Инга Деккер - Бухта радости

— Сюда, — торопил Лоренс, уводя ее в рощицу, пока толпа не осталась позади, затем повернулся к ней и притронулся к ее подбородку.

— Ничего страшного не случилось бы, — нежно проговорил он. — Я видел Ансельма и Нетти. Но все равно, благодарю тебя. — Он коснулся губами ее щеки.

Алберта с удивлением воззрилась на него и прикусила нижнюю губу.

— Я надеялась, что ты их не заметишь. И не заметил бы, если бы мне удалось организовать все получше и избавить тебя от неприятностей. Сожалею.

— А я ни о чем не сожалею, — улыбнулся Лоренс. — Ведь иначе я так и не узнал бы, что ты умеешь так здорово свистеть. Ты меня постоянно изумляешь, дорогая. Так что не сожалей ни о чем. Будь счастлива. Уж сделай одолжение и будь счастлива.

Алберта кивнула, глядя на него снизу вверх широко открытыми сине-зелеными глазами, которые постепенно затуманивались. Лоренс сообразил, что нельзя затягивать прощание.

— Я договорился с Гвен — она отвезет тебя с Мэри домой, — сообщил он. Если бы я сам повез вас, подумал Лоренс, то обязательно зашел бы в дом и постарался бы попрощаться должным образом. Ведь мне хочется гораздо большего, чем просто сказать «прощай».

Это невозможно по многим причинам. Она только-только родила. Ее тело не готово к мужскому натиску. Но даже если бы все было иначе, то и тогда, размышлял Лоренс, я не стал бы прощаться с ней подобным образом, то есть не стал бы укладывать ее в постель, чтобы тут же оставить ее. Не хочу поступать, как другие мужчины, которые, попользовавшись, бросали ее ни с чем. Я тоже не могу предложить ей ничего существенного.

— Ваши вещи уже в машине? — Ее голос прозвучал как-то по-детски, совсем не так, как обычно.

— Да, все готово, — подтвердил Лоренс с надеждой, что его-то голос звучит нормально и он не скажет ничего такого, о чем они оба пожалели бы.

И все же он сделал то, о чем следовало только сожалеть: наклонился и прикоснулся к ее шелковистым волосам. Да и как было не притронуться к ней, когда она выглядит такой потерянной — как женщина, очень нуждающаяся в ласке.

— Ты — необыкновенная женщина, мой ангел, — сказал Лоренс, но не увидел на ее лице ожидаемой улыбки. Наверное, другие мужчины говорили ей то же самое. И будут еще говорить, напомнил он себе.

— Пока ты не уехал, хочу сказать тебе одну вещь, — заговорила она дрожащим голосом. — Я никогда не забуду, что ты сделал здесь — ты изменил жизнь горожан.

Сейчас его заботила только ее жизнь.

— А ты изменила меня. Ты восстановила мою веру в беременных женщин, — сказал он, желая поддразнить ее, хотя сказанное полностью соответствовало действительности.

Наконец-то она улыбнулась, хотя глаза ее заметно затуманились.

— Меня это радует, — ответила она. — Может, в следующий раз, когда ты встретишь беременную женщину, которая изъявит желание поработать на тебя, ты не будешь таким придирчивым.

— Прощай, милая, — шепнул Лоренс, касаясь губами ее губ. — Никому не позволяй поступать с тобой несправедливо.

— Не позволю, — взволнованно прошептала Алберта, приподнялась на цыпочки и поцеловала его, прильнув к нему всем телом. — Вспоминай и ты об этом лете.

Да разве я смогу забыть тебя, думал Лоренс. Скользнув ладонями по ее спине, он подхватил ее за ягодицы, приподнял повыше и устроил для себя настоящее пиршество из ее губ. Он прижимал ее к себе так, словно силился навсегда оставить ощущение ее тела в памяти своего тела. Он вкушал ее губы снова и снова, пока желание овладеть ею не довело его почти до исступления.

— Никогда не забуду, — пообещал Лоренс и попросил: — Береги себя и ребенка! Пожалуйста!

Он поставил Алберту на землю, откинул волосы с ее лица и на прощание оглядел еще раз самую привлекательную из когда-либо созданных Богом женщин.

И поспешил уехать, чтобы не совершить ошибку и не остаться.

— Итак, Мэри Луиза, мы пожелали быть самостоятельными и будем ими. Правда же? — говорила Алберта с дочкой на следующий день после отъезда Лоренса.

Ее слова не соответствовали действительности. Когда она проснулась, ее одолели вопросы: Как там Лоренс? Кто о нем заботится? Как много пройдет времени до того, как он заключит в объятия другую женщину?

Вопросы, вызывавшие острую боль.

— Со временем все пройдет, — шептала она, пересекая на машине городок, который так сильно любила и который вдруг показался ей пустым и безжизненным, хотя Главная улица как всегда была полна народу и суеты.

Скоро я начну забывать Лоренса, надеялась Алберта про себя. Но пока все вокруг напоминает о нем. Люди, в чьей судьбе он принял участие; улицы, по которым он хаживал; даже моя малютка. Особенно она, поскольку пришла в наш мир здоровенькой и крепкой, благодаря Лоренсу.

— Благодарю тебя, — прошептала Алберта, сознавая, что действительно благодарна Лоренсу и еще долго будет благодарить его. Но я еще и люблю тебя, признавалась она, хоть и не в восторге от собственного чувства. Да и ты не ждал от меня любви. Я же обещала, что не возжелаю тебя. Но возжелала.

— Да, плохо-то как, — сообщила Алберта себе и Мэри. — Не очень справедливо по отношению к Лоренсу. Мы… Нам придется как-то пережить все. Подобные вещи случаются нередко. Да что ж я обманываю себя. Большинство женщин никогда не повстречают такого мужчину на своем пути. Он не похож ни на одного из мужчин, которых я знала. Ведь все, что я дала ему, он вернул сторицей. И не требовал ничего сверх того, для чего он нанял меня. И не давал обещаний, которых не выполнял.

Несправедливо было бы считать себя несчастной. Тем более, что я прекрасно понимаю, как ему будет неприятно узнать, что он оставил меня страдать, что я не сплю ночами, желая видеть его рядом.

Ты заслуживаешь лучшей доли. И ради тебя я буду жить так, будто ничто не изменилось.

Приехав в центр городка, Алберта встретила Глорию с большим пакетом фруктов.

— Не знаю, что случилось сегодня. Нам привезли слишком много фруктов, — поделилась с ней Глория. — Так что возьми-ка этот пакет. Кормящей матери необходимо есть побольше фруктов и овощей.

— Послушай, Гло… — От удивления Алберта заморгала.

Они с Глорией — давние подруги. У них было много общего. Подруга обычно подбрасывала ей пару яблок или еще чего-нибудь, когда после рабочего дня они встречались поболтать. Но еще ни разу Глория не вруча ей целый пакет фруктов. К тому же день только начался. Покупатели еще идут и идут. Полно времени для распродажи всего дневного завоза.

Алберта открыла было рот, чтобы спросить, в чем, собственно, дело.

Глория опередила ее и, сложив руки под грудью, попросила:

— Берти, пожалуйста, хоть раз в жизни не спорь со мной.

Алберта опять беспомощно заморгала. Глория не любит говорить «пожалуйста». Что-то здесь явно не так. Глаза Глории не выдавали ее мыслей. И это Глория, привыкшая во весь голос высказывать свое мнение по всем вопросам, стоя в дверях своей фруктовой лавочки?