Айрис Денбери - Под небом Италии

— Мы пытаемся получить разрешение начать раскопки под домом Лучано Понтелли. Вы видели этого мальчика, он живет там, на холме.

— Да, я помню его. Он работает, чтобы содержать семью, и не одобрил, что я копаюсь в земле, — ответила Антония.

— Мы не знаем точно, но думаем, что там может располагаться хипогеум, этрусское захоронение, где-то под фундаментом дома. Хотя на самом деле это просто жалкая лачуга.

— Но это его дом, Лучано и его семьи! — возмущенно воскликнула Антония.

Толбот отмахнулся от возражений:

— Если он согласится, мы сумеем сделать так, чтобы у него был дом получше. Настоящий дом, в городе или где он захочет.

— А как насчет разрешения властей? — не сдавалась Антония. — Его легко получить?

— Несложно, — пожал плечами Стефано, — если знаешь нужных людей.

— Думаете, Лучано позволит вам разрушить его дом? — с сомнением спросила Антония.

— Мы надеемся, что он согласится, если вознаграждение будет достаточно большим, — уверенно заявил Толбот.

— Вы знаете его условия?

— Мы не сильно продвинулись в переговорах, — признался археолог. — Сейчас это твердое «нет», но мы надеемся убедить его дать согласие.

Вечером, когда работа была закончена, Толбот пригласил Антонию и Стефано сопровождать его, и они на машине отправились к лачуге Лучано.

— Хочу, чтобы вы познакомились с его семьей, — объяснил Толбот.

Домик и впрямь являл собой жалкое зрелище, и Антония подумала, что юный итальянец, на которого легла непосильная ответственность содержать всю семью, должен двумя руками ухватиться за возможность получить новый хороший дом.

Лачуга, построенная из разнородных каменных плит и деревяшек, казалось, прилепилась к склону холма. Внутри царила идеальная чистота, стены выкрашены белой краской, щербатый стол и стулья выскоблены до блеска, на полу чистые соломенные циновки.

Стефано представил Антонию синьоре Понтелли, маленькой сухощавой женщине с изрезанным морщинами лицом цвета опавшей листвы. Кроме нее, в доме находились две девушки, Мартина и Эмилия. Одной на вид лет восемнадцать, другая на пару лет младше. У обеих прекрасные темные глаза и густые почти черные волосы.

— Где Лучано? — спросил Стефано.

— Работает, — услышала Антония ответ матери.

И тут до нее дошло, зачем Толбот и Стефано взяли ее с собой. В отсутствие Лучано двоим мужчинам невозможно войти в дом, где находятся его сестры.

Даже в таком бедном жилище нашлось немного вина, которое было радушно предложено гостям и выпито с добрыми пожеланиями. Антония прониклась состраданием к обездоленной семье, в голове у нее роились планы по улучшению их жизни. Прежде всего она бы могла подарить девушкам, Мартине и Эмилии, новые платья вместо полинялых ситцевых лохмотьев, в которые они одеты.

Когда они покинули дом и вернулись к машине, Антония обратилась к Толботу:

— Чем занимаются эти девушки? Они не работают?

— Лучано не позволяет, — ответил Стефано.

— Почему? В чем дело?

— Он, видите ли, гордый. Он глава семьи, и его сестры не должны покидать дом, пока не выйдут замуж, — объяснил Стефано.

— Но это же средневековье! — воскликнула Антония. — Он настоящий феодал.

Стефано непонимающе пожал плечами, и Толботу пришлось перевести ему слова Антонии.

— Если бы Мартина и Эмилия работали, делали хоть что-нибудь, они бы заработали немного денег, хотя бы себе на платья и на помощь Лучано.

— Теперь вы понимаете, почему мы хотим, чтобы он позволил нам начать раскопки, — заметил Толбот. — У его сестер появился бы шанс удачно выйти замуж, если бы он принял наше предложение. Они ведь даже не могут встречаться с мужчинами, если их держат взаперти в этой лачуге.

Стефано захихикал:

— Никогда не стоит думать, будто женщины сидят взаперти, друг мой. Хорошенькие девушки всегда найдут способ выпорхнуть из клетки.

С его обаянием и сияющей улыбкой, думала Антония, Стефано наверняка под предлогом переговоров обольщал одну из девушек.

Вечером на Перуджу обрушился сильнейший ливень. Как она и ожидала, Толбот решил, что нет смысла ехать в такую погоду на раскопки.

— Иногда такой сильный дождь приносит нам удачу, а иногда смывает все наши надежды, — сказал он ей. — Зависит от склона. Дождь может смыть недельную работу или, наоборот, открыть что-нибудь, чего мы раньше не замечали. Что вы делаете сегодня?

— Рисую, — решительно ответила Антония. — Если не напишу хоть что-нибудь в ближайшее время, крестный подумает, что его деньги уходят только на развлечения.

Около одиннадцати Антония вошла в студию. Франческа только встала с постели. Зевнув и сладко потянувшись, она сообщила Антонии, что собирается уйти около двух на целый день.

Антония принесла с собой еду, которой хватило бы пообедать вдвоем, и предложила часть Франческе. Та состроила гримаску и заявила, что не может есть до вечера, но сварила кофе, и девушки немного поболтали, пока вдруг Франческа не подскочила и воскликнула, что ей пора одеваться.

Оставшись одна, Антония просмотрела свои незаконченные работы и решила, что будет работать над пейзажем долины, раскинувшейся на полпути между Перуджей и Ассизи. Она попыталась вспомнить советы Витторио о свете.

Антония была так поглощена работой, что не услышала, как отворилась дверь в студию.

Только когда мужской голос произнес «buon giorno», она поспешно обернулась и увидела стоящего на пороге Стефано, элегантно одетого, со шляпой в руке и счастливейшей улыбкой на лице.

— Стефано! — воскликнула она удивленно. — Как ты вошел?

— Естественно, через дверь, синьорина.

— Значит, сегодня никто не работает?

— Слишком сыро. Кроме того, никто не обязан работать все воскресенья подряд.

— Как ты узнал, что я здесь? — спросила она с легким раздражением.

— Франческа — моя кузина, — мягко ответил он.

— Твоя кузина?

— Она тебе не говорила? — Вид у Стефано был обиженный.

— Не говорила. Но это не имеет значения. Франчески нет дома, она не вернется до позднего вечера.

Он пожал плечами:

— Не важно. Позволь мне присесть и посмотреть, как ты рисуешь.

Антония пришла в замешательство. Не потому, что возражала, когда кто-то наблюдал за ее работой, поскольку привыкла к этому за годы учебы в художественной школе. Но присутствие Стефано заставляло ее ощущать неясное беспокойство, хотя он и не давал повода для тревоги.

Поразмыслив, она предложила:

— Я сварю тебе кофе. А потом, боюсь, мне придется уйти. Я договорилась поужинать кое с кем.

Он кивнул.

— Еще слишком рано для ужина, так что мы можем посидеть и поболтать, да?

Антония вздохнула и поплелась готовить кофе.

Она налила кофе, передала чашку Стефано, развалившемуся в ветхом кресле у окна. Девушка пододвинула стул и села напротив него. Он тут же предложил ей пересесть в кресло, но Антония отказалась, зная, что оно менее удобное.