Алекс Вуд - Истинный джентльмен

Селин всеми силами помогала этому демону. Взгляд обиженного ребенка, голос, убаюкивающий совесть, губы, которые сводят с ума… Ради чего я должен отказываться от женщины, которую люблю? Мне достаточно только руку протянуть, и она окажется в моих объятиях. Я слишком долго мечтал о ней, чтобы обойтись с собой так жестоко. Я всего лишь мужчина…

Но когда я проводил ее в театр и поехал домой, когда ее присутствие перестало сводить меня с ума, моя совесть наконец подала голос.

А как же Вероника?

Я только что бессовестно предал ее, когда позволил другой женщине целовать себя. И нет никакого оправдания в том, что Селин сделала первый шаг. Я мужчина и не должен был забывать о своем долге. Селин всего лишь слабая женщина, и к ней нельзя предъявлять такие же строгие требования, как к мужчине… Слабая? Черта с два!

Я вышел из такси и решил немного пройтись пешком, хотя погода еще меньше располагала к прогулкам, чем тогда, когда мы с Селин целовались на Трафальгарской площади. Слишком холодно, чтобы чувствовать себя уютно. Но как раз то, что надо, чтобы прийти в себя. Селин словно околдовала меня. И тогда, и сейчас. Она как сирена, увлекающая сладким пением на дно морское. Ее объятия сулят неземное блаженство, но что произойдет со мной, если я кинусь в них?

Если бы только все это произошло полгода назад, в Вене или Венеции! Тогда я был готов умереть ради Селин… Но что изменилось с тех пор? Она стала менее красивой или я меньше люблю ее? Нет, она все так же хороша, и мои чувства к ней остались прежними… Но почему же у меня на душе так противно?

Я шел быстро, не смотрел по сторонам и почти у самого своего дома налетел на девушку, сиротливо стоявшую у моего подъезда.

– Извините, – смущенно пробормотал я. – Надеюсь, я не очень сильно ушиб вас…

Я осекся. Передо мной стояла Вероника. У нее был очень печальный и потерянный вид. Наверное, из-за тонкого темного шарфа, который она надела на голову.

– Привет, – сказал я еще более смущенно.

Я не сомневался, что на моем лбу крупными буквами написано «виноват». Я никогда не умел притворяться или лгать…

– Что ты тут делаешь?

– Тебя жду, – ответила Вероника побелевшими губами. – Я звонила в твое историческое общество, и мне сказали, что ты должен был прийти и не пришел… Я очень волновалась… Думала, что с тобой что-нибудь случилось… Под машину попал или еще что-нибудь в этом духе…

Она всхлипнула, подбежала ко мне и обняла. Я машинально погладил ее по голове. Милая Вероника! Твое чутье не подвело тебя. Со мной действительно кое-что случилось, и гораздо страшнее, чем автомобильная авария.

– Как видишь, я в порядке, – попытался пошутить я. – У меня просто возникли… срочные дела.

Если она начнет меня расспрашивать, я пропал, со странным равнодушием подумал я. Сейчас мне не приходило в голову ни одного дела, по которому я мог бы без предупреждения пропустить собрание Королевского исторического общества. Интересно, знает ли меня Вероника настолько, чтобы понимать это?

– Я ужасно замерзла, – прошептала она. – Давай поднимемся к тебе.

Я с радостью согласился. Это давало мне некоторую передышку. Я пошел вперед, показывая Веронике дорогу, а заодно пытаясь сообразить, в каком состоянии я оставил свою берлогу и насколько прилично привести туда гостью.

– Как у тебя красиво! – ахнула Вероника с порога.

До сегодняшнего дня она ни разу не была у меня в гостях. Не знаю, что она нашла красивого в моей совершенно обычной квартире, но мне было приятно.

– Извини, здесь может быть не прибрано, – буркнул я.

Моментная неловкость немного приглушила воспоминания о Селин и осознание собственной вины. Я подумал, что неплохо было бы угостить Веронику чаем, и отправился на кухню, не говоря ей ни слова. Только когда маленький чайник закипел на плите, я сообразил, что уходить так внезапно было как минимум невежливо.

Я быстро вернулся в гостиную. Вероника стояла в той же позе, как я ее оставил, – в самом центре комнаты, безвольно опустив руки. Жалость резанула меня по сердцу, когда я увидел ее глаза. Однажды меня занесло в питомник для брошенных собак, так вот, у псин, которые с тревожной надеждой ожидали своих хозяев, было точно такое же выражение…

– Тебе с сахаром или без? – глупо спросил я.

– Что-то случилось, Майк? – ответила она вопросом на вопрос.

Я почувствовал, что краснею. Откуда она могла узнать? Неужели нас с Селин кто-то видел и поспешил доложить Веронике? Нет, невозможно, прошло слишком мало времени. Но тогда откуда? Все дело в проклятой сердечной чувствительности. Разве я сам не знаю, как больно отзываются в душе малейшие изменения в любимом человеке?

– Нет, – пробормотал я со всей убедительностью, на которую был способен. – Почему ты спрашиваешь?

Моя фальшивая бодрость не обманула бы никого. Но Вероника была готова обманываться и с радостью проглотила ложь. Затравленное выражение покинуло ее глаза, и она радостно улыбнулась.

– Просто мне показалось, что ты сам не свой.

Скажи ей правду, нашептывал кто-то бесконечно мудрый, и коварный внутри меня. Сейчас самый подходящий момент. Она славная девушка, не годится ее обманывать. Ей будет очень больно, но все-таки не так, как если бы она узнала о твоей измене…

Все было верно, но что-то мешало мне признаться Веронике. Жалость? Трусость? Малодушие? Непонятно. Я точно знал лишь то, что никакая сила на земле не заставит меня сейчас открыть рот и рассказать ей о Селин.

Потом мы пили чай с булочками, случайно завалявшимися у меня в шкафу, и весело разговаривали. Вернее, говорила одна Вероника. Она словно избавилась от непосильного душевного бремени и торопилась наверстать упущенное. Вероника была вся поглощена свадьбой. Платье, туфли, драгоценности, подружки невесты, непременные традиции и приметы, венчание, свадебное путешествие… Ах да, и обязательный трехъярусный торт с фигурками жениха и невесты.

Вначале я прикладывал колоссальные усилия, чтобы внимательно слушать Веронику и вовремя поддакивать, но потом ее милая незатейливая болтовня увлекла и меня. Как горят ее щечки, когда она с упоением описывает предстоящее торжество! Сразу ясно, что в этой девушке нет ни капли притворства. Она по-настоящему и любит, и ненавидит. Она ни за что не будет скрывать свои чувства. Я мог бы многому у нее научиться…

Чай был давно выпит, а булочки съедены, но мы с Вероникой по-прежнему сидели на диване в моей гостиной. За окном сгустился сумрак, то ли потому, что подошло его время, то ли из-за проливного дождя… Было удивительно уютно сидеть в тепле на мягком диване и слушать, как дождевые капли барабанят по жестяному подоконнику. Я не включал свет. Полумрак гостиной как нельзя лучше отвечал моему настроению. А что касается Вероники… она буквально излучала энергию, и ей не нужны были ни солнце, ни искусственное освещение, чтобы светиться и дальше.