Бетти Лоуренс - Бесценный дар

— Обольстить ее, — выдохнул Стэнли и про­вел рукой по волосам, погрузил пальцы в тем­но-янтарные локоны, пощекотал маленькое ухо. — Сначала прикосновениями… — Он так легчайше-нежно касался ее лица, потом шеи, что ей казалось, она сейчас умрет от сладо­страстия и нетерпения. — Потом поцелуями… одним за другим… — Каждое слово он теперь сопровождал не менее возбуждающим прикос­новением губ. — Пока она не готова будет от­правиться с ним в самое лучшее, самое сла­достное путешествие в мире…

Ее губы открылись навстречу его, упиваясь и давая ему упиться нектаром страсти.

— Ты готова довериться мне, дорогая, в этом путешествии? Позволишь мне увлечь тебя за собой? — Стэнли продолжал покрывать ее лицо легкими обольстительными поцелуями, которым она могла сопротивляться не боль­ше, чем снежинка жарким солнечным лучам.

Во всем мире остались только два живых существа — она и Стэнли Гилбрайт, прекрас­нейший мужчина из когда-либо живших и жи­вущих на свете. Его руки и губы ласкали, не­жили, дразнили ее легчайшими касаниями. И ее страсть росла, чувственный голод усиливался. Она ощущала его всем своим существом. Потому что ласки не насыщали, не утоляли этот голод, а только больше распаляли его.

Стэнли раздвинул языком ее губы, и Орланда застонала. Она ощутила, как ее груди налились, стали сверхчувствительными, и при­жалась к нему теснее.

Он сдвинул бретельки ее платья и обнажил теплую кожу плеч, потом медленно, слишком медленно, нет, упоительно медленно стянул ткань вниз по ее тонкому гибкому телу… И все это время он целовал ее. Но когда платье алой лужицей разлилось у ног Орланды, отпустил ее и отступил на шаг.

Она стояла с обнаженной грудью, окутан­ная мягким светом лампы. Ее первым инстин­ктивным порывом было прикрыться руками. Но скромность отступила под натиском жела­ния, и она осталась стоять, позволив Стэнли упиваться зрелищем ее полуобнаженного тела. Так одинокий путник в пустыне упивается водой из чистого и прохладного источника, достигнув долгожданного оазиса.

— Красивая, — хрипловато прошептал он. — Какая же ты красивая…

Сердце Орланды воспарило, переполнив­шись счастьем.. Услышать такие слова из его уст было невыразимым блаженством, и ей с трудом верилось, что они прозвучали.

— Правда? — еле слышно спросила она.

— Неужели ты сомневаешься?

Стэнли протянул руку и медленно, с бес­конечной деликатностью провел пальцами по контуру ее груди. Орланда расцвела под этим прикосновением, как цветок под лучами утреннего солнца, и задрожала от невыносимо­го наслаждения.

— Красивая, — снова повторил Стэнли, потом взял ее трепещущие пальцы и повел к кровати.

Это сон, думала Орланда, конечно, сон. Так не бывает в жизни. В реальности таких вол­шебных, упоительных ощущений не существу­ет… Как не существует, если Стэнли именно сейчас бережно укладывает ее на прохладные простыни, сбрасывает с себя одежду — и уже она наслаждается зрелищем его сильного мус­кулистого тела с гладкой кожей и светлыми волосами, спускающимися по его животу вниз, к… Орланда опустила ресницы и покрас­нела, а он лег рядом, опираясь на локоть, и начал целовать, но на сей раз не губы, а уп­ругие полушария грудей, которые так жажда­ли его ласк.

Но ей хотелось большего, много большего. Впрочем, чего именно она не знала, но же­лала этого страстно, до боли. Каждый нерв, каждая клеточка тела заставляли ее стремиться к неведомому и умолять Стэнли утолить ее жажду.

Он поднял голову.

— В первый раз, дорогая, не стоит торо­питься. К тому же предвкушение… — тут губы его тронула чувственная усмешка, — часть на­шего путешествия, причем не менее увлека­тельная, чем остальные…

Он провел кончиками пальцев по ее груди, скользнул по плоскому животу, потом ниже… И Орланда впервые в жизни ощутила пульсацию глубоко внутри своего тела, настойчивую, требовательную, почти болезненную.

Застонала ли она? Орланда не могла ска­зать с уверенностью, но знала, что томитель­ное желание становится все невыносимее.

Стэнли накрыл ртом ее губы и принялся целовать жадно, страстно, прижимаясь к ней всем телом. Потом внезапно отодвинулся.

— О, Орланда, — воскликнул он, — я почти готов нарушить слово и поторопить события! Я так хочу тебя!

— Я тоже, — прошептала она, притягивая его на себя.

— О да, дорогая, но я обещаю быть очень нежным с тобой… — Голос Стэнли стал еле слышным и заставил ее дрожать от ожидания. — Есть много способов заниматься любовью, моя радость, и каждый таит в себе неземное на­слаждение. Я покажу тебе… — Говоря это, он одной рукой скользил по ее бедру, пока не наткнулся на ажурный край чулка. — А это что такое? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, принялся скатывать тонкую ткань, од­новременно гладя пальцами внутреннюю сто­рону ноги.

Орланда вся отдалась ощущениям, отдалась блаженству. Тело расслабилось, ее уже не со­трясало от желания того, чего она даже не могла назвать.

Теперь ей не нужно было ничего, кроме прикосновений пальцев Стэнли, снимающих чулок. Он достиг пятки и отбросил прозрач­ную ткань. Вернулся к другой ноге. Провел ру­кой по ажурной резинке и начал медленно снимать второй чулок. Орланда слегка раздви­нула ноги и отдалась сладостной ласке.

Когда и второй чулок последовал за пер­вым, Стэнли повел руками по ее ногам вверх, но на этот раз не остановился, а устремился к кружевному краю трусиков. Орланде казалось, что прежние ласки были вершиной наслажде­ния, но сейчас она поняла, что ошибалась… Наконец он медленно стянул последнюю ле­жащую между ними преграду и отбросил кро­шечные трусики к чулкам…

Вот оно, блаженство, настоящее блажен­ство, о котором она не могла даже мечтать, потому что не подозревала о существовании ничего подобного. Все ее тело двигалось под его губами, руками, отдаваясь и прося…

— Стэнли… — Голос ее был еле слышен, слаб от томления. Ей хотелось… о, как ей хоте­лось… Но она не знала, чего именно. Однако ее снедала потребность соединиться с ним, отдаться ему и владеть им. — Стэнли… — Это была мольба, жалкая и полная желания.

Руки ее скользнули по его плечам, спине, стремясь притянуть на себя, в себя… Она исте­кала… истекала влагой и желанием. Все тело горело, пылало, болело…

— Стэн, — повторила Орланда, и на этот раз его рот оторвался от груди и впился в ее губы.

Он целовал ее сильно, страстно, заставляя стонать и извиваться. Потом приподнялся над ней, завис всем телом, прикоснулся своей твердой плотью к сочащемуся влагой бутону, помедлил…

— О, Стэн! — воскликнула она в упоении. Сильным и быстрым движением он вошел в нее, заполнив, казалось, целиком. Ей было больно, но боль оказалась мимолетной и ис­чезла, вытесненная затопившим ее экстазом. Она кричала, и кричала, и кричала в тепло и сладость его рта, изливая восторг и упоение.