Голди Росс - Путь к алтарю

Когда наступал вечер, на террасе зажигались масляные лампы. Хейзл застенчиво спускалась вниз, и хозяин дома встречал ее вином, хорошей едой и божественной музыкой. В этот момент Хейзл чувствовала себя как в раю.

Правда, блаженство немного портила мысль о том, что рано или поздно придется ответить Лерою на его вопрос. И не потому, что Лерой призовет к ответу, — это важно было в первую очередь для самой Хейзл.

На четвертый вечер, они сидели на террасе и любовались небом, которое еще хранило следы великолепного заката солнца, Хейзл собралась с духом и спросила:

— Лерой, зачем ты привез меня сюда? Дал мне все это?

— Я полагал, что это минимум, который необходим творческому художнику.

Хейзл заметила, что он уклонился от прямого ответа, но и этому была рада, поскольку отодвигалось обсуждение главного вопроса. Она громко рассмеялась.

— Минимум — это время и материалы. А звезды и божественная музыка — роскошь.

Лерой слабо улыбнулся.

— Если ты настолько неприхотлива, то почему Гауэйн Маккей уверял, что тебе крайне необходимо уехать из Лондона?

Хейзл сразу перестала смеяться. Лерой откинулся на спинку стула и стал вертеть в пальцах ножку своего бокала.

— Почему? — мягко повторил он.

Хейзл пребывала в нерешительности: школа с ее проблемами, казалось, находилась на другой планете. И вдруг у нее появилась потребность рассказать Лерою о назойливых приставаниях директора.

В отличие от Гауэйна Лерой был шокирован рассказом.

— Ты уверена? — спросил он, все еще не веря услышанному.

Хейзл пожала плечами, и этот жест убедил его больше, чем слова.

— Но это же дикость!

— Согласна.

— И противозаконно. Ты докладывала об этом?

— Кому? — Хейзл скорбно улыбнулась. — Попечительскому совету? Чью сторону, ты думаешь, они примут? Хедли хороший директор, так кто будет затевать склоку из-за какого-то учителя рисования? Да они просто возьмут другого на мое место — желающих хоть отбавляй.

Лерой был потрясен.

— Ничего удивительного, что ты хотела уехать.

— Я бы справилась с этим, в конце концов, — сказала Хейзл, — но бесконечная нервотрепка стала мешать моей работе. Приезд сюда дал мощный толчок моему творчеству — я еще никогда так много не рисовала.

— Я польщен.

— Ты это заслужил, — кокетливо сказала Хейзл. — А то я уже начала замыкаться в себе.

— Из-за этого Хедли?

— Он, наверное, тоже внес свою лепту. — Впервые Хейзл подумала, что ей даже жаль настырного директора. Она протянула руку и поймала мотылька. — Да ну его к черту!

Лерой вопросительно взглянул на нее.

— Ты поэтому так подозрительно относишься к мужчинам?

Хейзл так расслабилась, что не почувствовала опасности в его вопросе.

— Подозрительно? Я?

— Ты хочешь сказать, что — нет? — с улыбкой произнес Лерой.

Хейзл засмеялась и поймала еще одного мотылька, кружившего около лампы.

— К чему мне относиться с подозрением?

— К каждому слову, к каждому прикосновению.

Хейзл замерла. В свете масляной лампы лицо Лероя казалось зловещим. Сейчас он похож на инквизитора, подумала Хейзл.

— Могу продемонстрировать тебе свою правоту. Я бы даже мог соблазнить тебя, если бы захотел.

Он замолчал, выжидательно глядя на нее. Все недомолвки и уклончивые ответы закончились, поняла Хейзл.

— Но мне кажется, что тебе это не нужно, — спокойно продолжал Лерой. — И, Бог свидетель, я не хочу заставлять тебя делать то, к чему ты еще не готова.

Хейзл сделала глубокий вдох. С уловками действительно покончено.

— Чего ты хочешь? — прямо спросила она.

— Доверия.

Хейзл сложила руки на груди и негромко заметила:

— У тебя довольно скромные желания.

Лерой засмеялся.

— О, я хочу все! И я совсем не скромный человек.

— Все? — поразилась Хейзл. — Что это значит?

— Это значит, что я хочу твое тело и душу. Сердце и ум. Никаких секретов и никакой лжи.

Его слова звучали, как музыка, но и пугали.

— Я не могу, — призналась Хейзл.

Лерой посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом и очень тихо спросил:

— Ты можешь сказать мне — почему?

Но Хейзл ничего не ответила и лишь сделала отчаянный жест. Лерой поймал ее руку. Хейзл со страхом следила, как он подносит ее ладонь к своим губам.

— Не надо так смотреть на меня, любовь моя. Хейзл затрепетала, но боялась пошевелиться.

Она еще никогда не испытывала такого ощущения: ей казалось, будто она парит в облаках. Ее рука слегка дрожала в его руке.

— Я же говорил тебе, — нежно произнес Лерой, — это должно быть твоим решением.

Хейзл снова глубоко вздохнула, открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Лерой, очевидно, понимал, что не дождется ответа, его лицо оставалось спокойным — трудно было сказать, что он чувствует в данную минуту.

— У тебя кто-то есть? Мне следовало спросить об этом раньше. — Голос его звучал ровно.

— Нет.

— Но был?

Хейзл подумала о Робине и с болью прошептала:

— Что-то в этом роде.

— Ты любила его? — спросил он резко.

Хейзл чуть было не рассказала ему о Робине, но не знала, к чему это приведет. Вернее знала, однако у нее не хватало смелости поделиться с Лероем своей болью. Поэтому она словно воды в рот набрала.

— Не волнуйся, — сказал наконец Лерой. — Расскажешь, когда сможешь.

В этот вечер Хейзл почти не притронулась к еде, отказалась от вина, а на кофе даже не взглянула. Лерой с пониманием отнесся к ее настроению. Он старался развлечь ее остроумными замечаниями, однако, когда и это не помогло, Лерой забеспокоился.

— Пойдем на прогулку! — принял он решение.

— Что? — встрепенулась Хейзл, выходя из задумчивости.

— На прогулку. Ты еще не видела всех сюрпризов сада.

Хейзл заморгала. Она только сейчас поняла, как долго молчала.

— Сюрпризы?

— Правда, тебе они, возможно, не понравятся, — весело заметил Лерой. — Учитывая твою точку зрения на ландшафтную архитектуру.

Он встал, и после некоторого колебания Хейзл взяла протянутую им руку и вздрогнула: пальцы Лероя были горячее, чем угли. Она чувствовала, как его энергия переходит к ней по руке и достигает сердца. Легким рывком Лерой поднял Хейзл со стула.

— Держись ближе ко мне — эти ступеньки могут быть опасными в темноте.

Лерой оказался прав. Терракотовая ваза, которая днем выглядела абсолютно безобидно, сейчас была похожа на скорчившегося монстра. Хейзл отскочила от нее в испуге. Ветки герани цеплялись за ее тонкую муслиновую юбку. Рядом пробежала ящерица, и Хейзл, оступившись, с криком прижалась к Лерою.

И вот перед ними открылось пространство сада. Лерой увлек ее под крону одного из деревьев и интригующе сказал:

— Сейчас.

Хейзл затаила дыхание, и сад внезапно стал освещаться.