Мари Феррарелла - Это наш ребенок!

Именно так, подумала Шейла. Грубоватый, но красивый. Такой красивый, что кости тают.

— Около шести футов двух дюймов, карие глаза, темно-каштановые волосы, кривая улыбка?

Шейла сама не знала, почему спрашивает. Ведь это точно он.

Лайза напряглась, вспоминая порядок вопросов.

— Да, да, да, но он не улыбался, — ответила она, подумав, что не прочь бы увидеть его улыбку.

— Тебе повезло, — прошептала Шейла скорее себе, чем медсестре.

Именно его улыбка более, чем все остальное, заставила ее потерять благоразумие и сделать то, что она сделала: стала Кэтрин Хэпберн для своего Спенсера Трейси.

А может, у нее что-то с головой? Надо бы провериться.

И все же, если вернуть прошлое, она поступила бы так же. Ту ночь она будет помнить всегда и будет нежно любить и заботливо растить ребенка, зачатого совершенно случайно, несмотря на меры предосторожности.

Лайза всматривалась в лицо Шейлы, пытаясь понять, не начались ли схватки.

— Доктор, вам нехорошо? Вы побледнели.

— Я всегда бледнею, когда развлекаю рождественских призраков, — рассеянно ответила Шейла.

Она никогда не думала, что увидит его снова, и вот он здесь, в ее приемной. Что делать?

Шейла заставила себя успокоиться. Нет причин для паники. Она приняла обдуманное решение после того, как обнаружила, что беременна и ее привычный мир неожиданно перевернулся.

До того самого момента, как она прочитала результат теста на беременность, она и не помышляла о ребенке. Собственное детство убедило ее в том, что успешная карьера не оставляет места для семьи. По крайней мере не позволяет уделять столько внимания, сколько, по мнению Шейлы, семья заслуживает.

Оказавшись с другой стороны смотрового кресла, Шейла обнаружила в себе такие сильные материнские чувства, что не смогла с ними совладать. Эти чувства росли в ее груди и требовали выхода. Она хотела этого ребенка.

И она его получит. И он будет принадлежать только ей, она будет растить его одна, без помощи супруга или кого бы там ни было.

«Кто бы там ни был» в данном случае был мужчиной, которого она считала любовником, посланным ей с небес. Та встреча была слишком совершенной, чтобы разрушать ее второй, тем более отягощенной новостями о «дивидендах» ночи любви. Все теперь предстанет в новом свете, потускнев с вторжением реальности.

В ту ночь Шейле казалось, что она узнала Слейда так, как только может женщина узнать мужчину. Он был так же неистово независим, так же доволен своим образом жизни, как она — своим. Ни один из них не хотел обязательств друг перед другом, не говоря уж о детях.

Именно поэтому Шейла не пыталась выяснить местонахождение Слейда и сообщить ему о предстоящем отцовстве.

Она не видела в этом смысла. Он не нужен был ей для полноты картины. Она могла положиться на себя или, в случае необходимости, обратиться к родителям. Они удивительно хорошо восприняли новость и вели себя разумно и корректно.

Теодор и Сьюзан Поллак, может, и не обеспечили дочери сказочное или традиционное детство, но они возмещали это тем, что сейчас готовы были подставить плечо. Благодаря им и собственным взглядам на жизнь Шейла быстро приспособилась к новой ситуации. Дорога временами была ухабиста, но Шейла крепко держала руль.

А теперь он там, в ее приемной. Ждет.

А она здесь, почти девять месяцев беременная его ребенком.

Шейла поджала губы. На столе в смотровой ее ждет пациентка, дрожа под клетчатой желто-белой простыней. Не говоря еще о двух пациентках в других смотровых, плюс полностью забитое расписание до конца приема. Не время для личных проблем.

Она положила руку на выпирающий живот. У нее хватает проблем и без Слейда. Все, чего она хочет сейчас, — это осмотреть своих пациенток и перетерпеть новые приступы боли.

Лайза тронула ее за руку.

— Может, сказать, чтобы он пришел позже?

Да, двенадцатого числа месяца. Никогда. Вместе с Джонни Мэтисом.

— Нет, просто скажи, что если он пришел сообщить не о схватках одной из моих пациенток, то ему придется подождать, пока я не закончу прием.

И может, к тому времени он уйдет. И они оба смогут продолжать жить со своими фантастическими воспоминаниями о той волшебной ночи.

Лайза неуверенно кивнула.

— Хорошо, я ему скажу.

Мэллори Фланнигэн повернулась на звук открываемой двери. Простыня, соскальзывая, зашелестела.

— Проблема?

— Ничего такого, с чем бы я не могла справиться, — бодро ответила Шейла.

Вернее, мне бы хотелось так думать.

Она не убедила Мэллори. Что-то в голосе обычно невозмутимой Шейлы заставляло думать, что та взволнованна. Надо сказать, их отношения выходили за рамки доктор — пациент. Кроме всего прочего, Мэллори, агент по продаже недвижимости, продала Шейле дом, в котором та сейчас жила. А Шейла помогла Мэллори пережить трудный период ее жизни. Мэллори хотела бы вернуть долг.

Натянув тонкую простыню, она ждала, пока Шейла длинными прохладными пальцами ощупала ее грудь, затем провела полное обследование и кивнула, удовлетворенная результатами. Похоже, не о чем беспокоиться.

— Все прекрасно, Мэллори. Болезненность, которую ты ощущаешь, обычна. Скоро все пройдет.

Она взяла карточку Мэллори и сделала записи на чистой страничке.

Мэллори так и думала, но никогда не вредно провериться. Она села и завернулась в простыню. Желто-белая клетка — определенно не ее стиль. Закусив губу, она размышляла, стоит ли расспросить Шейлу. Сомнения длились менее секунды. Шейла ей слишком нравилась, чтобы соблюдать условности.

— Видишь ли, когда я сходила с ума оттого, что Джексон то уходит, то вновь возвращается в мою жизнь, ты заставила меня разговориться, практически взяв за горло.

Шейла сделала еще одну запись, затем отложила ручку и улыбнулась. У Мэллори все закончилось хорошо. Сомнительно, что так же хорошо разрешится ее проблема, хотя в своем случае она понятия не имела, что значит «хорошо».

— Да, помню, как ты упиралась. Хотела со всем справиться сама.

Судя по веселому и дружелюбному тону, Шейла запрещает ей вмешиваться. Однако Мэллори редко обращала внимание на запреты, особенно когда дело касалось ее друзей.

— Так вот что я хочу сказать тебе: все утрясается, только если задать событиям правильное направление.

Шейла взяла карточку Мэллори и положила ее себе на живот. Ей будет не хватать этой полочки для записей, когда все закончится.

— Я запомню.

В данном случае совет не пригодится, но я все равно запомню.

Мэллори не успокоилась, но пока решила сменить тему. Она знала по собственному примеру, что невозможно ничего вытянуть из человека против его воли.

Соскользнув со стола, она поджала пальцы ног, коснувшихся холодного пола.

— Ну, если захочешь поговорить или тебе понадобится жилетка, чтобы выплакаться, я всегда под рукой. А не захочешь, я все равно рада пригласить тебя на свадьбу.