Виктория Лайт - Зеленоглазая фея

Какая же ты свинья, Макс Гриффит, упрекнул себя Максимилиан. Не можешь оставить бедную девушку в покое. Как будто мало ее терзали…

— Прости меня, Эйлин, — тихо сказал он. — Давай я подвезу тебя домой.

Эйлин кивнула.

— Спасибо тебе большое. Знаешь… — Она замялась. — Вот сюда я положила черновик своей последней статьи…

Она открыла нижний ящик стола. Там лежали листы, на которых она писала, когда Максимилиан вошел в комнату.

— Если будет нужно.., если вы захотите ее опубликовать, то берите. Хорошо? А до следующего номера вы сможете подобрать кого-нибудь на мое место. Журнал не должен пострадать…

— О журнале ты думаешь, а о людях нет, — заметил Макс, но Эйлин поджала губы и ничего не ответила. — Хорошо, я посмотрю твою статью на следующей неделе.

Эйлин взяла сумку, и они пошли к выходу.

Всю дорогу до ее дома Максимилиан молчал. Он представлял себе лицо Питера, когда тот узнает об увольнении Эйлин.

А ведь это я виноват, думал он. Если бы я не настоял, Питер никогда бы не взял Эйлин в «Максистиль»…

Он высадил ее возле дома:

— Пообещай, что, если тебе будет что-нибудь нужно, ты ко мне обратишься, — с напускной суровостью сказал он.

Эйлин улыбнулась и вдруг стремительно прижалась к нему. На одно короткое мгновение Максимилиан ощутил прохладный вкус ее губ. Он попытался обнять ее, но Эйлин уже убегала прочь.

— Спасибо за все, — донеслись до него ее прощальные слова.

Максимилиан помахал ей рукой и вел в машину.

Эйлин быстрым шагом шла к подъезду. Начинал накрапывать мелкий дождик, и следовало торопиться. Она потянула на себя тяжелую дверь, которая никак не желала поддаваться.

— Позвольте вам помочь, мисс Донахью, — раздался за ее спиной мужской голос, и сильная рука рванула дверь.

Эйлин с удивлением повернулась и замерла на месте. Рядом с ней стоял Питер Данн.

— Что ты тут делаешь? — пролепетала она, чувствуя, как сердце, сделав немыслимый скачок, затрепетало где-то во рту.

— Жду тебя, — спокойно ответил он. — Причем довольно давно. Хотел бы я знать, где ты была все это время?

— Р-работала.

— Неужели? — спросил он иронично, но в глубине его темных глаз плясали ласковые искорки. — С тем очаровательным молодым человеком, который так любезно тебя подвез и которого ты так нежно поцеловала?

Эйлин залилась краской.

— Это был Максимилиан, — сказала она, как будто это что-то объясняло.

— Да? И какое, интересно, право имеет Максимилиан подвозить чужих невест, а также позволять им целовать себя?

С этими словами Питер положил руки Эйлин на талию и ласково привлек ее к себе.

— Невест? — эхом повторила она.

— Конечно, — улыбнулся Питер. — У меня самые чистые намерения относительно тебя…

Он наклонился к Эйлин и поцеловал ее в губы.

— А также и самые грязные, — добавил он хриплым шепотом.

Эйлин закрыла глаза. Полчаса назад она пребывала в самом мрачном настроении. Какой же властью над ней обладает этот мужчина, раз сейчас у нее в сердце поют птицы?

— Я тебя не узнаю, — сказала она. — Где тот робкий джентльмен, который боялся поднять на меня глаза?

— Он умер сегодня, — рассмеялся Питер. — И хочешь узнать, кто его подлые убийцы?

Эйлин закивала головой.

— Марджори Форрестер и Патрик Данн. У меня был сегодня очень неприятный разговор с ними…

Питер посмотрел вдаль. Эйлин с жадностью ловила каждое его слово.

— И знаешь, что я понял? Что люблю тебя больше жизни и буду самым большим дураком на свете, если не скажу тебе об этом как можно скорее.

И вот второй раз в жизни Питер оказался в квартире Эйлин. Но если тогда все было окутано дымкой неизвестности, то сейчас он не сомневался ни в своих чувствах, ни в чувствах Эйлин.

Она принялась заваривать чай. Питер сидел на уже знакомом табурете и наблюдал за ее ловкими движениями.

— Откуда ты научилась всему этому? — спросил он. — Вряд ли ты предполагала, что когда-нибудь будешь жить одна, а не в окружении толпы слуг?

— Это точно, — усмехнулась Эйлин. — Но у меня просто не было выбора.

Она замерла, задумавшись. Питер отдал бы все на свете, лишь бы узнать, какие картины проносятся сейчас перед ее внутренним взором. Но это было невозможно. Эйлин не из тех, кто готов открыть душу первому встречному.

Хотя, надеюсь, я для нее не первый встречный, подумал он с улыбкой.

Эйлин пришла в себя и продолжила хозяйственные хлопоты. Она уже не вспоминала о том, что ушла из журнала и планировала вообще уехать из Нью-Йорка. Сейчас все прошлые страхи казались такими детскими и смешными…

Она выставила на стол чашки и сахарницу.

Питер сидел не шевелясь. Ему мучительно хотелось дотронуться до Эйлин, но он чувствовал, что если коснется хотя бы ее руки, то уже не сможет остановиться. Это было бы предательством по отношению к Эйлин. Разве она пригласила бы его к себе, если бы не доверяла ему?

Я не должен торопиться, твердил он себе. У нас впереди целая жизнь, чтобы насладиться любовью…

Но доводы разума слабели с каждой минутой.

Раньше Питер ужасно гордился тем, что умеет держать свои плотские желания в узде. Он восхищался своим благоразумием и выдержкой. Зов страсти казался ему чем-то достойным презрения. И вот его теории развеялись как дым. У Питера каждый раз темнело в глазах, когда Эйлин проходила мимо и край ее одежды случайно задевал его. Он знал, что отдал бы все, что имеет, за возможность остаться этой ночью с ней.

Эйлин разливала чай и пыталась поддерживать беседу. Но Питер едва отвечал на ее вопросы и, казалось, совсем не обращал внимания на то, что она говорит. Если бы так себя вел любой другой человек, Эйлин бы смертельно обиделась, но сейчас она инстинктивно чувствовала, что его молчание не имеет ничего общего с невежливостью и равнодушием.

Эйлин говорила без умолку, потому что знала, что стоит ей замолчать, и ничто уже не спасет ее. Как безудержно ее тянет к этому сильному мужчине! Сердце начинает колотиться сильнее при одном только воспоминании об их первом мимолетном поцелуе. А тот дождливый день, когда они точно так же сидели в ее квартире и пили глинтвейн! И ведь тогда на них было гораздо меньше одежды, чем сейчас…

Тогда мы еще слишком боялись друг друга, подумала Эйлин. Мы еще ничего не знали. А теперь сказаны все слова, и я не понимаю, какая сила удерживает меня, чтобы не броситься в его объятия!

Господи, что за неприличные мысли! — вспыхнула Эйлин, и ее рука дрогнула, просыпав немного сахарного песка на стол. Хотя почему неприличные? Разве стоит размышлять о правилах и мнениях других людей, когда она наконец обрела мужчину, о котором мечтала всю свою жизнь?

Эйлин замерла на месте, глядя на горку сахара, которая все росла, потому что песок по-прежнему сыпался с ложки. Питер все понял без слов. Он встал и обнял Эйлин. Дрожь прошла по телу девушки. Ей внезапно захотелось освободиться от его объятий и убежать куда-нибудь очень далеко, чтобы спрятаться от Питера, а главное, от самой себя и тех желаний, которые вызывали в ней его прикосновения. Но вместо этого она лишь крепче прижалась к нему.