Гленда Сандерс - Встреча в пустыне

Неужели она томится в одиночестве в этой комнате всего час? Кажется, прошло полжизни.

До нее донесся какой-то звук из соседней комнаты. Шорох. Какое-то движение. Дигби мечется во сне? Или вообще не смог заснуть, как и предвидел?

По той же причине, по которой не спится и ей.

Покинутый.

Одинокий.

Расстроенный.

Она села. Множество резонов говорило за то, что ей надо оставаться там, где она есть, но в этот момент Кили было не до резонов. Она вообще не хотела думать. Она хотела чувствовать. И не далее чем в двух метрах от нее находится мужчина, который хочет того же самого.

Она встала и подошла к двери. Взялась за щеколду.

«Дураки лезут туда, куда ангелы боятся ступить». Она, как будто слышала голос бабушки. Неужели она собирается доказать правоту этой поговорки? Прислонившись затылком к двери, она испустила глубокий вздох. Сегодня она не ангел. Сегодня она просто одинокая женщина, и лучше уж быть глупой, чем одинокой.

Рука снова легла на щеколду и на этот раз повернула ее. Щелкнул замок.

Она тихонько постучит в его дверь. Если Дигби спит, он ее, наверно, не услышит. Если же не спит…

Если он не спит, то, значит, так же одинок, как и она.

Сдерживая дыхание, она открыла свою дверь, чтобы постучаться в ту, что ведет к нему. Но стучать не пришлось — дверь с его стороны была широко распахнута.

Она сделала два шага и прошептала его имя.

Дигби сидел на кровати с наушниками от плеера на голове, подложив под спину ворох подушек, и что-то писал на дощечке, лежащей на коленях. Должно быть, на его листок упала тень, потому что он поднял глаза. На лице его отразилось удивление, сразу же сменившееся улыбкой.

— Кили!

Он отложил наушники и дощечку и встал. На нем оказались полинявшие трикотажные шорты — пара к той майке, что он одолжил ей. Длинные мускулистые ноги и грудь были покрыты золотистым пушком. Он подошел к ней, и глаза, горящие желанием, согрели ей лицо.

Он коснулся ее волос с нежностью, неожиданной для такой большой руки.

— Какая ты красивая!

— Нет, я… — Она знала, что мужчины находят ее привлекательной, но разговоры не смолкают, когда она входит в комнату.

— Ты отперла дверь, — сказал он.

— Я… Дигби, я…

Он взъерошил ей волосы.

— Ты пришла поговорить?

— Нет, — сказала она, вздохнув оттого, что его палец играл с мочкой ее уха. Она не хотела больше ни разговаривать, ни думать. Запрокинув голову, она посмотрела ему в глаза. — Я пришла не для разговоров.

Он улыбнулся, обнял ее и прижал к себе.

— Вот и славно.

Он поцеловал ее смелее, чем раньше. Его поцелуй требовал ее душу и тело. Кили подумала: наверно, это будет великолепно — испытать новую близость, новые прикосновения. Ее щекотали грубые волосы у него на груди, его колено вдавливалось в бедро, а большая, сильная рука согревала спину сквозь шелк кофточки.

Как хорошо! Хорошо оказаться наедине с мужчиной, чувствовать страсть, которую она в нем возбудила, и страсть, которую он возбуждает в ней. Хорошо ощущать себя женщиной, желанной и живой.

Кили прижалась к нему, будто желая раствориться и исчезнуть. Дигби окружал ее, как пуховое одеяло, согревая огнем, горевшим внутри.

Когда он нес ее на кровать, ей казалось, что она плывет на облаке. Он положил ее и сел рядом, любуясь ею перед тем, как дотронуться. Его пальцы убрали с лица волосы, спустились на шею, на плечо. Он с улыбкой развязал узкий шелковый поясок, потом провел рукой от плеча к нежному углублению под горлом.

Оттого, что руки были большие и сильные, их нежное касание казалось особенно эротичным.

Погладив его по лицу, она прошептала:

— Спасибо. За то, что спас. За то, что развлекал. За доброту и нежность. За страсть. За то, что она почувствовала себя желанной и испытала желание сама.

Он накрыл ее губы пальцем.

— Нельзя благодарить за то, что я тебя хочу, — сказал он. — Об этом позаботилась судьба.

Кили поняла, что он хотел сказать: то, что сейчас между ними происходит, — больше чем связь на одну ночь у отпускников. Она собралась было возразить, но его губы накрыли ей рот, и она снова отдалась поцелую. Она не хотела думать. Она хотела только чувствовать и наслаждаться.

И наслаждалась — большими опытными руками, забравшимися под шелковую одежду. Тем, как прикасалось к ней его тело, такое мужское, твердое и нежное, гладкое и бугристое. Тем, как ласкали и дразнили его губы. Его энергией. Его терпением. Стремительностью. Мощью. Щедростью. Его жаждой.

Он взял ее нежно, целиком заполнил собой, и они слились в согласном ритме. Он вел ее все выше и выше, на край небес, разбивая бездумную, всепожирающую тоску в груди, и когда наконец облако тоски вырвалось и перед ней открылся праздничный мир, сверкающий алмазами звезд, она вскрикнула от его великолепия…

Дигби перенес вес тела на локти, скатился с нее и лег рядом. Ее волосы разметались по его плечу, как пряди шелка. Его ребер касался мягкий холмик ее груди. Она была маленькой и хрупкой, и все же… поразительно, но она была более осязаемой, чем любая из женщин, которых Дигби приходилось держать в руках.

Он неохотно вынул руку у нее из-под головы.

— Мне надо… — он сделал жест рукой. Она понимающе кивнула.

Дигби спустил ноги на пол и обернулся посмотреть на Кили. Пусть дураки кидают кости в казино, ловя удачу; самая большая удача досталась ему, когда он встретил Кили Оуэне на пути в город. Наклонившись, он коротко поцеловал ее и протянул:

— Не вздумай никуда уходить.

— Не вздумаю, — пробормотала Кили, Она не хотела ни думать, ни двигаться, ни даже говорить. Она хотела… быть. Быть там, где она есть.

Но об этом тоже не хотелось думать. В нормальных обстоятельствах, в обычный день лечь в постель с едва знакомым человеком было бы немыслимо. Впрочем, это не самое скандальное из событий, случившихся за этот день.

Кили надела свою шелковую пижаму, поправила кровать, натянула простыни и улеглась обратно. Бескостная, как медуза, оцепенелая, как крокодил на солнышке, она закрыла глаза, утонув в гостиничных подушках. Она не имела права чувствовать себя так хорошо после худшего в ее жизни дня. Но любовные упражнения высосали последние остатки напряжения из тела.

Услышав шорох, она открыла глаза. Вернулся Дигби. Единственное, что на нем было надето, — это улыбка.

— На какой-то момент я подумал, что ты уже улизнула.

— Нет. Нет еще.

Он лег, вытянулся и положил руку ей под голову. Она слегка повернулась к нему, склонила голову ему на плечо, а руку положила на грудь.

Дигби поцеловал ее в макушку.

— Удобно?

— Угу. — Она вздохнула. Еще как удобно. О Господи, что она тут делает?

— Что-то ты притихла, — сказал Дигби.

— Ммм… — Кили совсем не хотелось говорить.