Розалинд Бретт - И никаких сожалений

— Росс, давай простимся здесь… я не поеду с тобой до реки. Не возражаешь?

— Испугалась темноты? — Его тон мог показаться дразнящим, если бы его голос не был столь леденяще-колким. — Когда мы доберемся до реки, будет уже светло, но достаточно прохладно для пешей прогулки.

— Я бы предпочла остаться дома. — Голова закружилась, и Клэр трясущейся рукой ухватилась за перила. У нее вновь промелькнула мысль рассказать Россу о своем плохом самочувствии и подозрении на лихорадку. Тогда ему придется делать выбор между женой и работой, и, оставшись дома, Росс будет очень зол… Он даже может отправить Клэр назад в Англию, если решит, что местный климат плохо влияет на ее здоровье.

Нахмурившись, Клэр осторожно спустилась с лестницы и встала напротив мужа.

— Клэр, отчего-то мы перестали быть друзьями, — тихо сказал он. — Мне это не нравится.

Она прислонилась к стене дома, чувствуя слабость и ненадежность своих ног.

— Не говори глупости. — Она пыталась говорить спокойно. — Все дело в усталости. Мне лучше вернуться в постель.

— Пока меня не будет, ты можешь спать все дни и ночи напролет. Здесь есть что-то еще, не правда ли? — Росс сердито вздохнул. — Ах, женщины, вы умеете выбрать момент, чтобы показать характер!

— Пожалуйста, прекрати. Я не хочу ссориться с тобой, — взмолилась Клэр. Ее голова загудела от его едких нападок. Она желала, чтобы Росс поскорее уехал. — Отправляйся на свои плантации каучуковых деревьев и забудь обо мне.

— Не говори так, — сказал он, смягчившись. — Я понимаю, что плохо поступаю, оставляя тебя здесь совсем одну, даже не попрощавшись как следует. Но не думай, что я не забочусь о тебе. — Росс достал сигарету из портсигара и зажал ее между зубов. — Почему бы тебе прямо не сказать, что боишься?

— Ты не любишь, когда я чего-нибудь боюсь. Помнишь грозу? — Клэр сделала над собой усилие, и ее голос зазвучал ровно и уверенно. — Но на этот раз дело вовсе не в страхе.

Он вынул из кармана брюк зажигалку, прикурил сигарету и через минуту выпустил изо рта струйку серебристого дыма.

— Тебе не терпится увидеть, как я уезжаю, разве не так? — сказал Росс.

Клэр пошатнулась от этих слов. О боже, еще никогда в жизни она не чувствовала себя так плохо!

— Пожалуйста, Росс, иди. — Ее голос был резким и грубым.

Он повернулся и пошел, оставив за собой облачко сигаретного дыма.

— Ладно, если ты не хочешь меня немного проводить, я уезжаю, — сказал он, залезая в джип. — Ты позаботишься о доме и плантациях?

Она кивнула.

— Тогда до встречи. — Росс включил зажигание и в последний раз взглянул на Клэр. В его пепельно-серых глазах горели неприятные искорки из смеси злости и недоумения.

— Пока, — отозвалась Клэр, глядя вслед отъезжающему автомобилю. Вскоре джип выехал на дорогу и, набрав скорость, скрылся из виду, подняв за собой облако рыжей пыли.

Беспокойство из-за того, что он мог коснуться ее руки и понять, что у нее температура, прошло. Клэр чувствовала лишь огорчение. Росс определенно на нее обиделся, а она не могла оправдаться перед ним.

Она неспешным шагом вернулась в гостиную, выключила свет и побрела в спальню. Около самой двери ее голова резко закружилась, и Клэр начала медленно оседать на пол, но вовремя вцепилась в ручку двери и с трудом поднялась на ноги. Войдя в комнату, она, не переодеваясь, плюхнулась на кровать и моментально заснула.

Следующие три дня Клэр почти не вставала с постели: ее тело трясло в лихорадке, а мозг порождал больные фантазии. В надежде окончательно выздороветь до возвращения Росса, она принимала огромные дозы лекарств, не заботясь о возможных побочных эффектах. На четвертый день температура спала, но Клэр была еще слишком слабой, чтобы ходить. На пятый день она вышла вечером на веранду и просидела в кресле пару часов, а на шестой смогла, проснувшись, выйти к завтраку. Но чувствовала она себя все еще неважно, сказывались последствия перенесенной лихорадки и передозировки лекарств. Зато голова прояснилась, и Клэр могла связно мыслить.

Вот только мысли ей в голову приходили не столь приятные. Клэр все не могла забыть обиду, нанесенную Россу. Она вспомнила, какой он бросил на нее взгляд, прежде чем сесть в машину. В его глазах Клэр прочла ярость… холодную и спокойную ярость. У Росса это было самым опасным состоянием.

Она тяжело вздохнула и устроилась поудобнее на диване, прижав к груди единственного оставшегося в живых щенка Эдвины. Перед отъездом Россу пришлось убить остальных щенков. Очевидно, он решил, что именно из-за этого Клэр и разозлилась на него. Конечно, она сильно расстроилась и несколько дней пребывала в подавленном состоянии, но одновременно понимала необходимость избавить слабых, больных щенков от страданий.

Клэр погладила щеночка по мягкой, пушистой шерстке и ласково улыбнулась, услышав, как он зафырчал от удовольствия. Этот малыш оказался самым крепким и здоровым из всего помета. Придется назвать этого крохотного парнишку Счастливчиком, сказал тогда Росс с неизменной ухмылкой на губах. Иногда, когда он бывал в хорошем настроении, в нем просыпались зачатки нежности, неожиданные для столь сурового и жесткого человека. Но как только Клэр предпринимала попытку докопаться до потаенных глубин его сердца (в которых, несомненно, было место и для любви), Росс забирался в свой панцирь, скованный из грубости. Он всегда находил самый верный способ вывести Клэр из себя.

Но иногда она чувствовала себя рядом с ним по-настоящему счастливой. Например, в ту незабываемую ночную прогулку по тропическому лесу, когда Росс крепко прижал ее к себе в дружеском объятии. Или когда они долго смеялись и смотрели друг другу в глаза после удачной шутки.

Она уже отчаялась достучаться до его сердца. Росс Сам распахнет его для Клэр, когда наконец полюбит ее.

На следующий день она уже была полна сил и энергии и, чтобы чем-то себя занять, решила перебрать одежду мужа. Возможно, какие-то вещи требовалось зашить или постирать. К тому же в ткани часто заводились личинки жуков, мелких бабочек и других насекомых.

Она вошла в его спальню и сразу почувствовала запах табачного дыма. Клэр открыла шкаф, где Росс хранил верхнюю одежду: брюки, пиджаки, рубашки и белый смокинг. Она вынимала одну вещь за другой, тщательно осматривала и складывала на кровать. Когда она встряхнула смокинг, из его кармана выпал кусок белоснежной материи и мягко, подобно ночному мотыльку, опустился на пол. Клэр наклонилась, чтобы его поднять, попутно вспоминая, что смокинг был на Россе во время их ссоры после ужина с миссионерами. До этого он надевал его лишь раз, на прощальной вечеринке в Онитсло… Ее пальцы коснулись нежнейшего шелка. Носовой платок… с отпечатком кроваво-красной помады и вышитыми в углу серебристыми нитями инициалами «П. X.».