Мэри Смит - Непростой случай

— Долорес, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Мы должны быть вместе.

— Разве для этого непременно нужно пожениться? — Она поежилась, но виной тому был не холод.

— Может быть, это звучит эгоистично, но я хочу стать тебе самым близким человеком. Хочу знать, что ты дорожишь мной и нашими отношениями, — прошептал Эдвин.

— Сам знаешь, как я дорожу тобой.

— В самом деле? Иногда я в этом сомневаюсь. — Лицо Эдвина помрачнело.

— Почему? О чем ты говоришь?

— Я часто ощущаю, что ты держишь меня на расстоянии. И задумываюсь, любишь ли ты меня.

— Я люблю тебя, — взволнованно ответила Долорес, вздрогнув от прозвучавшей в его голосе боли.

— Тогда почему ты все время отстраняешься, как будто готовишься сбежать?

— Сбежать? — Она покачала головой. — Я… я не хочу убегать от тебя, Эдвин. Не знаю, почему ты так решил?

— Я надеялся, что это со временем пройдет, но все остается по-прежнему. — У него напряглись плечи, руки сжались в кулаки. — У меня такое чувство, будто ты в любой момент ждешь от меня какого-то подвоха. А когда я заговариваю о женитьбе, ты обдаешь меня холодом отчуждения.

— Да, я никогда не была в восторге от семейной жизни, — призналась она, просеивая песок сквозь пальцы.

— Ты не была в восторге от семейной жизни с Энди! — Он вскочил на ноги и навис над ней. — Меня оскорбляет твоя уверенность, что мы с ним одного поля ягода! Проклятие, Долорес! Почему ты позволяешь этому человеку до сих пор портить тебе жизнь? — Эдвин порывисто провел рукой по волосам. — Не понимаю… Ты же умная, сообразительная женщина. Как тебе такое приходит в голову?

Долорес неподвижно сидела на песке, ошеломленная этими словами. Высокая фигура Эдвина заслоняла луну.

— Чего ты от меня хочешь?! — воскликнул он. — Почему ты мне не доверяешь? Чем я заслужил это?

— Ничем…

— Тогда почему?

— Не знаю… — Долорес начало трясти от волнения. Она тоже поднялась. — Не кричи на меня! Я не могу чувствовать себя по-другому! — Слезы жгли глаза. — Извини! — Она бросилась бежать, но ноги завязли в песке, и она упала на колени. Прежде чем Эдвин успел помочь ей подняться, Долорес встала и побежала в дом, оставив его далеко позади.

Дом и терраса были заполнены веселыми, смеющимися людьми. Оставалось лишь укрыться в спальне, которую она делила с Эдвином, хотя тому приличия ради и выделили маленькую комнатку рядом.

Она сидела на краю кровати и тяжело дышала. Через минуту вошел Эдвин и протянул ей бокал вина.

— Тебе не убежать от этого разговора, Долорес, — спокойно сказал он. — Мы должны, должны поговорить!

Она отвела от него взгляд и молча пригубила вино.

Эдвин, засунув руки в карманы, мерил шагами комнату.

— Я пытался понять тебя… Пытался быть терпеливым, дать тебе время привыкнуть ко мне и к тому, что мы вместе. К мысли о том, как много ты для меня значишь… — Он сделал паузу и повернулся к ней лицом. — Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Мы не должны жить врозь. Я хочу быть с тобой каждый день, ложиться с тобой в постель и просыпаться рядом. Черт побери, Долорес, что в этом плохого?

— Ничего, — с несчастным видом пробормотала она. Что еще она могла ответить? Все было чудесно — именно так, как ей хотелось. Быть вместе с Эдвином до конца жизни… Разве в глубине души она не желала этого? Конечно, желала. Больше всего на свете. Но при одной мысли о браке Долорес охватывал страх.

— Тогда почему ты не выходишь замуж за меня?

— Боюсь… — прошептала она.

— Чего боишься?

— Многого. Твоя жена… Она была красавицей, а я нет. Боюсь, что недостаточно хороша для тебя, боюсь, что ты разочаруешься вскоре и бросишь меня. — О Боже, зачем она это говорит? Слова сами срывались с ее губ. Казалось, их говорила та несчастная, убитая горем женщина, которой она когда-то была…

Неужели она так и не излечилась?..

— Ты сведешь меня с ума этими глупостями! Почему ты считаешь, что недостаточно хороша? Потому что так думал твой бывший муж? Он страдал комплексом неполноценности и заразил им тебя. Но я не Энди, Долорес! — гневно воскликнул Эдвин.

Долорес молча смотрела в бокал. Сердце ее замерло.

— Если ты не веришь мне сейчас, то не поверишь и потом, — с горечью сказал он. — Я люблю тебя, но не могу добиться твоего доверия. Не знаю, что мне еще сделать для этого. А если нет доверия, не имеет смысла продолжать наши отношения. Мне не нужна бесконечная любовная связь.

— О чем ты говоришь? — испуганно прошептала она.

— О том, что больше не могу… — Оливер стиснул кулаки и сунул их в карманы. — Я хочу жениться на тебе, любить, лелеять тебя и вместе стареть. — Его лицо исказила боль. — Если ты не чувствуешь того же, продолжать нашу связь не имеет смысла.

Грудь сдавило так, словно на нее обрушилась скала. Долорес не могла дышать. Ее охватил ужас. Все кончено, они расстаются!..

— Эдвин, пожалуйста… — прошептала она. — Не надо…

— Извини. — Казалось, Эдвин что-то хочет добавить, но не находит слов. Он резко повернулся и вышел из комнаты.

Снаружи пела какая-то птица, но ее нежные трели не тронули сердца Долорес. Оно окаменело. Однако в зеркале отразилось лицо, мокрое от слез.

Долорес не знала, сколько времени просидела на краю кровати, сломленная горем. Она запрещала себе плакать. Не сейчас. Может быть, потом. Когда она будет далеко отсюда. Нужно ехать. Она больше не может здесь оставаться. Завтра утром надо будет вызвать такси. Она вернется домой, и все начнет сначала.

Она открыла шкаф и начала быстро собирать чемодан. Руки тряслись. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Да? — Голос не повиновался. На негнущихся ногах Долорес пошла к двери.

На пороге стояла улыбающаяся Лина.

— Помните, я рассказывала про собаку, которая у нас была, когда я была маленькая? — спросила девочка. — Она умерла два года назад.

— Помню… — Долорес надеялась, что Лина ничего не заметит, не обратит внимания на ее заплаканное лицо.

— Я нашла ее фотографию, когда она была щенком. В альбоме у бабушки Фанни. — Лина протянула Долорес фотографию. — Вот она, сидит на коленях у моей мамы. — Девочка нахмурилась. — Правда, мама получилась не очень хорошо.

Долорес посмотрела на карточку и чуть не разрыдалась.

О Боже, думала она. О Боже!..

Долорес не сводила глаз с фотографии. Надо было что-то сказать Лине. Про щенка. Но перед ее глазами было изуродованное лицо Эммы.

Она уже видела это лицо на портрете, висевшем над кроватью Лины. Прекрасный женский профиль.

У Долорес сжалось сердце. Правая часть лица Эммы была искажена и напоминала застывшую маску.

— Правда, хорошенькая собачка? — спросила Лина.

— Да, очень хорошенькая и очень маленькая. — Она подошла к кровати и села: отказывали ноги. Господи, ведь Эдвин, кажется, рассказывал, что Эмма в детстве попала в автомобильную катастрофу. А та женщина на приеме говорила, что Эдвин полюбил Эмму, хотя это было трудно. И что-то о ее лице. Тогда Долорес не поняла, о чем шла речь.