Наталья Василевская - Корейская монета счастья

– Не будет тебе счастья, кобель двуногий. Хоть и слабенькой ты родилась, Машенька, и волосики у тебя тонкие, но зато какую талантливую девочку нам боженька послал – станешь ты известной художницей или писательницей, – ласково приговаривала старушка, глядя на рисунки внучки, развешанные на стенах.

С раннего детства у Маши была забава: она постоянно рифмовала слова – просто так, от нечего делать. Позже странное увлечение переросло в регулярное создание более масштабных стихотворных форм, и Маруся, по поводу и без него, выдавала на- гора четверостишья. Валентина Ивановна, восхищаясь поэтическим даром дочери, поначалу записывала их в специальный блокнотик, а потом махнула рукой и даже начала раздражаться: поговорить с дочерью становилось всё труднее – Маша издевательски забрасывала мать стишками, смысла которых женщина зачастую понять была не в силах.

В квартире Луковых царил безупречный порядок: Валентина Ивановна, прихрамывая, убиралась, доводя её до стерильного состояния. Марусе категорически запрещалось прикасаться к тряпкам и венику – в обязанности дочери входили только походы за продуктами. Однажды в гастрономе она встретила Юлю с Севой Жуковым.

– Привет, Лукова. Предки улетели в отпуск – делай покупки, и пошли ко мне. Скоро Наташка подтянется – винишка попьем.

– Меня маманя не отпустит: поздно уже.

– Жуков, скажи ей! – скомандовала подруга и отправилась выбирать торт.

– Лучок, а давай я тебя отпрошу. Увидишь: у меня получится.

– Нет, лучше не надо. Я зайду на десять минут: тортика хочется – и домой.

– Ну, как скажешь. Юлька, я её уговорил!

Лукова купила продукты, и друзья отправились на вечеринку – через час на весь двор разносился звонкий смех пьяной Маруси. Валентина Ивановна, принимавшая в это время ванну, обеспокоилась долгим отсутствием дочери, и, соорудив на голове чалму из полотенца, вышла на балкон. В доме напротив гремела музыка, и в окне квартиры Юли маячила танцующая фигурка Маши. Она периодически исчезала, так как девочка падала на пол, а поднявшись, издавала истерический крик, размахивая руками, как ветряная мельница. Валентина Ивановна наблюдала за дочерью, не веря своим глазам – через несколько минут она колошматила кулаком в Юлину дверь. Ворвавшись в комнату, разъяренная мать схватила за жидкий хвост Марусю, и, улыбаясь, обозвала хозяйку проституткой, повелев больше никогда не приближаться к её ребёнку, который в это время продолжал хохотать и кривляться. Сева учтиво вручил Валентине Ивановне пакет с продуктами, и женщина, крикнув на прощание: «Засранцы!», потащила пьяную Лукову домой. На следующий день Маруся на занятия не пришла, а позже в школьном туалете состоялся серьёзный разговор с Юлей. Девочка плакала и утирала глаза красной повязкой дежурной по классу.

– Прекрати реветь: ты не виновата, Лучок. А твоей мамаше я никогда не прощу: чужих детей нельзя обижать, – Юля достала из кармана фартука ириску и протянула подруге – та всхлипнула и закивала головой, выдавив из себя улыбку.

После выпускного вечера Лукова подала документы в университет на биофак – получив диплом, и, попав по распределению в ботанический сад, она с удовольствием занималась уходом за диковинными растениями вдали от городской суеты, и, не расставаясь с альбомом, рисовала пёстрых бабочек, сидящих на великолепных цветах.

Выйдя из электрички, девушки перешли через овраг по бревенчатому мостику, и извилистая тропинка повела их к кладбищу.

– Разрослось за год, – глядя с пригорка на просторы, усеянные крестами, заметила Наташа, – найти бы могилу ещё. Участок недалеко от забора – это я хорошо помню.

– Найдём – не переживай. Ну и жара! – Юля сняла пиджак и накинула его на плечо.

Они купили цветы у входа, и вышли на центральную аллею. На бордюре пристроились нищие и с надеждой в выцветших глазах заглядывали в лица подруг – получив милостыню, старухи окрестили девушек костлявыми ручками и разноголосым хором пожелали божьего благословения. Лукова плелась, размахивая кульком с сухарями, и, заметив стаю воробьёв, окруживших лужу возле крана, приступила к кормлению птиц.

– Моя бабуля говорила, что птички на кладбище – это души усопших. Их отпускают на свидание с родственниками.

– Да? А почему они тогда не на своих могилах сидят, а в луже плещутся? – усомнилась Юля.

– Видно к ним ещё не приехали – они здесь ждут, – объяснила поведение птиц Маруся, рассыпая крошки. К воробьям присоединились жирные голуби и с удовольствием клевали подсохшие сдобные булки.

– Это всё чушь, Маруся, но звучит красиво, – вздохнула Юля, – безлюдно и тихо… как ни странно – мне здесь хорошо.

Наташа наблюдала за суетной трапезой крылатых душ ушедших в мир иной и мысленно искала слова: важные, значимые. Ей хотелось вложить в них воспоминания о каждом прожитом дне, каждой минуте, а в голове роились банальные фразы – пустые и лицемерные: «… я люблю и скучаю… Нет…не то… Мне одиноко и плохо без вас… Ложь…». Её отъезд за сотни километров от этого места, где лежат в земле муж и мать, размыл реальность. Она просто знала и понимала: их больше нет, но их нет где-то очень далеко, и осмысление хоть и было тягостным, но давало возможность всё обдумать и прислушаться к себе. Чем дольше Наташа размышляла, тем сильнее её одолевало чувство вины: «Я же должна страдать – почему не страдаю? Что же со мной происходит, если смерть самых близких людей не потрясает меня до глубины души, не извлекает из подсознания трогательных моментов и не вызывает слёз сожаления?». Поначалу она занималась самобичеванием, но вскоре устав, успокоилась: ей стало всё безразлично. Пришло ощущение, что у неё просто нет сил на искреннюю скорбь.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.