Джоанна Беррингтон - Полшага до любви

Раздумывая на эту тему, Аретта прошлась по дому и проверила телефоны. Ни один не работал.

Вероятно, отключили за неуплату, сделала она вывод. Впрочем, кто сказал, что это плохо? Никто не потревожит.

Свой мобильный она оставила дома, опасаясь, что Итон обратится в полицию и ее найдут, запеленговав номер.

А если Бенджамин захочет позвонить? — ехидно поинтересовался все тот же противный внутренний голос.

Но Аретта сделала вид, что не услышала его. Она была уверена, что если игнорировать подобные провокационные мысли, то они перестанут ее тревожить. И этот странный сон, в котором она была вместе с Беном, тоже забудется. Обязательно забудется.

Двое суток Бенджамин бродил по пустой квартире, не находя себе места. Тоска, кажется, прочно обосновалась в его сердце. И еще — Бенджамина тревожили дурные предчувствия. Нет, он вовсе не был склонен драматизировать ситуацию, но когда дело касалась Аретты… Как она там? Все ли у них с Джонатаном в порядке? Эти вопросы мучили его постоянно. И еще он беспокоился, что гордость не позволит Аретте попросить его о помощи, если что.

Бенджамин позвонил ей на мобильный и услышал ожидаемое: «Абонент временно не доступен». Он отыскал в справочнике телефон дома Льюисов, однако механический голос в трубке сразу же лишил его надежды поговорить с Ареттой: «Этот номер временно не может быть вызван».

Оставалось надеяться, что Аретта сама даст о себе знать, и это ожидание было мучительным. На исходе второго дня Бенджамин сидел на кухне, вяло доедая кусок пиццы. Аппетита не было совершенно.

Звонок в дверь прервал его неторопливую трапезу. Вытерев руки бумажной салфеткой, Бенджамин отправился встречать незваного гостя. Он догадывался, кто это может быть, и интуиция его не обманула.

На пороге стояла Николь — в узких бриджах и блузке с вызывающе низким вырезом.

— Ну что, все страдаешь по Аретте? — с ходу спросила она.

Впрочем, Бенджамин посмотрел на нее так, что Николь сочла за лучшее придержать язык за зубами.

— Я просто ждала-ждала, пока ты позвонишь, как и обещал, а потом решила тебя навестить, — словно извиняясь, произнесла она. — Ты же не против, правда?

Бенджамин молча впустил ее, показав жестом, что можно пройти в гостиную.

Николь уселась на диван и достала из сумочки пудреницу, поправляя макияж. Бенджамин мрачно наблюдал за происходящим, ожидая, что же будет дальше.

— Знаешь, мне кажется, нам надо поговорить начистоту, — наконец произнесла Николь.

Бенджамин с интересом посмотрел на нее. Надо же! А он-то как раз думал, как бы подвести ее к серьезному разговору.

Николь посмотрела ему в глаза.

— Я уверена, ты знаешь, как я к тебе отношусь, Бен. Вот уже несколько лет мы играем с тобой в кошки-мышки. Тебе не кажется, что это глупо? Мы же взрослые люди. — Она выдержала паузу и, не услышав возражений, продолжила: — Многие говорили, что мы могли бы быть хорошей парой. Никогда не задумывался на эту тему?

Бенджамин покачал головой:

— Никогда.

Николь хмыкнула.

— Ну и напрасно. — Встала с дивана, подошла к Бенджамину и обвила руками его шею. — Может, обсудим такой вариант? Когда-то, давным-давно, нам было хорошо вместе, разве нет?

Она попыталась приблизить свои губы к его губам, но Бенджамин отстранился и покачал головой.

— Я, кажется, уже несколько раз извинился за тот необдуманный поступок. Это было ошибкой.

Николь обиженно надула губы:

— Да что ты за человек какой? Чем я тебя не устраиваю?

— Только тем, что я тебя не люблю. — Бенджамин развел руками, как бы прося прощения за этот факт.

Он не в первый раз смотрел спектакль со сценами обольщения, постоянно удивляясь, что у Николь хватает терпения на протяжении нескольких лет разыгрывать роль совратительницы. Впрочем, к удивлению часто примешивалось раздражение. Действительно, сколько можно?

— И ты напрасно считаешь, что я веду с тобой какую-то игру, — заметил Бенджамин. — Я всегда честно и открыто заявлял: мы можем быть приятелями, но не любовниками.

— Аретта! Думаешь только о ней! — взвилась Николь.

— Это тебя не касается, — отрезал Бенджамин.

Но разъяренную фурию было уже не остановить. Ее рот, накрашенный алой помадой, искривился, Николь была готова высказать все, что накопилось в душе:

— Она никогда с тобой не будет, понимаешь? Никогда! Я говорила с ней об этом, она сказала, что не строит в отношении тебя планов. Ты не интересуешь ее как мужчина! И в ее письмах к тебе не было ни слова про любовь. Просто дружеская болтовня, вот и все!

— Когда ты говорила с ней? — удивленно спросил Бенджамин и тут же ухватился за последнюю фразу: — И что за письма?

— Те, что она писала тебе, пока ты был в Африке! — выкрикнула Николь.

Ее словно прорвало. Она готова была рассказать все, абсолютно все.

— Я подсмотрела, как ты вводишь пароль доступа к твоему почтовому ящику, — призналась она, глядя Бенджамину в глаза. — Я просматривала всю корреспонденцию, адресованную тебе, и выбирала, что должно дойти до тебя, а что нет. Почему ты так смотришь? Хочешь узнать, не стыдно ли мне?!

Бенджамин нахмурился. Неужели Николь дошла до того, чтобы прятать от него письма? Это уж слишком!

— Так вот, мне не стыдно, — продолжила она свою злую исповедь. — Я всегда считала, что тебе лучше забыть об этой Аретте. Эти отношения бесперспективны. Она никогда не сможет оценить тебя по достоинству. И ей не нужна твоя любовь!

— Прекрати! — оборвал монолог Бенджамин. — Я сотню раз говорил, что это мое личное дело! Не тебе судить! — Он ощущал, как в груди закипает гнев. И чтобы сдержать его, требовались усилия. — Ты почему-то решила, что лучше знаешь, как мне жить, — четко произнес он. — Ты копалась в моей жизни, как в личных вещах, хотя никто не давал тебе на это права…

Николь надменно посмотрела на него.

— Ну и что ты теперь сделаешь? Ударишь меня? Подашь в суд за вторжение в личную жизнь?

Бенджамин подошел к ней и крепко взял за локоть.

— Нет. Я просто выпровожу тебя из своей квартиры и буду надеяться, что мы никогда больше не встретимся!

Он повел ее к двери, хотя Николь пыталась упираться.

— Ты пожалеешь об этом, очень скоро пожалеешь! — кричала она, разбавляя угрозы ругательствами.

— Я сожалею только о том, что не сделал этого раньше! — гневно возразил Бенджамин, открывая дверь и выталкивая Николь на лестничную площадку.

— Ты меня унизил, — заявила Николь, дрожащей рукой поправляя прическу. — Я отомщу.

— Извини. Просто мое терпение кончилось. Прощай.

Он не стал дожидаться, пока на него выльют очередную порцию ругани. Просто захлопнул дверь и пошел в кухню. Бросил взгляд на остатки пиццы на столе и решительно выбросил их в мусорное ведро.