Аисс Виал - В плену предрассудков

Это книга посвящается очень хорошему и доброму человечку, моей подруге детства – Бондаревой Екатерине, которая в ранней юности разглядела во мне романтика и первая предложила проверить мои литературные способности именно в этом жанре.

Спасибо за неизменную поддержку в написании романа моим родным. Не представляю, как книга могла бы получиться без них!

25 марта 1885 г.

Англия, предместье Лондона

Вторую ночь подряд юная Анжелина вертелась в холодной постели без сна – все ее мысли были о завтрашнем дне. Завтра последний день в этом доме, где прошли ее детство и юность. Завтра безжалостная хозяйка выставит ее с вещами на улицу. А что дальше? Благо вещей осталось немного, она успела распродать последнюю мебель и посуду и выручить небольшую сумму денег. Ровно столько, сколько нужно было на покупку билета до городка Н*. Ей очень повезло: письмо, которое она получила неделю назад из этого городка, давало ей последнюю надежду не остаться без крова.

Адресант, о существовании которого еще семь дней назад она совсем ничего не ведала, немного пугал ее. Все, что она о нем знала сейчас, это то, что у нее есть родственник, человек этот, вероятно, немолод, небеден, немногословен и не терпит возражений. Это можно было понять из слов письма, написанном на очень дорогой бумаге:

«Мисс Анжелина Лурье де Сент-Джон, должен сообщить, что знаю о смерти вашей матери и вашем трудном положении, поэтому обязан поставить Вас в известность, что являюсь вашем опекуном на правах единственного родственника. 27 марта Вам надлежит прибыть на станцию городка Н*.

17 марта 1885 г.

Дядя вашей матери,

граф Адам де Сент-Джон»

Кто он? Какой? Чем занимается? И чего ожидать ей от него?

Почему мать всю жизнь уверяла ее в том, что у них нет родственников? Эта новость радовала и пугала одновременно.

Мать Анжелины, Диана Лурье де Сент-Джон, была очень доброй, скромной женщиной, давала уроки музыки детям из богатых семей. На эти средства и жили. Об отце говорила лишь то, что это был самый необычный человек, которого невозможно было не любить, и с горечью сожалела, что дочь совсем его не помнит. Когда Анжелина спрашивала о кончине отца, мать закрывала лицо руками и тихонько всхлипывала. Понимая, что своими вопросами теребит душевные раны матери, Анжелина перестала их задавать, в надежде, что со временем, когда боль утихнет, мать все поведает сама.

Но время шло, Диана всю себя отдавала Анжелине и работе. Именно она привила дочери любовь к книгам и музыке. Помогла овладеть французским и итальянским языками. Дала некоторые познания в области географии, истории, даже астрономии. Анжелину удивляло, откуда при их скромном положении в обществе, Диана, в свои тридцать четыре года, столько знала. Девушка понимала, что за этим кроется неизреченная семейная тайна. И никак не предполагала, что мама заберет ее в скором времени с собой в иной мир. Мама…

Слезы скорби снова выступили из глаз бедняжки, но сил плакать уже не было. Прошло две недели со дня ее смерти… Врач так и не смог определить диагноз, предположил, что возникли осложнения от простуды. Сильный жар, и она сгорела как свеча за три дня.

Сейчас, когда безжалостная память снова уносит Анжелину в те черные дни, встает картина: в лихорадке матушка просит дать лист чистой бумаги и перо с чернилами и оставить ее с врачом наедине. Тогда Анжелина не придала этому особое значение, ссылаясь на предсмертную агонию матери. Однако удивило то, что врач, не взяв платы за медицинскую помощь, умчался, не сказав ни единого слова.

После похорон Дианы хозяйка дома не стала слушать мольбу бедной сироты дать ей отсрочку в плате за жилье, понимая, что девушке откажут в трудоустройстве семьи, в которых работала ее мать – Анжелина еще слишком юна, ей исполнилось всего-то семнадцать лет.

А тут письмо…

27 марта 1885 г.

Анжелина, выйдя из вагона около получаса назад, куталась от холода в темно-серую накидку. И, пряча свои закостеневшие руки, порядком волнуясь, присела на багаж. Она не знала о прибытии состава чуть раньше расписания, и в страхе думала, что ей делать дальше. Опекун, по всей вероятности, забыл о ее приезде. Как его теперь разыскать? И где искать пристанище сейчас? Ведь в кошельке у неё не осталось ровным счетом ничего. Пока в голове мрачные мысли сменяли одна другую, Анжелина вздрогнула, услышав за спиной:

– Мисс Анжелина Лурье де Сент-Джон?

Анжелина повернула голову и растерянно кивнула, невольно разглядывая обратившегося. Перед ней стоял коренастый мужчина, одетый со вкусом, во все чёрное, с тростью в руках. Лицо его не выражало никаких эмоций, голос, несмотря на холодный тон, был приятный.

– Ваш багаж погрузят в экипаж. Прошу следовать за мной.

Анжелине, подав руку, он помог сесть в двухместный экипаж, раздав еще несколько распоряжений кучеру, сел сам и обратился к ней:

– Моё имя, как вы уже догадались, Адам де Сент-Джон. Я Ваш опекун по просьбе вашей матери до двадцати одного года. Надеюсь, дорога вас не утомила?

Последние слова благодетеля были произнесены, явно, ради приличия.

– Спасибо, граф, мне было приятно увидеть новые места, до этого я нигде не путешествовала. Я признательна Вам за приглашение…

– Я не приглашал Вас. Это была последняя воля вашей матери. И вам не следует забывать об этом, – холодно перебил ее де Сент-Джон, глядя в своё окно.

Слезы разочарования стояли в глазах Анжелины, хорошо, что он не смотрит в ее сторону. Итак, ей не рады. Чего и следовало ожидать. Бедная родственница – велика радость!

– Простите… я не знала о вашем существовании… не знала о воле матери…что вам не приятно моё присутствие… – запинаясь, лепетала Анжелина; предательские слезы катились по щекам.

Де Сент-Джон молча протянул ей носовой платок, и как ни в чем не бывало, спросил:

– Вы получили какое-нибудь образование?

Анжелина не знала, что отвечать и какая реакция будет у опекуна.

– Уроки мне давала мать. Я немного играю на фортепиано… – не успела закончить девушка.

– Можете не продолжать, и так понятно, – сухо перебил де Сент-Джон. – Мне необходимо покинуть вас на время. Кучер знает, куда вас доставить.

Опекун окликнул возницу ударом трости в крышу экипажа, карета остановилась, и Сент-Джон поспешно оставил новоиспеченную родственницу.

Анжелина увидела из окошка, как мистер Сент-Джон пересел на резвого гнедого скакуна, которого все это время рядом с экипажем гнал грум, одетый в шикарную желто-зеленую ливрею. Граф умело присмирил скакуна и, пришпорив его, пустился вдаль. Оставшись без коня, грум на ходу ловко прыгнул на подножку позади кареты, отчего экипаж слегка качнуло.