Алекс Стрейн - Старая сказка

– У тебя странное представление о том, как всего лучше проводить вечера, – сказала она, глядя на Коула и невольно дотронувшись кончиками пальцев до горевших губ.

Он усмехнулся.

– Я рад, что тебе тоже понравилось.

Поздно вечером, ложась спать, Микаэла снова потрогала свои припухшие губы. Ее память живо сохранила все подробности. Пожалуй, ее воспоминания были слишком реалистичны! В темноте она закрыла глаза и улыбнулась.

Микаэлу разбудил звук мотора прямо под окнами. Она подбежала к окну и успела увидеть, как Коул куда-то уезжает. Микаэла приняла душ, оделась и, тихонько напевая, спустилась вниз. За столом сидели Мэри-Энн и Дик, и оба были явно не в духе.

– Что случилось? – удивилась Микаэла, для которой это утро было раскрашено исключительно в радужные цвета.

– Почему бы тебе не спросить об этом у своего управляющего? – язвительно ответила Мэри-Энн, и Микаэла удивилась еще больше.

– У Коула Рассела? – уточнила она.

– Ну если у тебя не один управляющий…

– Мэри-Энн, ты меня пугаешь! Что случилось?

– Вчера Рассел едва не убил Дика!

Микаэла ахнула, прижала ладонь к губам и медленно осела на стул.

– Не может быть!

– Может! Я думала, что он и меня убьет!

– Как это?

– Ну мы… В общем, мы были на улице. Разговаривали… – по мере продолжения рассказа голос Мэри-Энн становился все более неуверенным, щеки – более красными и она то и дело бросала взгляды на Дика, – и тут этот Рассел. Налетел, как торнадо. Швырнул Дика и бросился за мной.

В голове Микаэлы промелькнула догадка.

– А вы…

– А мы целовались! – воинственно произнес Дик. – Что такого? Я люблю Мэри-Энн, она любит меня. А он заорал, что не позволит устраивать на ранчо бордель!

Микаэлу стал разбирать нервный смех.

– Мэри-Энн, вспомни, во что ты была вчера одета! – потребовала она.

– Что вспоминать-то… Ты сама мне дала свое платье, я же прямо с самолета, никаких вещей с собой не было. Ну и на улице вечером прохладно, и я надела твой джемпер. И что?

– А на улице были уже сумерки.

Рот Мэри-Энн приоткрылся.

– Хочешь сказать, что он принял меня за тебя?! – ахнула она.

– Вроде того. Вчера вечером он ворвался в кухню, и я грешным делом решила, что в него вселился дьявол, который пришел меня убивать.

– О господи… А я решила, что этот дьявол пришел за мной! И как же ты его утихомирила?

– Не я. Это сделал шафран.

– Прости?

– У Коула сильнейшая аллергия на шафран. Он напугал меня своим появлением…

– И ты осыпала его приправой! – догадалась Мэри-Энн.

– Вовсе нет! Я же не зверь. Он и так надышался предостаточно!

– Поделом ему! – мстительно заявила Мэри-Энн. – У меня едва разрыв сердца не случился. Не говоря уж о том, что пострадал Дик! И, кстати, почему это Коул так бурно среагировал на факт, что ты целуешься с Диком?

– Это совсем некстати! – поспешно заявила Микаэла. – И вообще денек сегодня просто замечательный, и после завтрака я хотела предложить вам конную прогулку!

– Я не могу! – тут же отказалась Мэри-Энн. – Мне нужно попасть домой. Дик составит тебе компанию. – Глаза у Дика тут же стали тоскующими, но Мэри-Энн ободряюще похлопала его по руке и шепнула: – Вечером я вернусь.

Коул застал дом совершенно пустым. В первый момент он испугался, что Микаэла уехала. Но машина была на месте, а Дули Арчер прояснил ситуацию, сообщив, что Микаэла и Дик отправились на конную прогулку.

Микаэла и Дик. Вчера он едва не совершил роковую ошибку, приняв Мэри-Энн за Микаэлу. Он был в такой ярости, что ничего не соображал. Это был первый приступ ревности в его жизни. В том, что это действительно ревность, он не сомневался. После вчерашнего дня многое – если не все! – стало ему понятным. Кроме одного – чувств Микаэлы.

Она то казалась ему хрупкой и нежной, как весенний цветок, то прочной и несгибаемой – как стальной прут. Она таяла в его объятиях от нежности и мужественно противостояла его давлению.

Коул не мог усидеть на месте и стал ходить взад-вперед. Слишком долго их нет. Дули сказал, что они уехали два часа назад. А что, если Микаэлу сбросила лошадь? Или еще что-нибудь случилось… А вдруг все это правда и она сливается сейчас в жарком объятии с Диком, пока он тут в тоске и тревоге мечется по ранчо, сгорает от ревности и… любви! О господи, любви! Коул изо всех сил сжал кулаки, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Столько лет он считал, что его сердце – это кусок… нет, глыба льда! Лизи при расставании назвала его бесчувственным чурбаном и сказала, что ей жаль месяцев, потраченных на айсберг. Мэг… Мэг сказала то же самое, правда, в более сильных выражениях. Марго на прощание выразила надежду, что он найдет женщину, которая разбудит его сердце. И вот она нашлась!

– Кто вас на этот раз разозлил, мистер Рассел?

Коул обернулся. Микаэла в тесных джинсах верхом на Ласточке смотрелась великолепно.

– Где ты была? – крикнул он так, что кобыла подалась назад, нервно прядая ушами…

– Ну-ну, Ласточка… – проворковала Микаэла, поглаживая лошадь по шее.

Коул почти завороженно проследил за движением ее руки. Кажется, он становится маньяком! Наверное, он слишком долго пребывал в анабиозе, и вот теперь все его чувства и эмоции гипертрофированны и максимализированны. Ему же нужно наверстывать упущенное!

– Я боялся, что с тобой могло что-то случиться! – уже спокойнее сказал Коул, хватая повод и помогая Микаэле спешиться.

– Что со мной может случиться?

– В прошлый раз тебя спасал Дули.

– С тех пор утекло много воды. И ты уже кричишь на меня!

Коул огляделся, вокруг никого не было.

– Извини! Я приехал – тебя нет. Нервы разыгрались. Мало ли что может случиться в такой ситуации…

Микаэле было невозможно приятно упоминание о его разгулявшихся нервах и беспокойстве за нее, но она не только не подала виду, но и недовольно поджала губы. Коул с интересом следил за ее лицом. Ей показалось, что у него в глазах пляшут веселые золотые искорки.

– Например, я могу свалиться с лошади? Уверяю тебя, я прекрасно держусь в седле. Несколько лет подряд я исправно посещала школу верховой езды. Или ты беспокоишься о том, что я могла заблудиться?

Коул бросил на Микаэлу выразительный взгляд. Господи, опять все начинается заново… Дай, Боже, сил это пережить!

– Ты что, намекаешь на то, что у всех женщин «топографический идиотизм»? – уже почти гневно вопрошала Микаэла, превратно истолковав его выразительный взгляд.

– Нет, намекаю на то, что это не самая лучшая идея! – рявкнул он, выведенный из себя тем, что она не дает ему и слова вставить.

Сама задает вопросы и сама тут же на них отвечает. Так и с ума сойти недолго. А еще заработать кучу всяких комплексов.

– Вообще-то я была не одна, – сказала Микаэла и не придумала ничего лучше, как расцвести самой лучезарной улыбкой. – Дик сопровождал меня. Думаю, он прекрасно ориентируется в этой местности. Не так ли, мистер Рассел?