Меллисент Гэмильтон - Дерзкое обольщение

— Передать что‑нибудь мистеру Феррери? — спросила секретарша.

— Нет, спасибо, — поколебавшись, ответила Дорис. — Я перезвоню.

Ты последняя дура! — подумала она о себе, едва повесив трубку. Куда проще было назвать имя и ждать ответного звонка. Ждать?.. А если она его вообще никогда не дождется? А так, по крайней мере, инициатива оставалась в ее руках.

Впрочем, о какой инициативе идет речь? Возможно, Рикардо сознательно предоставил ей видимую свободу действий, про себя прекрасно сознавая, что она у него на крючке и никуда не денется.

Часов в шесть она приняла душ и тщательно долго перебирала свой гардероб, остановившись в итоге на стального цвета брюках, блузке на узких бретельках и шелковом жакете. После этого она подкрасила ресницы, подвела губы и собрала волосы в конский хвост.

Взглянув на себя последний раз в зеркало, она защелкнула сумочку, захлопнула дверь и торопливо зашагала к лифту.

На полпути к дому Рикардо ей вдруг пришло в голову, что она совершенно спятила. Рикардо мог быть сейчас в ресторане, в доме Габриэля, у матери, в дюжине других мест, но дома — вряд ли.

Однако надо было что‑то предпринимать, и, остановив машину возле дома Рикардо, Дорис прошла в элегантно оформленный холл первого этажа и нажала кнопку домофона.

— Долорес слушает. Кто со мной говорит?

— Дорис. Дорис Адамсон.

— Мистера Феррери нет дома. Желаете зайти, мисс Адамсон?

У Дорис гора с плеч свалилась.

— Если можно, — дрожащим от волнения голосом сказала она.

Через три минуты Дорис уже стояла в коридоре пентхауса, разместившегося на крыше тридцатиэтажного небоскреба.

— Здравствуйте, мисс Адамсон, — с легким испанским акцентом произнесла Долорес. — Вам повезло — сегодня я задержалась дольше обычного. Будете ждать мистера Феррери?

— Да! — Дорис решительно прошла за экономкой в гостиную и прямо‑таки плюхнулась в кожаное кресло. — Он скоро будет?

— Не знаю. — Долорес выразительно развела пухлыми руками. — Он предупредил, что ужин приготовит для себя сам. Хотите перекусить? Я что‑нибудь приготовлю.

— Нет, — благодарно улыбнулась Дорис. — Я сыта и в полном порядке, так что можете идти.

— Точно в порядке?

— Ну конечно! — заверила ее Дорис, совершенно не уверенная в своих словах. Заботливость пожилой дамы тронула ее.

Проводив Долорес до дверей, она вернулась в гостиную и остановилась у большого окна. Под ясным синим небом, на фоне белоснежных небоскребов делового центра поблескивала на солнце лазоревая бухта. Вот навстречу входящему в бухту лайнеру проплыл, важно задрав нос, буксир, а вот неторопливо разминулись следующие в противоположных направлениях грузовые паромы. Вдоль кромки воды теснились портовые сооружения, а справа виднелись холмы, покрытые лесами и садами.

День клонился к закату. Еще несколько часов — и над морем начнут сгущаться сумерки, городской центр вспыхнет мириадами огней, а на высотных зданиях зажгутся огни неоновой рекламы.

Ежедневно наблюдая это зрелище из окон собственной квартиры, Дорис свыклась с ним. Да и сейчас она смотрела вдаль, целиком погруженная в собственные мысли.

А что если Рикардо не захочет видеть ее? При одной мысли о такой возможности сердце ее сжималось от страха. О Боже! Как же ей тогда жить без него?

Слабый звук проворачиваемого в замочной скважине ключа заставил Дорис замереть. Она не моргая смотрела на входную дверь, и при виде высокой фигуры в элегантном черном костюме ее сердце забилось как птица в клетке. Рикардо застыл на пороге гостиной.

— Дорис?

Казалось, он совсем не удивился ее появлению в своем доме. В его голосе ощущалась лишь безмерная усталость.

— Привет, Рик, — робко проговорила она. — Долорес разрешила мне подождать тебя здесь.

Он бесконечно долго смотрел на нее, затем прошел к бару.

— Выпить хочешь?

Дорис сомневалась, что сможет удержать в трясущихся руках бокал, и поэтому благоразумно отказалась.

— Нет… спасибо, — сказала она тихо, завороженно следя за его действиями: вот он достает хрустальный бокал, вот бросает в него лед, наливает виски…

— Когда ты вернулась?

— Сегодня днем. Он подошел ближе.

— Ты могла бы и позвонить.

— Я звонила в офис, но тебя не оказалось на месте.

— Могла бы и передать. Мне обязательно сообщили бы.

От его безразличного тона щемящая тоска закралась в душу Дорис, и она угрюмо прошептала:

— Ты ведь тоже за все это время ни разу не позвонил мне!

Глаза Рикардо недобро сузились.

— Ас какой стати я должен был звонить тебе? Ты ведь просила оставить тебя в покое.

Дорис закрыла глаза и чуть покачнулась. Она боялась потерять контроль над собой и разрыдаться. Нет! Она должна объяснить ему все!

— Понимаешь, Рикардо, все эти дни я ни на минуту не переставала думать о тебе, вспоминая все, что было между нами, — медленно заговорила она. — Перед самым звонком Бена я уже почти уговорила себя, что наш брак вполне разумен и даже необходим. Пойми, мне трудно было решиться на этот шаг. Господи, я так опрометчиво следовала голосу сердца в первом своем замужестве, что на сей раз решила быть предельно благоразумной и осмотрительной. И вот я вижу, как твоя кандидатура получает полное и безусловное одобрение со стороны моего отца и брата. Каждый день я открываю в тебе все новые и новые достоинства и начинаю верить, что наш брак и вправду может оказаться счастливым. Я все более проникаюсь доверием к тебе и больше того, — она поколебалась, — …привязываюсь к тебе…

Если бы он только знал, что стал неотъемлемой частью ее души и тела.

— После Бена я не верила ни одному мужчине на свете и сомневалась, что смогу когда— либо переступить через этот страх. К тому же разыгрывать любовь прилюдно, даже ради блага Теодора, мне было так противно. И все же я пошла на это. Потом, правда, все изменилось… И вдруг я открываю, что болезнь отца всего лишь предлог и что все вы тайно сговорились за моей спиной. Трудно передать, в каком я была бешенстве, насколько разочарованной и обманутой себя чувствовала…

— А теперь? — спросил он глухо, ни на секунду не сводя с нее глаз. — Что ты чувствуешь теперь?

Дорис так трудно было решиться на это признание, но она его сделала:

— Я открыла, что не могу жить без тебя, Рикардо, — Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась такой робкой. — Неужели ты ничего не видишь! Я же люблю тебя! — Слезы хлынули из ее глаз, и, глядя на него ничего не видящими глазами, Дорис отчаянно крикнула: — Что ты еще хочешь?!

Рикардо аккуратно поставил бокал на журнальный столик, взял Дорис за плечи и, нежно поглядев ей в глаза, тихо прошептал:

— Тебя, моя радость. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Только об этом я мечтаю днем и ночью.