убили немало драгоценных часов своей жизни. Потом я подсадил его на другую, тоже очень известную игру. И знаете, я не жалею об этом. Я мыслил по-другому. Если бы я убивал свое время таким путем сейчас, то, несомненно, разочаровался бы в себе, но тогда я еще был ребенком, игрушки доставляли мне удовольствие. Сейчас, конечно, они оставляют лишь чувство неудовлетворенности, опустошенности и сожаления о потраченном впустую времени. По окончании пар в конце дня мы сразу разъезжались по домам – мы были совсем домашними мальчиками.

В институте я стал намного увереннее в общении со сверстниками, никого и ничего не стеснялся, меня уже нельзя было назвать молчаливым обитателем задних рядов, и уж если я сидел сзади, то не один и точно не молчал, болтая с кем-то, а если молчал, то потому что был занят делом. Я отбросил все то, что на протяжении многих лет меня отличало от других, решив стать таким же, как все, перенять и впитать их интересы и образ мыслей. Со мной стали происходить, на первый взгляд, положительные изменения, которые на самом деле вылились в низменные пристрастия – дома я зависал в компьютерных играх и социальных сетях, смотрел сериалы. Я совсем позабыл о книгах, они вдруг перестали быть значимой частью моей жизни, я отбросил их, как что-то ненужное, как пережиток юных лет, который в дальнейшей жизни мне не понадобится. Я думал лишь о мышцах, девушках, деньгах, автомобилях, думал об успехе. Мы с моим другом мыслили одинаково, мы расставили себе приоритеты и стремились к ним. Другой вопрос – что это были за приоритеты, что это были за дурацкие стремления? Но мы были лишь мальчиками.

Я уделял внимание институтским предметам, коих было несметное количество, лишь в той мере, которой было достаточно, чтобы их сдать. Поначалу я переживал за оценки, первые два курса, но потом осознал, насколько это бессмысленно – нервничать и размениваться здоровьем из-за жалких цифр на бумаге, которые, по большому счету, не имеют того значения, которое им придают наши родители, преподаватели. И я всегда усердно трудился, если предмет мне был интересен, и если я верил, что он будет мне полезен в будущем, то есть я смогу применить его на практике. А пустая беготня за оценками… Увольте, это омерзительно. Все эти подпевалы и подлизы с передних рядов парт, поддакивающие преподавателям, словно ручные попугайчики, вы не представляете, как я их презирал. В погоне за баллами, цифрами, выведенными синими чернилами в журнале, они были готовы сожрать друг друга, подставить, готовы были унижаться и выглядеть, как нищие цыганские попрошайки, тянущие свои ненасытные ручонки к очередному баллу. Всякий раз я испытывал испанский стыд, глядя на них, настолько это жалкое зрелище.

В общении с девушками я все еще был скован воспитанием и стеснительностью, но по сравнению с школьными годами стал более раскрепощенным – по крайней мере, я с ними заговаривал, а это, уж поверьте, был поистине гигантский прогресс. Я все еще был робок, все еще видел в этих миловидных существах нечто возвышенное – как же я ошибался, глупый мальчик! На первом курсе мне понравилась одна девушка, которую я впервые увидел перед самой первой парой физической культуры, мы тогда знакомились с нашим преподавателем из тренажерного зала в общем фойе у ресепшена. Она сидела за столиком в белоснежном коротком платьице и была так улыбчива, у нее был такой звонкий резкий голос. Она мне тогда показалась писаной красавицей. Я написал ей в социальной сети, но наткнулся на холодное игнорирование, которого сразу не распознал в силу своей абсолютной неопытности – она не хотела общаться со мной. А через какое-то время мне написал ее «парень» или не знаю, кем это чучело ей приходилось, она ни словом не обмолвилась о его существовании, когда односложно отвечала на мои вопросы и попытки развязать беседу. Паренек в переписке вел себя дерзко, как спартанский воин, до того момента, пока я не предложил ему приехать и разобраться лицом к лицу. Он тут же сбавил обороты и переключился на заднюю передачу и больше никогда меня не беспокоил. А я лишь остался в недоумении и подумал, что это к лучшему – незачем мне такие дуры.

Вторая девушка, которая мне приглянулась, была обладательницей светлых волос и грубых черт лица, отнюдь не делавших ее уродливой – наоборот, они делали ее какой-то… Интересной. К тому же, у нее была хорошая фигура и красивая грудь, но голос… Голос, как у спившегося бэтмена, который к тому же курит сигареты с шести лет. А еще она растягивала слова. Как вспомню, дрожь берет. Думаю, шанс быть убитым сердечным приступом у ее будущего мужа повысится в разы, если по утрам она будет будить его таким голосом. Могу ему только искренне посочувствовать и посоветовать ставить будильник погромче и обязательно просыпаться раньше нее. Лично я жениться на ней точно не собирался и я, определенно, всегда был великодушен, поэтому готов был простить ей этот недостаток, вспоминая, как симпатично она выглядит в кофточках с вырезом. Она проявила ко мне легкий интерес и как-то непрозрачно намекнула на то, что не отказалась бы от цветов. Человек, обладающий хоть каплей интеллекта, распознал бы в ней наглую манипуляторшу с первой подачи, но не я и не мой друг. Не подумайте, я ни в коем случае не какой-то озлобленный мудак, которому нравится издеваться над людьми, просто я люблю жестко пошутить, особенно если шутка коррелирует с правдой. Не знаю, увидит ли она когда-либо эти строки, узнает ли себя в них, но даже если да, как думаете, что я скажу ей? Меняться никогда не поздно! В итоге мой друг, как верный оруженосец, посоветовал притащить ей букетик, вместо того чтобы послать к черту на рога. Он считал себя гуру во всех областях и в женщинах в том числе. Он полагал, что, если следовать его советам, затащить в постель по щелчку можно хоть всех голливудских звезд одновременно. Женщин, разумеется. И знаете, что? Его чертовы советы никогда не работали, ни одного гребаного раза! Но он с этим не был согласен и все убеждал меня, что в провале виноват я – план-то гениальный, а вот исполнитель так себе. Вот тут ты неправильно сделал, говорил он, из-за этого все коту под хвост. В общем, принес я ей этот жалкий букет роз, потратил свои немногочисленные карманные деньги, время, подарил, а потом ретировался. Я пробовал с ней общаться дальше, но это было равносильно тому, что говорить с бревном – я, конечно, не пробовал такой экзотики, но не удивлюсь, если разговор с ним окажется интереснее. Знаете, я не был разочарован – когда тебя не связывают с человеком чувства, тебе все равно, исчезнет он из твоей жизни или нет, особенно если это девушка с повадками мытищинского гопника, с чьих громко заданных вопросов на лекциях вся аудитория взрывалась дружным хохотом.