Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня

Блистала и собравшаяся у нее публика. Женщины старались затмить друг друга бриллиантами, а мужчины — остроумием. Кое-кому это удавалось. Все гости были приятно поражены, увидев Джеймса Кэрригана, а на дам он произвел такое сильное впечатление, что они наперебой стремились завладеть его вниманием. Линда наблюдала за происходящим, неторопливо потягивая охлажденную водку и заедая ее икрой.

Джеймс в своем вечернем костюме выглядел великолепно. Такой высокий, строгий, красивый. Он держался в стороне и казался воплощением суровой мужской замкнутости и скрытой энергии. Мужчины такого типа будоражат женское воображение, и представительницы слабого пола нередко стараются вызвать их на откровенность. На вечеринке у Сьюзен вызвать Джеймса на откровенность старались все гостьи. Однако, как поняла Линда, ни одной из них не удалось добиться на этом поприще заметного успеха. Литературная звезда сохраняла с присутствующими дистанцию, удостаивая всех едва приметной, вежливой улыбкой и тем самым еще более интригуя публику.

Зачерпнув еще немного икры из сумки кенгуру, Линда продолжила трапезу, слушая вполуха стоявшего рядом мужчину, который восхвалял достоинства грязевых ванн. Вскоре ей удалось завершить разговор, и она неторопливо направилась в сторону Джеймса. Едва они поприветствовали друг друга, как к ним присоединились несколько человек, и завязалась общая беседа. Отвлекшись на миг от компании, Линда заметила, как в комнату вошла новая гостья. На ней было облегающее шелковое платье, отливавшее мерцающим изумрудом, а голову венчала копна черных кудрей. Женщина показалась ей знакомой. Подумав немного, она вспомнила: это была Доротея Грин, всемирно известный автор скандальных романов, события в которых развертывались в Нью-Йорке, Голливуде, Лондоне, Париже, Риме, Рио-де-Жанейро, Гонконге и других рассадниках декадентского образа жизни.

Доротея огляделась, изучая публику. Неожиданно Линду охватило какое-то странное, непривычное ощущение, похожее на предчувствие чего-то неприятного, недоброго. Она подняла глаза на Джеймса: тот, не мигая, с каменным выражением лица смотрел на вошедшую женщину. Переведя взгляд на владелицу изумрудного платья, Линда заметила, что и Доротея уставилась на Джеймса. Вдруг гостья улыбнулась и, взметнув переливающимся шелковым подолом, буквально подлетела к ним.

— Джеймс! — Голос у Доротеи был мягкий и мелодичный. — Как я рада видеть тебя! — И она наигранно продемонстрировала необычайно живучий европейский обычай: чмокнула мужчину сначала в правую щеку, потом в левую, затем опять в правую.

— Привет, Доротея! — Джеймс говорил сдержанным, холодным тоном, а на лице его было написано полное равнодушие. Внезапно атмосфера вокруг них стала более напряженной, и Линде даже почудилось, будто в воздухе раздалось легкое потрескивание. У нее внутри все сжалось. Она бросила беглый взгляд на улыбающуюся Доротею, затем — на бесстрастное лицо Джеймса. Что-то происходило около нее.

— Вы не знакомы? — спросила, подойдя к ним, Сьюзен. Все задвигались, зашумели, представляясь друг другу. Доротея была высокой женщиной и смотрела на Линду сверху вниз, когда с улыбкой пожимала ей руку; зеленые глаза внимательно разглядывали подругу хозяйки дома, изучали ее, Доротея что-то прикидывала в уме, гадала, о чем-то напряженно думала.

Женщина в изумрудном платье сразу не понравилась Линде; каким-то шестым чувством она угадала, что Доротея принесет беду. Меж новыми знакомыми, стоявшими вокруг них с Джеймсом, завязалась беседа. Линда слушала и наблюдала. Оказалось, что Доротея и Джеймс уже давно знали друг друга. У них был общий издатель, общий литературный агент и общая тяга к путешествиям, хотя Доротея, разъезжая по белу свету, любила поселяться в роскошных отелях, а Джеймс предпочитал биваки с кочевниками.

Доротея говорила и говорила, не делая пауз, не уставая. Вскоре ее речь из шумного ручейка превратилась в бурную реку сплошных воспоминаний: Альпы, катания на лыжах, вечеринки — здесь было все. Время от времени женщина бросала многозначительные взгляды на Джеймса. В какой-то момент Линда собралась было покинуть восторженных слушателей бойкой рассказчицы, как вдруг на ее плечо мягко опустилась рука Джеймса. Извинившись перед всеми за себя и Линду, он отвел ее в сторону, потом они подошли к бару и за стойкой выпили по рюмочке спиртного.

— Да у вас с ней, наверное, был любовный роман, да еще какой! — как бы между прочим заметила Линда. Разумеется, это не ее дело, но она не могла воздержаться от комментария.

Джеймс будто не слышал ее слов и сделал большой глоток виски из своего бокала. К стойке подошел Майкл, муж Сьюзен, и начал разговаривать с ним. Линда вдруг решила воспользоваться моментом и улизнула. Она затерялась среди гостей, болтая и смеясь то с одним, то с другим и в то же время не упуская из виду Джеймса, вокруг которого, не переставая, роились женщины, не сводившие с него восхищенных взоров. Беседуя со старыми друзьями и знакомыми, обмениваясь со всеми улыбками и любезностями, Линда не заметила, как прошел еще час. Она знала большинство из приглашенных на вечер, и ей не составило труда чуточку развлечься, вкусить невинных радостей. К примеру, разве это предосудительно — пообщаться с давним приятелем Стефаном? Да, пока они стояли перед каминной доской, рассматривая цветистый мрамор, инкрустированный медью, и часы из слоновой кости, он слегка поглаживал ладонью ее талию. Но что в этом особенного?

Не прошло и минуты после того, как Стефан прикоснулся к Линде, а перед ними уже предстала крупная фигура Джеймса. Схватив женщину за руку, он мгновенно освободил ее от вкрадчивых домоганий старинного приятеля и всем своим видом дал последнему понять, кто правил бал.

— Прошу прощения, уважаемый, — холодным тоном произнес он, бросив на Стефана взгляд, от которого мог бы содрогнуться даже самый грозный император. Взяв Линду под локоть, он вывел ее из комнаты в просторное фойе с мраморным полом.

— Никогда не предполагал, что вам могут нравиться лапания ловеласов, подобных тому, с которым вы только что общались, — витиевато произнес мужчина.

Насчет лапаний Джеймс, конечно, угадал, но она ни за что не признается ему в этом.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Линду слегка передернуло. — На вечеринках я просто развлекаюсь, болтаю со старыми друзьями… Ведь точно так же поступаете и вы.

— Я никого не лапаю, точно так же, как никто не лапает меня! — Джеймс едва сдерживал ярость, прорывавшуюся в его голосе.

По существу, он прав. Но и она права по-своему. Скрестив на груди руки, женщина зло бросила в его сторону:

— Да, физически вы ни к кому здесь не прикасаетесь, но глазами так и лапаете определенных особ женского пола, равно как и они вас. Так что не корчите из себя святошу!