Фрэнсин Паскаль - Будь моей навсегда

—Ох, брось ты это, Джес. От этого никому не станет легче, — сказал Тодд смягчившимся тоном.

Он мельком посмотрел на Джессику. Лицо ее было настолько полно беспокойства, что на короткое мгновение Тодд представил: это Элизабет сидела рядом с ним, а не ее двойняшка. «Джессика в самом деле, взаправду любит свою сестру больше всего на свете», — подумал Тодд. Он осторожно дотянулся до нее и накрыл курткой ее плечи. «Быть может, — сказал он про себя, — если мы с ней будем действовать заодно — ну хотя бы вот только в этот раз! — мы сможем доставить Элизабет домой целой и невредимой».

Карлзажал рукой рот Элизабет, заглушая ее вопль.

— Зачем тебе отсюда уходить, куда, для чего? — спросил он.

Впрочем, никакого ответа Карл не ожидал. Другой рукой он легонько толкнул вверх ее челюсть, придерживая рот Элизабет закрытым. Это давление причиняло ей боль. Понимая, что продолжать кричать было бы бесполезно, Элизабет прекратила эти попытки.

Удостоверившись, что она больше не намерена кричать, Карл отпустил се челюсть. По-прежнему стоя перед ней на коленях, он снова и снова повторял: «Все хорошо, все хорошо», словно напевая себе под нос.

Дожидаясь, пока она успокоится и перестанет трястись, он рассматривал ее, как музейный экспонат.

— А почему ты кричала? — снова спросил он, и его нежный голос был противоположностью той силе, которую он только что продемонстрировал.

Похоже, он вообще не был рассержен, а только ужасно смущен.

— Мне страшно, — ответила она, произнося слова медленно и спокойно, поскольку пыталась взять себя в руки. — Я не хочу находиться здесь.

— Ничего, захочешь, — сказал он, и теперь его голос становился дружелюбным. — Со временем ты еще будешь благодарна, что я привез тебя сюда. Уж я об этом позабочусь.

Элизабет не понимала, что это означает.

— Каким же образом? — робко спросила она.

— А таким, что буду с тобой очень хорошим. Эти слова были такими будничными. Элизабет казалось, что их вполне мог бы сказать какой-нибудь мальчик на первом свидании. Карлу же не было никакого смысла говорить с ней подобным образом. Элизабет была в слишком сильном замешательстве, чтобы отвечать.

Карл огляделся кругом. Он, похоже, и сам слегка нервничал, неугомонно теребя в пальцах кляп.

—Не бойся меня. Я не собираюсь причинять тебе вреда.

Элизабет осторожно посмотрела на кляп.

—А ты не собираешься снова заткнуть мне этой штукой рот? — спросила она.

—Нет.

Этот ответ удивил ее.

—Разве ты не боишься, что я могу снова закричать?

Он покачал головой:

—Думаю, это в любом случае ничего не изменит. Никого поблизости это не потревожит... Да и шансов маловато, что кто-то вообще услышит тебя.

—А почему же нет? Где мы? Куда ты меня привез?

—Успокойся, Элизабет. Теперь ты в безопасности. — Он встал и этаким горделивым жестом взмахнул руками. — Добро пожаловать в мой дом.

Элизабет впервые свободно посмотрела на свое новое окружение. Впрочем, смотреть-то особенно было не на что. В лучшие времена то помещение, в котором она находилась, возможно, было гостиной, но теперь это было потрепанного вида почти пустое пространство размером примерно с ее спальню. Слева от нее была входная дверь, а у стены, прямо перед Элизабет — изодранный диван с рисунком «в цветочек». Изо всех сил вытянув шею, она успела мельком увидеть стол и еще один стул, вроде того, к которому она была привязана. Все это, как и диван, похоже, было отвергнуто даже Армией Спасения [4] Международная религиозно-благотворительная орга­низация (существует г 1865 г.), пначале предназначенная для помощи жертвам войны, а затем — для помощи всем нуждающимся. Многие граждане жертвуют для Армии Спа­сения деньги, ненужные им вещи и т.д. . Позади себя и немного правее Элизабет заметила кухонную плиту, за ней — какой-то сводчатый проход, который, как ей показалось, вероятно, вел в ванную или, быть может, в спальню. Единственное окно на стене рядом с дверью было заколочено старыми обшивными досками, пол же был потертым, перепачканным глубоко въевшейся грязью. Стены тоже были грязными, и на них не было никаких фотографий или разных личных вещичек, которые Элизабет могла бы рассчитывать увидеть в месте, именуемом кем-то своим домом.

—Где мы? — повторила она.

—В моем доме, — снова сказал он и добавил: — Впрочем, мне хотелось бы, чтобы ты привыкала считать его и своим домом тоже.

СВОИМ ДОМОМ?! Элизабет содрогнулась от отвращения. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь привыкнет к этой мерзкой лачуге.

—И сколько же времени ты собираешься держать меня здесь?

Карл улыбнулся:

—Всегда!

От этого заявления глаза Элизабет сами собой закрылись. Все это происходило слишком уж быстро. Но реальность становилась ясной. Всего несколько минут назад Элизабет смотрела в лицо смерти, теперь же перед ней была перспектива провести с Карлом всю оставшуюся жизнь. И она не знала, что из этого было хуже.

Элизабет заставила себя снова открыть глаза и посмотреть на Карла в надежде открыть причину, стоящую за этим безумием. Однако вряд ли по выражению его лица можно было обнаружить больше того, что уже было известно Элизабет. Глаза его были серьезными, в них не было видно ни малейшего намека на безумный либо совершенно отсутствующий взгляд, который, по мнению Элизабет, должен был быть у того, кто достаточно спятил, чтобы похитить другого человека. А морщинки вокруг глаз и то, как были завернуты вниз уголки его рта, тоже предполагали нечто другое — выражение безмерной тоски, которое Элизабет помни­ла по больнице, тоски, сути которой она не могла понять.

— Зачем я здесь, почему? — спросила она.

— Потому что я люблю тебя. — Ответ его был мгновенным, а голос — почти детским, это простенькое заявление он промолвил так, словно оно было очевидным.

Элизабет не могла поверить, что он говорит искренне. Как он мог ее любить? Он же не знал о ней вообще ничего. Или знал? Элизабет с сожалением признала, что он сумел выяснить, на каком автомобиле она ездит и когда уходит с работы. Сколько же он еще узнал, следуя за ней по пятам по всей больнице?

Нет-нет, она .этого не понимала и не желала оставаться здесь достаточно долго, чтобы это выяснить. Сейчас на уме у нее было только одно — спасение. Внимательно рассматривая комнату, она отчаянно пыталась придумать какой-нибудь план. Окно было заколочено плотно, и ей пришлось предположить, что и окна в задней части дома загорожены таким же образом. Но вот дверь держалась на запоре только с помощью замка и цепочки. Ей понадобилось бы всего-то несколько секунд, чтобы прорваться через эти преграды. Но, для того чтобы сделать это, она должна была отвлечь внимание Карла. Да, это было бы трудно, поскольку Элизабет сомневалась, что он выпустил бы ее из поля своего зрения. Но она должна была попытаться.