Энн Вэйл - Серебряный дельфин

Когда Найл ушел, миссис Конвей отвела Рэчел в примерочную. Это была высокая красивая женщина лет пятидесяти, хорошо одетая и причесаная.

— Сначала снимем мерки, дорогая, — сказала миссис Конвей. Затем, обмерив Рэчел и сделав необходимые записи, она заметила: — Мистер Хэррис прав — у вас десятый размер. Большинство мужчин не имеет ни малейшего представления о размерах женских платьев. А теперь, будьте любезны, снимите пляжный костюм, наденьте чулки и белье, а я принесу платья.

Белье лежало в коробке на стуле. Рэчел вынула его из шуршащей бумаги и стала рассматривать. Это был белоснежный невесомый кружевной корсет с длинными резинками для чулок. Миссис Конвей задерживалась, и Рэчел с трудом застегнула все крючки на спине, боясь, что она что-нибудь обязательно порвет.

— Вы справились, дорогая? О, прекрасно, — сказала миссис Конвей, отдергивая зеленые бархатные занавески и входя с несколькими платьями на вешалках. — Видите, как хорошо? — спросила она, когда Рэчел подошла к зеркалу и выпрямилась, изучая свое отражение. — У вас прекрасная фигура, но главное очарование женщины в хорошем белье. Вы согласны?

Все платья показались Рэчел великолепными, и она попросила миссис Конвей сделать выбор. Женщина поджала губы и задумалась.

— Что же, синее очень эффектно, — произнесла она медленно. — Но для бракосочетания оно недостаточно официально. На вашем месте я выбрала бы платье розового цвета, шелковое. А с небольшим жакетиком вы сможете ходить в нем на приемы и даже на танцы.

— А белого платья нет? — нерешительно спросила Рэчел.

— Только не белое, моя дорогая, — сказала миссис Конвей с удивлением. — Я согласна, что белое подойдет к вашему загару, но только невесте полагается быть в белом платье, вы должны это запомнить.

— Ах, да, конечно, — сказала Рэчел отчужденно. Вероятно, Найл не упомянул, что невеста — это она и что ей нужно свадебное платье. Что же тогда он сказал?

— Кайму нужно изменить, это не займет много времени. Вам потребуются еще нижняя юбка, перчатки и туфли. А шляпа? Хотя, когда вы уложите волосы, шляпа, пожалуй, будет не нужна. А покажу вам украшения — несколько веток с цветами. Мы получили их из Франции на этой неделе. Они прикреплены к гребенкам, поэтому вы их просто закрепите в волосах и все.

Через пятнадцать минут, выбрав нижнюю юбку и перчатки, а также диадему с желтыми цветочками и зелеными бархатными листиками, Рэчел вышла из магазина и направилась в кафе. Миссис Конвей обещала прислать все вещи на шхуну, как только будет переделана кайма на платье. Когда же Рэчел спросила, сколько все это будет стоить, надеясь, что хватит ее девяти фунтов, миссис Конвей ответила, что капитан Хэррис сам оплачивает счет.

— Найл, я не могу позволить, чтобы ты платил за все эти вещи, — начала Рэчел, едва только Хэррис вошел в кафе.

— Ты мне это позволишь, кроме того, я уже все оплатил, — произнес он твердо. — Миссис Конвей говорит, что тебе нужны туфли. Мы пойдем и купим их, как только выпьем кофе.

— Я сама заплачу или вообще не стану их носить. — Рэчел была настроена очень решительно.

Простые, цвета слоновой кости, туфли — носки у них имели форму миндаля, а каблуки были очень тонкими — смотрелись совершенно неуместно под подвернутыми джинсами и обошлись в четыре фунта. Рэчел была потрясена. Если уж эти туфли были столь дороги, то платье, вероятно, стоило безумных денег.

Как только они вернулись на шхуну, Рэчел стала опять настаивать на том, чтобы отдать ему деньги.

В тот вечер — последний вечер, когда она еще называлась Рэчел Девоне, — Найл повел ее ужинать. На этот раз девушка не ощущала застенчивости. Она была слишком озабочена. Все, о чем Рэчел была в состоянии думать, так это о том, что завтра после полудня она станет миссис Найл Хэррис.

— Да, кстати, сегодня я переговорил с месье Антуаном, — сказал Найл неожиданно, когда они закончили еду и перешли к десерту.

— Кто это — месье Антуан? — спросила она равнодушно.

— Твой приятель-парикмахер. Хотя я сомневаюсь, что это его подлинное имя. Я расслышал акцент типичного кокни. Как бы там ни было — из Парижа он или из Пимлико, — этот разбойник будет завтра ожидать тебя к десяти часам, чтобы сделать прическу.

— Ты сам записал меня к нему?

Найл кивнул.

— Миссис Конвей сказала, что тебе необходимо уложить волосы, и порекомендовала этого французского парикмахера.

— Что именно ты сказал ей обо мне? — Рэчел не смогла скрыть любопытства.

— Я сказал, что ты только что закончила школу при монастыре в Европе и что у тебя нет родственниц, которые могли бы дать тебе нужный совет.

— Почему ты не сказал ей правду?

Хэррис, казалось, немного поколебался перед тем, как ответить.

— А если бы она сообщила об этом в местную прессу? — произнес он, пожимая плечами. — А там раздули бы историю. Таинственный английский отшельник погибает во время урагана. Его дочь выброшена на берег… неожиданная свадьба…

— Неужели здесь печатают подобные вещи?

— Да, именно так, а появись подобная статья в «Нассау Дейли Трибьюн», агентства сразу же подхватят эту новость и разнесут по всему свету. Мы и не поймем, каким образом стали сенсацией номер один в мировых новостях. А я вовсе не хочу, чтобы во время медового месяца меня преследовали неутомимые журналисты.

Позже, когда они шли на корабль. Хэррис неожиданно сказал:

— Рэчел, ты ведь еще можешь изменить свое решение. Еще не поздно все отыграть.

— Тебе кажется, мы делаем ошибку? — спросила она с беспокойством.

— Я все решил. Но ты вольна поступить как хочешь. Ведь трудно сказать, о чем ты сейчас думаешь, хотя знакомство с цивилизацией, кажется, делает тебя более понятливой.

Они расстались на трапе. Найл сказал, что хочет немного покурить перед тем, как вернуться в каюту. Пока они стояли на якоре в гавани, он спал в гамаке, подвешенном в кают-компании.

Рэчел ждала, поцелует ли он ее сегодня опять. Но хотя он и коснулся ее щеки указательным пальцем, его пожелание спокойной ночи прозвучало самым обычным образом.

На следующее утро Рэчел отправилась к парикмахеру. Какова бы ни была его национальность, он, безусловно, являлся мастером своего дела. Хотя Рэчел никогда не пользовалась купальной шапочкой и часами находилась на солнце, волосы ее были в прекрасном состоянии. Бывало, Октавия, когда у нее появлялось желание, мыла волосы Рэчел дождевой водой и втирала в голову пригоршню пальмового масла. Втайне раздражаясь этими действиями, Рэчел вынуждена была с ними, в конце концов, смириться, потому что это доставляло удовольствие кухарке, которую она любила. Теперь же, слушая месье Антуана, она признала, что должна быть благодарна Октавии, потому что, как говорил парикмахер, соленая вода и солнце разрушительно действуют на женские волосы.