Глория Даймонд - У истоков любви

— Это меня не волновало, подумаешь, пьяные ловеласы. Я справлялась с ними. — Она улыбнулась. — Последнего я обратила в бегство с помощью пистолета.

Уолтер тоже улыбнулся.

— Пивная бутылка, пистолет… Ты опасная женщина, Мелани. Почему же ты решилась бежать? Сдается мне, не потому, что нуждалась в защите мужа.

Она не ответила на улыбку, глядя мимо него на платье, выбранное для нее сестрой.

— Из-за Кэрол.

— Из-за Кэрол? — Вид у него был недоумевающий.

Она закрыла лицо ладонями, чтобы скрыть слезы, которые опять потекли из глаз.

— Он взялся за Кэрол. Говорил двусмысленности и смотрел на нее своим мерзким взглядом… И я поняла, к чему все идет. Я должна была срочно что-то предпринять. Она еще такая маленькая и более наивная, чем я была в ее возрасте, потому что я старалась ограждать ее от всей этой… грязи.

Он в растерянности смотрел на нее.

— О мой Бог! Я не знал.

— Никто не знал, — с горечью сказала Мелани. — Гарри казался всем таким положительным, кто-то считал его чудесным малым. Он умеет скрывать свою сущность.

Уолтер озабоченно нахмурился.

— А полиция? Они бы разобрались с ним.

Мелани отчаянно замотала головой.

— Нет. Что бы я им сказала? Что он игриво смотрит на мою сестру? Да кто бы мне поверил? Он ведь такой чертовски добропорядочный. А что стало бы с Кэрол, если бы мне поверили? У меня не было уверенности, что она останется со мной.

Мелани посмотрела на Уолтера и увидела горящие гневом глаза.

— А теперь представь, что ей пришлось бы пережить? Она узнала бы об ужасных, отвратительных вещах, от которых я так долго оберегала ее. Мне не хотелось, чтобы Кэрол жила с этим. Ни один ребенок не должен знать…

— Правильно, — сказал он, прикасаясь к ее лицу. — Дети не должны знать этого.

— Тогда ты понимаешь, что я должна была любым способом защитить ее.

— Даже пойти на такую жертву, как выйти замуж за человека, которого не любила?

— Да. — Слезы тихо катились по ее щекам. — Даже на это. — Она подняла на него глаза, молящие о понимании. — Я бы постаралась сделать его счастливым, Уолтер. Его счастьем я бы не стала жертвовать.

— Мне жаль, — натянутым голосом сказал он. — Мне действительно очень жаль.

Он медленно направился к двери в гостиную.

— Я не знал, что все так сложно. — Уолтер остановился. — Я бы не разговаривал так с тобой. И никогда бы не позволил себе… — В растерянности он не находил слов и только ерошил волосы рукой. Неожиданно он горько рассмеялся. — Господи, ты, наверное, решила, что сменила одного развратника на другого.

— О нет, Уолтер! — Она встала, обхватив себя руками. — С тобой это было ни на что не похоже.

— Нет? Разве я не пытался по-своему взять тебя силой?

Ничего не видя, она шагнула к нему.

— Ты ничего не сделал против моего желания.

— Нет, сделал. — Он виновато смотрел ей в глаза. — Я пытался заставить тебя желать меня так же, как я желал тебя… пытался заставить желать так сильно, чтобы ты не могла отказать мне.

— Но это пришло раньше! — крикнула она, прижимая к груди руки.

Ее не волновало больше, что своим признанием она ставит себя в дурацкое положение. Мелани не могла допустить, чтобы Уолтер думал, будто она видит в нем второго Гарри. Слишком сильно она любила его. Она любила его! Эти слова обожгли ее, и Мелани закрыла глаза, чтобы осмыслить их. Не было сил дольше обманывать себя. Вот почему ей захотелось рассказать ему все о Гарри. Она любила его и только ему могла довериться. Она нуждалась в его понимании и даже в его прощении. Пусть он никогда не полюбит ее, пусть его сердце давно занято Трейси, но она — его жена, пусть не навсегда, и хочет знать его как мужа.

— Я уже желала тебя к тому времени, — повторила она, открывая глаза и обращая к нему умоляющий взгляд. — Я и сейчас тебя хочу.

По лицу Уолтера пробежала судорога, пальцы, сжимавшие ручку двери, побелели.

— Не надо так говорить. Как бы я себя ни вел, я не Гарри. Я оставлю тебя в покое.

Мелани поняла, что он лжет, что он тоже хочет ее.

— Нет, я должна была сказать. — Она оторвала его пальцы от дверной ручки и приложила к своей груди, туда, где билось ее сердце. — Вот почему.

Напряженная рука, почувствовав тепло девичьей груди, ожила. Концы полотенца стали расходиться, и вдруг оно упало к ее ногам снежным сугробом.

— Мне нужно… — произнесла она, и это была чистая правда. Тело ее переполняло желание, она едва держалась на ногах. — Ты нужен мне, Уолтер. Научи… покажи мне, что такое настоящая страсть.

Еще не веря, он взглянул в ее глаза и увидел в их глубине что-то, что заставило его поверить. Он привлек ее к себе с радостным криком:

— О Мелани! Это будет так прекрасно! Самое прекрасное в этой жизни, когда мужчина и женщина хотят быть вместе. Я бы убил Гарри за попытку лишить тебя этого!

Мелани улыбнулась.

— Ему ничего не удалось. А теперь я хочу подарить тебе себя.

— Мелани…

Голос его был гортанным, глаза горели, руки блуждали по ее телу, гладя ее шею, спину, бедра… Он подхватил ее.

— Пойдем.

Повинуясь движению его рук, она раздвинула ноги и обхватила его торс, а руками обняла за шею. Руки его прижимали Мелани к себе, и два шага до постели показались ей вечностью, его явное нетерпение передавалось ей. Медленно, словно не желая расставаться с ней ни на секунду, он положил ее на атласное покрывало и, стоя рядом, стал раздеваться. На пол полетели галстук и пиджак, белым флагом опустилась рубашка… И вот перед ней предстало изваяние, олицетворяющее мужское начало, от вида которого у нее перехватило дыхание.

Верхний свет ярко освещал его фигуру, таившую в себе такую притягательную силу, что ее ладони инстинктивно прижались к низу живота, силясь унять боль в глубине лона, что так терзала ее.

— Поторопись, — шепнула она.

— Нет, дорогая, — ответил он, опускаясь рядом на колени. — Чудо торопить не надо.

Он не преувеличивал. Закрыв глаза, она поплыла в тумане желания, а он зажигал в ней радугу. Чувственность, что поглотила ее, словно влажный девственный лес, переходила в пульсацию, когда он ласкал ей грудь; ослепительные красные вспышки, когда губы его смыкались вокруг затвердевших сосков; сверкание серебра, растекавшегося по телу, когда его пальцы ласкали ее бедра; нарастающая с каждым движением его пальцев глубинная боль ярко-синего цвета, заполнившая ее всю целиком.

— Люби меня, Уолтер, — произнесла Мелани, удивляясь, что может говорить.

Он тяжело дышал, когда опустился над ней, опираясь на руки.

— Будет немного больно, — сказал он, — извини.

Мелани притянула к себе его крепкие бедра.

— Я хочу испытать все.

Боль, похожая на укол шипа розы, не успела задержаться в ее сознании, она вновь держала его в плену своих ног и чувствовала ритм его движений, который передавался ее телу. Темп постепенно нарастал, голова ее стала легкой, все чувства сосредоточились там, где сливались их тела. И все цвета смешались, ослепительно вспыхивая в ее крови. С каждым поворотом калейдоскопа ярче разгорались краски.