Лилиан Тревис - Всё изменила любовь

Какой же он мерзкий! В эту минуту Эмили ненавидела Джеймса.

— Убирайся! — Она устремилась к двери, шурша бирюзовым шелком длинного платья, и резко распахнула створки. — Я передам графине Маккензи твои извинения. Она будет разочарована, что тебе пришлось уйти так рано. Но что поделать, бизнес есть бизнес.

— У меня нет срочных дел, — бесстрастно отозвался Джеймс, не сдвинувшись с места.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Закрой дверь, Эмми. Ты устраиваешь сквозняк.

— Я не позволю тебе унижать моего мужа в его же доме!

— Положим, это не его дом. А дом его матери. В то время как Парк-холл в Шотландии был домом его отца. Заметь, у Берта даже квартиры своей не было.

Краска бросилась ей в лицо, и Эмили почувствовала, что снова теряет самообладание. Она нервно прижала руку к животу, сминая дорогую материю.

Джеймс Митчел ничуть не изменился. Он оставался верен себе. Бунтарь, изгой, пропащая душа, невежа, не признающий этикета. Ребенком отданный в интернат, он рос, практически не зная ни отца, ни матери.

Много лет назад он был ее лучшим другом, они открыто говорили обо всем на свете: о любви, о жизни… о сексе. О будущем. Каким они его себе представляли.

Будущее настало. Но оно не имело ничего общего с их мечтами.

Эмили судорожно вдохнула и медленно притворила дверь. Она намеренно тянула время. Джеймс не посмеет сделать мне больно, промелькнуло у нее в голове, и приступ боли сменился каскадом непонятных ощущений, смутивших ее душу. Он не причинит ей боли, если она не позволит.

— Жду извинений.

— Прости, Эмми, — с готовностью произнес Джеймс и, ослабив галстук-бабочку, расстегнул верхнюю пуговицу безукоризненно белой сорочки. Он был таким вальяжным. Таким опасным и сексуальным. — Прости, что разозлил тебя.

Эмили вгляделась в его черты. От внешних уголков его глаз веером расходились тонкие морщинки. Джеймс постарел за эти годы. Стал жестче и безжалостнее.

— Ты должен извиниться перед Бертом. Ты его оскорбил.

— Дорогая, Берт меня не услышит. Почему Джеймс ведет себя так вызывающе?

Почему ему нравится над ней издеваться? Трудное детство не может вечно служить оправданием. Пора стать взрослым и отвечать за свои слова и поступки.

— Я не могу уважать такого человека, как ты!

Джеймс рассмеялся.

— И все же это не мешает тебе обращаться ко мне за помощью в трудную минуту.

Эмили внутренне сжалась, в висках у нее застучало. Она чувствовала, что еще немного — и сорвется. Уходи, велела она себе. Оставь его одного. Он и без тебя найдет дорогу.

Но уйти от Джеймса было выше ее сил. Кипя от негодования и дрожа всем телом, Эмили подошла к нему вплотную.

— Может быть, однажды я и попросила тебя о помощи…

— Однажды? — удивился он. — Эмили, это было гораздо чаще, чем один раз.

От его язвительного тона она поморщилась.

— Если я тебя о чем-то и просила, так это для Берта.

Через два года после их женитьбы, когда Берт находился в одной из стран третьего мира, там разразился военный кризис. Законное правительство, оказавшееся в осаде, закрыло аэропорт, и Берт поневоле очутился в гуще политических событий.

— Но ты попросила меня о помощи.

Джеймс снова был прав. Да здравствует могущественный Джеймс! У него всегда все получается. Он никогда не оступается. Первые двадцать лет жизни послужили ему хорошим уроком.

— Я не хотела терять Берта.

Эмили вздернула подбородок и уставилась на Джеймса. В ней клокотала ярость. Берт сумел дозвониться до нее, он позвонил, чтобы попрощаться, но она не была готова смириться с судьбой и принять неизбежное. Она отыскала Джеймса, и, хотя они давно не общались, он пообещал сделать все, что в его власти.

Тогда Эмили не пришло в голову задаться вопросом, что это значит. Ей достаточно было уверенности, что в силах Джеймса вытащить Берта из ада. Эмили знала, что со своими связями он мог сделать то, что другим людям неподвластно. И Джеймс оправдал ее надежды. Он спас и вернул домой не только Берта, но и сорок других европейцев, оказавшихся, на свою беду, в центре кровавых событий.

— И это был не единственный раз, — мягко возразил Джеймс. — Разве я когда-нибудь отказывал тебе в чем, Эмили?

Она зажмурилась, признавая поражение. Два года назад, когда Берт умер в Нигерии, Джеймс снова вмешался. Он позаботился не только о доставке тела в Шотландию, но и о пресечении слухов, связанных со смертью Берта. Кое-кто утверждал, что лорд Маккензи был замешан в каких-то дурно пахнущих махинациях, и Джеймс сделал так, что эти кривотолки были пресечены в корне.

Из зала до них вновь донеслись взрывы смеха. Эмили слегка повернула голову и прислушалась. Ей следовало вернуться к гостям. Следовало уйти, но она не могла пошевелиться. Джеймс словно приковал ее к себе невидимыми цепями.

Она ненавидела оковы. Она их боялась. Дай ему волю, Джеймс связал бы ее по рукам и ногам и навеки лишил бы свободы. Эмили не могла согласиться на это ни за какие сокровища мира. Она была не готова покориться Джеймсу.

Эмили подняла на него глаза. Ей нестерпимо хотелось дотронуться до него рукой. Непреодолимое желание, сочетавшее в себе и нежность, и страсть, заставило ее содрогнуться. Джеймс возвышался над ней, как утес. Его безукоризненный смокинг скорее подчеркивал, чем скрывал его исполинскую стать и силу. Однажды Берт в насмешку назвал его гладиатором.

Атмосфера в комнате наэлектризовалась. Несмотря на свою неукротимость и необузданность, Джеймс ни перед чем не остановился бы ради спасения Берта. Что, собственно, и сделал в свое время. Эмили и сейчас слышала безудержную решимость в его голосе, видела — в его сверкающих глазах.

Он знает, чего хочет. И всегда добивается желаемого.

Всегда.

Вероятно, по этой причине Эмили не вышла за Джеймса замуж. Именно по этой причине она бросилась к Берту, под крыло семьи Маккензи.

Джеймс был белой вороной. Он не походил на других людей.

Он был взыскательным. Грубым. Бескомпромиссным.

Он делал то, что ему нравилось, и требовал, чтобы и другие делали то, что нравится ему.

— Мне нужно вернуться к гостям, — пробормотала Эмили. — Раз уж ты решил остаться, надеюсь, что не будешь скучать.

Джеймс поклонился и вышел, оставив Эмили одну. Он не сомневался, что она смотрит ему вслед. Эмили всегда его недооценивала. Прошло столько лет, а она так и не узнала его по-настоящему.

Когда Берт сделал ей предложение, Джеймс отошел в тень. Он приложил немало усилий, чтобы забыть свою любовь. Но Берта не стало, и теперь никто и ничто не стояло между ним и Эмили. Ему не сможет помешать даже графиня Маккензи, после смерти сына вцепившаяся в невестку мертвой хваткой.

Джеймс прошел в просторный бальный зал. Там было многолюдно. Джеймс подошел к стойке бара и заказал сухой мартини.