Джулия Тиммон - Не размениваясь по мелочам

Лесли долго молчала, и эти минуты показались Расселу пыткой, посерьезнее аляскинских стуж.

– И как же ты собираешься жить дальше? – непривычно тихим, чужим голосом спросила наконец она.

– Не знаю, – пробормотал Рассел, обхватывая голову руками.

– Ведь это твои дети… – почти прошептала Лесли. – Ты несешь за них ответственность.

– Да! Да, черт возьми! – Рассел вцепился в свои короткие волосы и медленно разжал пальцы. – Но если бы ты знала, что я испытал, когда увидел их с другим мужчиной! Впрочем, главное не в моих дурацких чувствах, а в том, имею ли я право ломать их семью. Дети еще совсем маленькие. Шелли вообще ничего не поняла, когда мы развелись, и наверняка считает своим отцом того, другого. Не травмирую ли я ее детскую душу, если начну качать права и скандалить? Не исключено, что с новым мужем у Йоланды мир и согласие и что их нынешняя семейная жизнь намного безоблачнее нашей!

– Так проще, – глядя на собак, но думая явно не о них, проговорила Лесли.

– Что ты имеешь в виду? – У Рассела все бушевало внутри.

– Намного проще сказать себе: без меня им наверняка лучше. И жить, не зная забот.

Рассел сжал кулаки.

– Оказывается, ты бываешь жестокой! – Он покачал головой. – Если бы ты только знала, что творится у меня в душе, если бы могла хоть на миг очутиться в моей шкуре!..

Лесли взглянула на него, и ее взгляд потеплел.

– Я знаю, сразу почувствовала. – Она положила маленькую руку на его побелевшие костяшки. – Только не злись на меня… Лучше попробуй понять мою мысль. Я давно об этом раздумываю. О родителях, которые не принимают участия в воспитании собственных детей. По-моему, будь человек сколь угодно положительный, если ему нет дела до того, какими станут…

– Я не сказал, что мне нет дела! – воскликнул Рассел, перебивая ее.

– Да, прости, – по-прежнему негромко попросила она. – Я, наверное, не совсем правильно выразилась. И обидела тебя, а этого у меня и в мыслях нет, уж поверь. В общем, мне кажется, будь человек хоть необыкновенно щедрый, или там компанейский, или умный, все его плюсы – ничто, если он не печется о собственных детях.

Рассел понимал, что она права, но знал, что не мог, просто не мог пересилить себя тогда и подойти к Шелли и Тому в присутствии их нового отца.

– Рассуждать легко, но на деле всегда все гораздо сложнее, – проговорил он, с трудом владея собой. – Жизнь настолько запутанная, что бывает трудно сказать, кто хороший, кто плохой, кто человек достойный, а кому и руки подавать не стоит. Случается, отъявленный бандит без оглядки бежит на выручку совсем незнакомым людям, а тертый калач вдруг пускает слезу при виде умирающего птенца. Примеров сколько угодно. Не осуждай меня, Лесли, – устало прибавил он. – Мне безумно тяжело, поверь.

– Я верю. – Лесли схватила его за кулаки и слегка потрясла их. – И хочу, чтобы ты скорее исправил ошибку, поэтому и говорю все эти вещи и, может, кажусь безжалостной. Время идет, Рассел! Твои дети взрослеют с каждым днем. За прошедший год наверняка сильно изменились – под влиянием людей, которых ты в глаза не видел. Ты обязан найти способ познакомиться с теперешним мужем Йоланды, даже с его родственниками. Чтобы знать, какая она, новая жизнь детей, и вносить свою лепту в их становление. Промедлишь еще день, два, месяц, год – и упустишь столько важного, что потом не узнаешь своих сына и дочь. Да и не соберешься с духом заново с ними познакомиться. Тогда не миновать беды. Они вырастут и не просто не станут искать с тобой встреч, а, поверь, возненавидят тебя за то, что ты так и не объявился.

Рассел все это время кивал, ругая себя и стыдясь своей слабости.

– Наверное, ты теперь смотришь на меня как на последнего труса? – пробормотал он, не глядя Лесли в глаза.

– Совсем нет, – ласково ответила она, проводя рукой по его все еще крепко сжатому кулаку. – Даже наоборот. Я чувствую в тебе столько внутренней силы, сколько никогда не чувствовала ни в ком другом.

Рассел медленно поднял голову и взглянул на нее.

– Правда?

Лесли улыбнулась, и свет этой улыбки согрел душу быстрее, чем летнее солнце.

– Конечно, правда.

– Ты все верно сказала… И огромное тебе спасибо. Как здорово, что мы поговорили… Я ведь, знаешь, в последнее время ни с кем…

Лесли порывисто и доверчиво прижалась к нему, прерывая его на полуслове. Ее теплые пахнувшие травой и свежестью губы коснулись его губ, и с плеч свалился невидимый груз, душа помолодела, а желание жить усилилось вдвое. Поцелуй был короткий, но настолько сладкий, что от ликования, наполнившего душу, захотелось помчаться, как она, по широкому полю, или сделать колесо, или издать торжествующий вопль, чтобы о его счастье узнал весь Нью-Йорк.

– Лесли… – прошептал он, задыхаясь от волнения. – Если бы не ты, я не знаю… просто не знаю, что бы со мной было…

Лесли нежно провела по его губам пальцем, крепче прижалась к нему и положила голову на его крепкое плечо.

– Я завтра же позвоню Йоланде, – сказал Рассел. – И увижусь с детьми как можно быстрее. Спасибо тебе, детка, – шепотом прибавил он.

Лесли подняла его руку к своим губам и поцеловала крупные с грубой кожей пальцы.

– Надо бы купить тебе крем.

Рассел усмехнулся.

– Само пройдет.

– Расскажи еще про своего кота, – неожиданно попросила Лесли.

Рассел удивился.

– Про Льюиса? Разве тебе интересно? Ты же сама сказала: в своем любимчике видит что-нибудь необыкновенное каждый хозяин.

– Тогда я еще не знала ни про огурцы, ни про зеркало.

Рассел засмеялся, переполненный нежностью и признательностью. Разговор о Льюисе обещал успокоить и отвлечь от тревог. Лесли Спенсер, эта полуженщина-полудевочка, понимала его настолько глубоко, что, казалось, умела заглядывать ему в подсознание.

– Он был большой любитель поболтать со мной, но разговаривал чаще не мяуканьем, а забавно урчал, поскрипывал. А если задавался какой-то целью, то непременно ее добивался. Не получится с первого раза запрыгнуть на шкаф, будет пробовать второй раз, третий, четвертый. Ушибы и неудачи только разжигали его пыл.

Лесли заулыбалась.

– Я представляю его в точности таким, как тот котенок на коробке.

– Он был именно таким, – сказал Рассел.

– Серьезно? – удивилась Лесли.

– Разве я не говорил?

Она покачала головой.

– Нет. Всего лишь сказал, что котенок напомнил тебе Льюиса.

– Значит, ты угадала. Льюис был такой же. И с такими, как у тебя, глазами.

– Что? – Лесли растерянно моргнула.

– Он так же замечал все чудеса вокруг, – объяснил Рассел. – И так же неподдельно всему радовался – это, естественно, отражалось в глазах. – Его по привычке плотно сжатые губы растянулись в столь широкой улыбке, какими он не улыбался лет двадцать, а может, с самого детства. – Лесли… – сами собой слетели с уст слова. – Моя Лесли…