Алекс Вуд - Нью-Йоркская амазонка

– Я не знаю… Как-нибудь заполучила список гостей…

– Да, детектива из тебя точно не выйдет! – фыркнула Шейла. – На вечеринку была приглашена одна я. Твоего имени не было нигде! И если ты забыл, то я тебя пригласила только сегодня утром. Сомневаюсь, что твоя дорогая Эмили следит за каждым твоим шагом. У нее есть дела поинтереснее.

– Умеешь ты гадости говорить, – вздохнул Даррен.

– Я всего лишь пытаюсь тебя защитить.

– Очень мило. Но я не нуждаюсь в защите.

– Ты нуждаешься в поддержке. В ласковом надежном друге. – Шейла улыбнулась. – Мы прошли с тобой огонь и воду, Даррен. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь…

Даррену стало совестно. Шейла привела его на вечеринку не для того, чтобы заниматься психоанализом. Он должен сказать ей «спасибо» за то, что она тратит на него время и пытается вывести его из депрессии.

– Не думай, что не ценю то, что ты для меня делаешь. Я знаю, на самом деле ты считаешь меня идиотом, но по доброте душевной не говоришь этого.

– Я считаю тебя идиотом? – оторопела Шейла. – Почему?

– Потому что я похож на одуревшего от любви подростка. Смешно, когда тридцатилетний мужчина влюбляется впервые. Я тебя понимаю. Это очень глупо.

Шейла покачала головой.

– Это не глупо. Это страшно. Из-за этой Эмили ты сам на себя не похож. Чем быстрее ты выкинешь ее из головы, тем лучше.

Шейла смотрела на него строго, по-матерински, и это разозлило Даррена. Ведет себя как учитель в школе – делай так, не делай так. Легко ей рассуждать. Вот уж поистине не человек с эмоциями и слабостями, а автомат для сбора и обработки информации…

– Эмили Маверик мизинца твоего не стоит, – с упоением продолжала Шейла. Молчание Даррена только воодушевляло ее. – Она глупа, избалованна, развратна… Она будет обузой для тебя. Думаешь, она любила тебя? Ее просто привлекла шумиха вокруг твоего имени. Завтра в Нью-Йорке появится новый герой, и Эмили будет сходить с ума по нему. Хотя на самом деле она понятия не имеет о том, что такое любовь…

Это стало последней каплей.

– Да что ты сама знаешь о любви, чтобы рассуждать так? – взорвался Даррен. – Ты всю жизнь интересовалась только своими книжками и исследованиями! По-твоему выходит, что нет ничего более простого, чем взять и забыть. Выкинь ее из головы! Как, как я могу это сделать, если я все время вижу ее, слышу ее голос, если она снится мне каждую ночь, если я в первую очередь думаю о ней, когда просыпаюсь? Ты можешь такое себе представить?

Шейла смертельно побледнела, понимая, что в своем желании очернить Эмили она зашла слишком далеко. Но и Даррен несправедлив к ней. Никому лучше не известно, что такое любовь. Особенно неразделенная любовь, когда единственным утешением служит мысль о том, что твой любимый не интересуется любовью. И какая мука видеть, что он начинает с все возрастающей нежностью смотреть на другую женщину…

– Ты не имеешь никакого права поучать меня, – продолжал Даррен с горечью. – Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что творится сейчас внутри меня!

Он с силой стукнул себя по груди, и что-то словно взорвалось в голове Шейлы. Прочная плотина, которая сдерживала долгие годы ее чувство к Даррену, рухнула, и любовь, смешанная с ревностью и жгучей обидой, хлынула в ее сердце.

– Значит, ты думаешь, я не понимаю, что ты сейчас чувствуешь?! – воскликнула Шейла, задыхаясь. – Тогда ты просто слепец, Даррен Уолш! Я как раз прекрасно знаю, что такое любовь! Неужели за все эти годы ты ни разу ни о чем не догадался? Я люблю тебя! С нашей первой встречи, с первого взгляда! Я видела, что совершенно тебя не интересую, и смирилась с этим. Мне было достаточно быть твоим другом, работать рядом с тобой, просто видеть тебя… Это было больно, но терпимо, и со временем я привыкла. А потом появилась эта разряженная курица с опилками вместо мозгов, и вы все посходили с ума. И ты, и Пит, и уж, конечно, бедолага Джош. Думаешь, я была счастлива? Да то, что ты испытал, когда увидел свою Эмили с этим красавчиком, ничто по сравнению с моими страданиями! Я видела, как она тебя завлекала, видела, что ты начинаешь интересоваться ею… Потом была эта жуткая ночь у бураку, когда я чуть не умерла от боли и ревности… Вам, конечно, было хорошо в объятиях друг друга, а обо мне никто никогда не думал…

Шейла всхлипнула. Даррен потрясенно смотрел на нее.

– Но я все-таки надеялась… Думала, что у тебя хватит ума понять, с кем ты имеешь дело. И чем обернулись мои надежды? Правильно, вашей помолвкой. Достойная награда за все мои страдания. И после этого ты смеешь утверждать, что я не в состоянии тебя понять?

У Шейлы тряслись губы, и Даррен понял, что она вот-вот разрыдается. Нужно было что-то предпринять, но он был так потрясен ее словами, что не мог ничего придумать. Она снова всхлипнула и отвернулась.

– Прости меня, – пробормотал он. – Я не знал…

– А если бы знал? Что бы это изменило?

– Я… не думал…

Даррен запнулся. В подобных случаях принято признаваться в ответной любви и утешать несчастную женщину всеми доступными способами. Но обманывать Шейлу он никогда не будет, да и не поверит она ничему… Что же тогда говорить? Что делать, чтобы она перестала беззвучно плакать и снова стала той Шейлой Булстранг, которую он глубоко уважал и ценил?

– Шейла, прошу тебя, не плачь. Я не стою этого.

Даррен неловко погладил ее по руке. Она за-дрожала от его прикосновения, и тогда он, не думая, к чему это может привести, нежно привлек ее к себе. Шейла прильнула к его груди, а он обнял ее за плечи.

– Не плачь. Ты замечательная… Ты обязательно будешь счастлива.

Он сознавал, что его слова – жалкое утешение, но, к сожалению, он мог предложить ей только их.

Даррен утешал Шейлу, а она, истосковавшись по его объятиям, наслаждалась мгновениями ложной близости с ним. Так легко было поверить, что на самом деле он говорит ей о любви и обнимает не потому, что хочет успокоить, а потому, что жаждет прикоснуться к ней…

Они были так заняты друг другом, что не услышали шагов по дорожке, усыпанной гравием. Даррен очнулся только тогда, когда перед ним внезапно появилась женщина в темной одежде. Он подумал, что она просто идет мимо, и не обратил на нее внимания. Но женщина выхватила из-за спины фотоаппарат, и Даррен понял, что перед ним журналистка.

Понял слишком поздно. Когда он с криком сорвался со скамейки, женщина уже сделала компрометирующий снимок и побежала прочь. Даррен погнался бы за ней и отобрал бы фотоаппарат, если бы не Шейла. Она вовремя схватила его за руку и удержала от безумного поступка.

– Не позорься, Даррен, – сказала она голосом прежней рассудительной Шейлы. – Не будешь же ты гоняться за ней по всему саду. Это всего лишь фотография. Бедная девочка наверняка перепутала нас с кем-нибудь. Какой прок может быть ей от нас с тобой?