Меллисент Гэмильтон - Дерзкое обольщение

Может, отыскать поблизости какой‑нибудь мотель, и остановиться там на ночь, подумала она. Усталость и нервный срыв давали о себе чнать.

Странная беспечность вдруг охватила ее. Дорис опустила боковое стекло, вдохнула свежего ночного воздуха и вспомнила вдруг, что в последний раз ела в полдень, и не что‑либо существенное, а так, какой‑то ерундовый салатик. Взглянув на часы, она увидела, что уже девять. Итак, она моталась по окрестностям города больше трех часов.

Едва ли в такое время можно было надеяться на то, что поблизости работают какие‑нибудь заведения. Дорис смутно припомнила, что проезжала, кажется, мимо какой‑то бензозаправочной станции, а раз так, рядом наверняка должна быть придорожная забегаловка, где можно перехватить чашку горячего кофе и булочку с маком.

Не колеблясь больше ни секунды, она повернула ключ зажигания, развернулась и поехала на север. Минут через двадцать, подкрепившись двумя чашками кофе и на удивление приличным стейком, она решила все‑таки вернуться домой.

В час ночи она поднялась на лифте и, позевывая, пошла по коридору к двери своей квартиры. Ох, и высплюсь сейчас! — с блаженством подумала она и застыла в оцепенении. В конце коридора стоял высокий мужчина.

Рикардо! Нигде от него нет проходу. В Дорис разом закипела вся ее злоба, и она налетела на него как коршун.

— Какого черта ты здесь делаешь? Рикардо удивленно приподнял брови.

— А где твое «здравствуй»? Ай‑ай‑ай, нехорошо. Какая муха тебя укусила? — Он говорил спокойно и медленно, но ей показалось, что он зачитывает ей смертный приговор. — Я как последний дурак звоню Жискару, и он мне сообщает, что, если бы в городе проводился хоть какой‑нибудь показ мод с твоим участием, он бы непременно узнал об этом первым. Если тебя не вдохновляла идея ужинать за пределами дома или хотелось побыть одной, то так бы прямо и сказала. Я бы понял.

Дорис растерянно моргнула:

— А когда это ты реагировал на мои просьбы оставить меня в покое? И потом, давать тебе объяснения…

— По‑твоему, — немного помолчав, сказал Рикардо, — я не имею права знать, что с тобой происходит?

Его слова были последней каплей. Весь накопившийся за день гнев прорвался наружу.

— Право? — возмущенно бросила она. — К твоему сведению, ты не имеешь на меня никаких прав.

Рикардо прищурил глаза, и на скулах его заиграли желваки.

— Коридор — не лучшее место для выяснения отношений. Где ключи?

Не обращая внимания на ее протесты, он вырвал сумочку из ее рук, вытащил ключи, а когда она попыталась отобрать их, без лишних слов подхватил ее на руки и понес к двери.

— Отпусти меня, негодяй! — брыкаясь, кричала Дорис. — Отпусти меня, черт бы тебя побрал!

Не обращая внимания на ее протесты, Рикардо свободной рукой отпер дверь, внес ее в квартиру и поставил на пол.

Дорис мгновенно затихла.

— Ну что, объяснимся? — спросил он спокойным, а оттого вдвойне зловещим тоном.

— Объяснимся? — ядовито переспросила Дорис. — Пожалуйста! Вы решили, что умнее всех на свете, а с такой дурой, как я, можно и вообще не церемониться, да? Вы — это ты, мой отец и мой братец. И в самом деле, чего с ней считаться? Если Бену удалось, почему бы и тебе не попользоваться? Но кто тебе позволил разыгрывать из себя благодетеля и покровителя? Отвечай же! Отвечай!

И она вне себя от бешенства заколотила кулаками по груди Рикардо, пока он не схватил ее за запястья.

— Довольно! Успокойся наконец!

— Я ненавижу тебя! — крикнула она. — Ненавижу, понятно тебе?

Она попыталась вырваться, но он держал ее руки мертвой хваткой.

— Отпусти меня, — потребовала она.

— Чтобы ты выбросилась из окна или подожгла дом?

— Еще чего! Не дождешься!

— Ты отвечаешь за свои слова?

— Окажи услугу — проваливай к черту! — с язвительной усмешкой попросила она. — Я устала, у меня болит голова, и я хочу спать.

Она улыбалась, но глаза ее метали громы и молнии, и она не собиралась отступать ни на шаг. В левом виске стрельнуло, и Дорис, поморщившись, помассировала его.

— Не знал, что ты настолько веришь гадким сплетням.

Дорис буквально затрясло от возмущения.

— Не надо о сплетнях! Я уже перепроверила информацию, которую сообщил мне Бен. Да, Бен, — повторила она, увидев, как Рикардо изменился в лице. — Я звонила Фреду, и он не смог отвертеться.

Она отбросила волосы со лба и сделала попытку улыбнуться.

— Конечно, я могу как‑то понять Теодора. Любимая дочка жестоко ошиблась, оступилась в жизни и не желает иметь с мужчинами ничего общего. Это ненормально. Вывод — надо самому найти ей подходящего мужа, рыцаря без страха и упрека, крепко стоящего на ногах и, желательно, из своего же круга. И вдруг появляется подходящий повод для завязывания отношений, которые должны перерасти в брак. К тому же, зная, что будущее дочери обеспечено, можно и под, нож хирурга ложиться со спокойной душой. Одного я не могу понять, — медленно произнесла она. — Чего ради ты ввязался во всю эту комедию? Тебе не нужны деньги моего отца — своих хватает. Ты настолько самодоволен и независим, что я тебе по большому счету не нужна. И уж совершенно не могу поверить, что ты согласился связать себя брачными узами исключительно из дружеских чувств к своему давнему партнеру по бизнесу. — Дорис всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. — Конечно, есть еще причина. Ты достиг возраста, когда появляется потребность в семейном гнезде, в наследниках. И тогда я для тебя пара. И даже физически мы вполне…

— Подходим друг к другу?

Дорис покраснела. Чего скрывать! Ей было удивительно хорошо с ним в постели.

— Да, — прямо сказала она.

— Это можно считать комплиментом?

— В этом деле ты мастер, — честно призналась Дорис. — По крайней мере, я купилась на твою сексуальную искушенность и приняла ее за нечто большее!

— Так, значит, с моей стороны это был чистый секс — и больше ничего? — деревянным голосом спросил Рикардо.

— Профессиональный секс, — вяло поправила Дорис, чувствуя, что ноги ее подкашиваются. — Само по себе это немало, как я теперь понимаю, но не стоит относиться к этому как к чему‑то большему.

— Итак, то, что было между нами — с моей стороны лишь развлечение, удовлетворение похоти, и ничего больше?

Дорис вспомнила жаркие ночи, вспомнила бесконечную нежность и предупредительность Рикардо в моменты, предшествующие их близости и после того, и ей захотелось провалиться сквозь землю.

— Завтра я улетаю в Дарвин на съемки, — глухо сказала она. — Думаю, я задержусь там на несколько дней. Мне нужно побыть наедине с самой собой, все обдумать, принять какое‑то решение…

— И ты думаешь, я так легко отпущу тебя? Гордость и чувство независимости заставили Дорис собрать в кулак оставшиеся силы и выпалить: