Кристин Лестер - Семнадцать белых роз

— А что тут понимать, Элли? — Он вдруг заговорил очень быстро. Ей даже показалось, что зло. — Я предлагаю вам, как это говорят подростки, «встречаться». Вы что же, не понимаете, что очень нравитесь мне? Думаю, что понимаете. И думаю, что я вам тоже хотя бы физически приятен. Потому что, поговаривают, я красив. Впрочем, тут могут быть разные вкусы… Далее. Неделю назад я отважился вас поцеловать, и, по-моему, вам понравилось. Но на «ты» мы никак не перейдем. И сейчас я уже сломал язык, выговаривая эти сложные слова! А все могло бы стать гораздо проще и приятней, если бы ТЫ мне разрешила… Просто взять тебя…

Он вдруг встал, обошел столик, поднял ее со стула и начал целовать. Элли не сопротивлялась. Теперь, после утреннего разговора с Майком, ей было вообще все равно. Скорее всего, Генри догадывался, что их с Майком связывают не совсем дружеские отношения. Скорее всего, он нарочно дразнил их обоих. Скорее всего… А поцелуй тем временем медленно проникал в ее сознание, заставляя сердце учащенно биться. Элли обвила руками Генри, прижалась всем телом… Будь что будет! Разве ей плохо с ним? Разве скучно? Разве он неприятен? Нет, он очень даже приятен! Очень красив, в нем чувствуется огонь и темперамент. У нее даже чуть-чуть проявилось то сложное чувство, которое называется… которое… С кем-то у нее уже было это чувство?.. С Майком!.. Опять Майк! Черт бы его побрал!!!

Элли резко отстранилась и опустила глаза.

— Генри. Я не могу…

— Хорошая моя! — Он гладил ее по коротким волосам и покрывал поцелуями лицо. — Ничего не говори! Дай мне маленький шанс! Я очень хочу быть с тобой. Я сделаю все, чтобы ты не пожалела… У меня… Ты будешь самой счастливой на свете!

Внезапно лицо его изменилось. Изменилось настолько сильно, что это нельзя было считать простым совпадением или встречей со старым знакомым. Генри смотрел куда-то за ее спину. Элли тоже обернулась назад и замерла.

В соседней «ложе», за столиком, уставленным диктофонами и фотоаппаратурой, лицом к ним сидел Майк. Он явно ждал какую-то важную персону. Рядом суетился Джим, а их редакционный фотограф прикручивал объективы к фотоаппарату. Двое последних были слишком заняты, чтобы заметить эту немую сцену.

Генри и Элли замерли, молча глядя на Майка. А он — на них. Сцена длилась всего минуту, но Элли показалось в этот момент, что весь мир сузился до глаз Майка и вокруг не осталось даже звуков… Потом он пожал плечами и светски улыбнулся им обоим: мол, мне все равно, и я только рад за вас.

А еще через минуту Элли убегала по широкой улице, прочь от этого места.

— Ну-ка давай подумаем, что мы имеем, — сосредоточенно сказала Валентина, измеряя шагами комнату.

— Мы имеем много неприятностей, — всхлипнула Элли.

— Неприятность у нас одна: ты влюбилась в Майка. С чем тебя и поздравляю.

— Спасибо.

— Теперь давай по порядку. — Валентина остановилась перед ней, словно учитель, который хочет поставить перед учеником задачку на сообразительность. — Давай просто представим, что ты сошлась с Майком… Представила?

— О-о-о! — Элли прикрыла глаза ладонью.

— Это «о-о-о» ты можешь представлять и без моего участия. Например, ночью. А меня волнует совсем другая сторона ваших отношений. Где вы будете жить?

— Я собираюсь покупать квартиру.

— Допустим, тебе хватит этого миллиона на симпатичную квартирку в центре. А дальше?

— Квартирку я найду подешевле. Не обязательно в Манхеттене.

— Хорошо. НА ЧТО вы будете жить?

— Мы заработаем.

— Известный ответ. Слушай, у меня тут тоже на прошлой неделе появился один деятель, который предлагал мне малогабаритный рай на окраине. Ему гордость, видите ли, не позволяет жить в моей квартире. Буду, говорит, зарабатывать сам, поднимусь… ну, как обычно.

— И что же ты?

— Выгнала. Не позволяет, говорю, не живи. Ну… пару раз он тут ночевал, конечно. Гордость позволяла спать со мной в моей квартире, потому что до его норы — такси дорогое.

— Ужас!

— Вот! Вот, Элли, в чем дело: ужас. Ты испытаешь ужас, когда поймешь, что ваша любовь и страсть разбивается о бедность.

— Он неплохо зарабатывает, между прочим. И живет в своей квартире в довольно приличном квартале!

— Я знаю. Но мама с папой купили им эту игрушку, одну на двоих с Джимом! Куда ты денешь братца? Выселишь? И что-то мне подсказывает, что мама с папой не обрадуются, когда узнают, что Майк сошелся с женщиной, которая на пять лет старше. Кстати, а что думает по этому поводу Джим?

— Не знаю, но мне почему-то страшно с ним встречаться. Наверное, он не одобрит нас.

— Ясное дело. Вам-то хорошо, а он лишний. Запомни: близнецы, если только они не разнополые, с трудом отделяются друг от друга и оч-чень сильно ревнуют, когда у кого-то из них случается личная жизнь, а у другого — нет. Таков закон природы, Элли. Кстати, кто у него родители?

— У них, по-моему, какие-то магазины. Но они не очень богатые, а так, средний слой… Содержать сыновей, в общем-то, хватает.

— Вот. Его родители содержат! А сам он…

Элли пожала плечами:

— У них с Джимом просто запросы невелики. Как и у всех сельских жителей, которые попали в мегаполис.

— Не забывай, что Генри тоже родился сельским жителем. И что?

Перед глазами Элли вдруг живо встала картина: она и Генри стоят в дверях ее номера. Он разочарованно разводит руками и говорит: «Папа хотел сделать из меня морского офицера. А видите, что получилось?».

Генри… Элли вздохнула, пытаясь определить, какое чувство испытывает к нему. Получалось что-то вроде сестринской нежности. То же самое она когда-то испытывала и к близнецам. Однако…

— Однако кое-какие деньги у Майка есть, — резюмировала Валентина. — Хотя бы родительские. И тебя это утешает.

— Вот именно. Значит, бедности уже не будет!

— Значит, будут проблемы с мамашей. Элли, это ужасно: проблемы с родственниками мужа. Из-за этого я дважды не вышла замуж! Уж лучше одной, поверь мне. И Майку будет не сладко. А Джим просто начнет беситься…

— Да почему ты так уверена, что все будет плохо?! Я один раз виделась с его родителями, мне показалось, что они очень милые люди.

Валентина закатила глаза и молча махнула рукой. Элли задумалась.

— Что же, они никогда не женятся?

— Почему же, женятся, но на девушках-близнецах. — Подруга рассмеялась. — Это был бы лучший вариант. А ты… понимаешь, у вас была такая идиллия, не отягощенная личными симпатиями. Джима это устраивало, тебя тоже. А Майка — нет. И тогда он взял и эту идиллию разрушил, снес тебе «крышу», разозлил Джима. А виноватым, в результате, знаешь, кто окажется?

— Я.

— Точно! Кое-что ты понимаешь. Значит, не все еще потеряно. Поехали дальше… Теперь Генри. — Подруга сладко вздохнула.

— А что Генри? Он не предлагал мне руку и сердце. Просто предложил жить вместе.