Патриция Поттер - Менестрель

Ему придется довериться одному только Рису. Ему и тем людям, что в течение долгих лет сражались с ним на стороне Тюдоров. Рису придется остаться и взять на себя управление поместьями, в особенности расчистку замка. Ему хотелось, чтобы все было в порядке, когда он привезет домой невесту. Ту самую, что полюбит его самого. Если, конечно, такая есть на свете.

Леди Линнет Хемптон Клендонская воззрилась на своего отца:

— Не можешь же ты действительно иметь это в виду.

Джордж, граф Клендон, вытянулся в полный рост, выказывая таким способом свою решимость. Он имел обыкновение сутулиться, заикаться и с трудом волочить ноги, передвигаясь по комнате. Он был до смешного не сведущ почти во всем. Действовал из лучших побуждений, но никогда не достигал цели. Линнет всегда удавалось обвести его вокруг пальца.

Но не в этот раз.

— Девонька, у тебя две сестры, которые хотят замуж. Но ни одна из них не может вступить в брак прежде тебя. Для тебя настало время принять решение.

— Они могут выйти замуж… А я останусь и буду заботиться о тебе.

Он посмотрел на нее остекленевшим взглядом, и она поняла, что храбрость он почерпнул в бренди.

— Твоя мать утверждает, что они не могут выйти замуж прежде тебя. Ты лишаешь их всякой возможности, девочка моя.

— Но никто…

— Именно поэтому я пригласил троих мужчин, которые попросили разрешения добиваться тебя. Через две недели ты выберешь одного из них, — он быстро заморгал, — Ты будешь очаровательной и уделишь время каждому из них. Тебе не удастся улизнуть.

Ей хотелось открыто выказать отцу свое неповиновение. Так она вероятнее всего и поступила бы, не знай Линнет, как сильно это его ранит. Как бы ни была она обижена отцовским приказом, Линнет знала, что он хочет для нее только лучшего, что граф давно болеет. Она поняла, что отец принял твердое решение потому, что уверен: так будет лучше для нее.

— Кого ты пригласил? — спросила она.

— Виконта Уикхема, лорда Мэнфилда и графа Келлума, — поведал он, очевидно воодушевившись ее вопросом. — Все они молоды, — добавил граф с надеждой в голосе.

Она знала Уикхема и Келлума. Уикхему было чуть больше двадцати. Привлекательный парень, но по сути неоперившийся юнец, который не думал ни о чем, кроме охоты, в которой видел, к сожалению, скорее забаву, нежели способ добыть пропитание.

В то же время Келлум не любил никого, кроме себя самого. Он вечно прихорашивался перед стальным зеркалом.

О третьем ей даже думать не хотелось.

Почему бы им всем просто не оставить ее наедине с ее музыкой и книгами? Тогда Линнет была бы совершенно счастлива. Она не хотела замужества по необходимости, как у ее родителей. Мать ее была мегерой, а отец старался по возможности не обращать внимания на жену. Они мучили друг друга — только и всего.

Линнет не хотела провести жизнь подобным образом. Но не обидит ли она этим своего отца.

— Папа, а что если я не найду никого, с кем смогу ужиться? — девушка даже не думала о возможности полюбить.

Граф казался совершенно несчастным.

— Твоя мать говорит, что тогда тебя придется отправить в монастырь, — он взял ее за руку, — Мне нужен наследник, дочь моя. Я чувствую себя не очень хорошо и…

И она старшая из троих дочерей. Сыновей у него не было.

— Я попытаюсь, — согласилась Линнет, не зная, что ей еще делать.

Отец просиял.

— Я знаю, ты сможешь. Они мужчины хоть куда. Все трое.

В горле у нее застрял комок. Ей было известно, что она и сестры не оправдали его ожиданий. Отец старался этого не показывать, но странная тоска в голосе, когда он говорил о молодых людях, выдавала его с головой. Линнет понимала, что она — любимица отца. Она любила двух своих младших сестер, но ни у кого из них даже изредка не появлялось в голове ни одной серьезной мысли.

— Я и в самом деле постараюсь, — сказала она снова. Так и будет. Ей придется отложить в сторону лютню и мечты и исполнить свой долг.

Рис с ужасом смотрел на Дункана.

— Да вы рехнулись, мой господин!

Рису единственному могло сойти с рук такое вольное обращение к нему. Он получил это право с тех пор, как несколько раз спас Дункану жизнь. Это вовсе не значило, что Дункан позволял себе тоже самое в отношении Риса.

— Ты же сам говорил мне, что из меня бы вышел неплохой трубадур.

— Я льстил вам.

— Так ты полагаешь, что я могу потерпеть неудачу?

— Ага.

— И что я не смогу сыграть на виоле?

— Ага, — твердо настаивал Рис, — Вы не знаете ничего, кроме боевых песен. Вам не известны песни, которые желают слушать молодые леди.

— Ты можешь научить меня.

— Это безумие, милорд. Вы не можете пуститься в путь в одиночку. У вас слишком много врагов.

— Никто не обратит внимания на простого бродячего менестреля.

— Может вас они и не узнают, но определенно поймут, что вы знатный человек. Вы ведь носите надменность вместо плаща.

— Ты позабыл, что когда-то я был шпионом. И даже спас тебя, когда ты оскорбил какого-то военноначальника, — Дункан поднялся во весь свой внушительный рост, — Он заслуживал твоего оскорбления, — сказал он, словно оправдываясь, — На самом деле он был так глуп, что так и не понял, что его оскорбили.

— Их вас не получится хорошего слуги.

Дункан решил не обращать внимания на это замечание.

— Я хочу, чтобы ты одолжил мне свою лютню и виолу.

— Нет.

— Ты мой вассал. Все твое имущество принадлежит мне.

— В самом деле, мой господин? — со скукой в голосе заявил Рис, заявление Дункана не произвело на него никакого впечатления.

— Господи боже, Рис, ты что хочешь, чтобы я нарушил клятву?

Несколько секунд Рис мрачно смотрел на него.

— Я считаю, что было бы великолепно, если бы вы нашли себе невесту. Но я не думаю, что вам удастся отыскать честную девушку, используя такую безнравственную тактику.

— Ты полагаешь, я смогу отыскать ее здесь? Разве тут есть хоть одна девушка, которую ты мог бы представить в роли моей будущей жены?

Рис ухмыльнулся.

— Это верно. Не мог бы. Так и быть, одолжу я вам мою лютню. А виолу себе найдите сами. Мне моя нужна, чтобы соблазнить собственную служанку, — его улыбка померкла, — Но если вы не вернетесь через две недели, я отправлюсь за вами.

— Мне не нужна нянька, — угрюмо сказал Дункан, хотя по правде говоря, высоко оценил преданность своего слуги.

— Мы еще подумаем об этом. Когда вы намереваетесь отправиться?

— Утром. Я больше не могу оставаться в таком обществе.

— Если вы женитесь, к вам в гости пожалует не только эта честная компания, но и сам король.

— Ох, Рис, ты всегда напоминаешь мне о таких неприятных вещах.

— Это цена богатства и престижа, милорд. Вам лучше привыкнуть к этому.