Мэри Смит - Там, где любовь

— Таких вещей немного, но они есть.

— Просвети меня. Что это?

— Хорошая еда. Мое здоровье. Друзья. И, разумеется, общество подходящей во всех отношениях женщины.

— Ага, значит, подходящей во всех отношениях? Ну-ну.

— Это не так просто, как ты думаешь. Таких женщин раз-два и обчелся! Думаю, ты одна из них.

— Я?! Ты с ума сошел!

— А ты что, плохая женщина?

— Не то чтобы плохая, но уж явно не «подходящая».

— А мне ты нравишься!

Морин ощутила нечто вроде паники. Разговор входил в совершенно незапланированное русло.

— Я? Ха! Почему бы это?

— Ты умеешь меня рассмешить.

— Я ни разу даже в голове не держала тебя смешить, что ты придумываешь, О'Брайен!

— И все-таки смешила. Ты, моя прекрасная леди, так серьезна и строга, так наивна и нежна…

— Наивна? О да! Ладно, хватит с меня твоих глупостей. Я иду заниматься.

— Конечно! Не трать времени на пустые разговоры, моя практичная сожительница.

— Не называй меня сожительницей! Конечно, я понимаю, у тебя-то времени полно, ты можешь валяться дома и трепаться ни о чем, но я не могу! У меня есть обязанности. Мне надо работать и учиться, и за меня этого никто делать не будет! Так что, сделай милость, оставь меня в покое.

С этими гневными словами Морин подхватила папку с учебниками и ринулась из кухни. К несчастью, папка зацепилась за какой-то крюк, и вес бумаги и контрольные работы будущего менеджера-маркетолога разлетелись по полу. Морин свирепо выругалась себе под нос и опустилась на колени. Прямо поверх всех бумаг лежала ее последняя контрольная с жирной красной «парой».

Если он сейчас что-нибудь скажет, я его убью. Возьму справочник менеджера, он тяжелый, и убью!

Но Дон ничего не сказал. Молча помог ей собрать все с пола и подняться. Руки у него были жесткие на ощупь. Рабочие руки.

— Морин, если хочешь, я могу помочь тебе разобраться с некоторыми темами, Скажи, если потребуется помощь.

Она едва сдерживала дрожь, вызванную прикосновением его рук.

— Я справлюсь сама. Спасибо.

— Когда перестанешь справляться, скажи.

— СПАСИБО.

Дон неожиданно обнял ее за плечи.

— Эй! Маленькая, поверь мне, принять помощь — это не проявление слабости. Даже если помощь принимает сильная, молчаливая и независимая личность.

Сильная личность была не просто молчалива, она обратилась в статую. Слишком близко от нее был Дон О'Брайен. Морин чувствовала запах его одеколона, тепло его кожи. Серо-синие глаза смотрели ей прямо в душу, а она боялась этого больше всего на свете. Потому что в душе ее жил страх.

Страх за будущее. Страх за Джеки. Страх за отсутствие денег. Страх за то, что кто-нибудь вроде Дона увидит ее слабость.

— Морин… расслабься, а?

И он ее поцеловал. Нежно, тихо, осторожно, словно боясь спугнуть наступившую тишину.

Сначала она окаменела, но очень быстро по всему телу разлился такой жар, такое блаженное тепло, что она действительно расслабилась. Нет, больше того, она растаяла, растворилась, превратилась в легкое облачко, в бурную реку, в темную ночь, в солнечный луч… Кто его знает, как описать словами это состояние?

Факт оставался фактом, Морин Аттертон таяла и млела в объятиях Дона О'Брайена, отвечала на его осторожные, но все более жгучие поцелуи, прижималась к нему всем своим измученным телом и мечтала только об одном: пусть это никогда не кончится.

Кончилось. Дон отпустил ее неожиданно, и Морин была вынуждена ухватиться за спинку стула.

Черти в серо-синих глазах исполнили особенно заковыристое па. Дон почти пропел, глядя на залившуюся румянцем девушку:

— Очень интересно! Весьма интригующие поцелуи, особенно от особы, которая ну совершенно не интересуется романтикой и флиртом.

Морин попыталась взять ситуацию под контроль. Несколько снизил эффект дрожащий голос.

— И о чем это ты думал, О'Брайен? Как ты мог…

— Честно говоря, я вообще ни о чем не думал. Нечто вроде магии. А ты? О чем думала ты, кельтская чаровница? О, я так и думал. Ты тоже ни о чем не думала. Страсть ослепила тебя и заставила совершать необузданные и необдуманные поступки…

— Господи, какая страсть…

— Мори, не надо так пугаться этого слова. Страсть — это не грех. Это дар. Волшебный и бесценный.

— Замолкни! Заткнись! Немедленно!

— Что с тобой, маленькая? Что не так?

— Все не так! А самое главное — это ты! Твое присутствие в этом доме. Я не могу. Я не хочу.

Не смей больше ко мне прикасаться. Не смей меня целовать. Понял?

— Тебе ведь понравилось.

— Это ты так думаешь! Я не хочу иметь с тобой никаких… отношений! У меня нет на это…

— Времени. Знаю. Подзабыл. Ладно. Придется сдерживать свои животные инстинкты. Это будет нелегко, о, как это будет нелегко, ибо очами души своей я вдруг увидел ясно, что меня влекет… нет, влечет к тебе, чернокудрая и жестокосердая дева с ребенком…

— Прими холодный душ. Мне надо работать.

Морин работала на износ несколько следующих дней. Она просто пряталась за собственной занятостью, избегая встреч с Доном под любым предлогом.

Она почти не спускалась в кухню — соответственно, и ела не часто.

Она плотно закрывала дверь к комнату, чтобы не слышать звуков музыки, которую постоянно включал Дон. Ритмы аргентинского танго, плачущие и поющие, нервировали и возбуждали ее, Морин опять вспоминала сцену на кухне, а повторять этого ей вовсе не хотелось.

Дон О'Брайен вел себя как ангел. Не обращал на нее никакого внимания, занимался своими делами…

Впрочем, это мало что меняло. Она все равно думала о нем и днем и ночью.

Однажды днем Морин сидела на работе, в букинистическом магазине своего дядюшки-деда Джона. В какой-то момент стало очень тихо.

Это замолчала Ида, молоденькая помощница деда, ужасно жизнерадостная и говорливая мулатка.

Морин подняла голову, намереваясь спросить, что случилось, и немедленно онемела вслед за Идой.

В дверях магазина стоял Дон О'Брайен. Потертые брюки цвета хаки, высокие армейские ботинки, синяя рубашка — он был неотразим и в этом наряде, а серо-синие глаза излучали такие уверенность и спокойствие, что Морин внезапно почувствовала, как улучшается у нее настроение.

Однако расслабляться было рано. Она напустила на себя строгий вид и поинтересовалась:

— Чего это тебя сюда принесло?

— Я приехал пригласить тебя на ланч. Собирайся.

Ида уронила карточки каталога. Морин задумчиво смотрела на улыбающиеся губы О'Брайена и думала, что однажды не сможет удержаться…

Дон задумчиво наблюдал за реакцией Морин на его предложение. Нет, он прекрасно понимал, что она не из тех, кто способен завопить «Ура, клево, я голодна как зверь, пошли скорее в ресторан!», но все же ожидал более откровенного проявления чувств. Морин Аттертон смотрела на него как-то… оценивающе, что ли?