Глория Даймонд - У истоков любви

— Ах, ты, трусишка. А знаешь, о чем я думал? Что мое время уходит. Помнишь, в тот вечер, когда ты вышла с Рональдом на веранду, ты сказала, что наш брак был ошибкой. По-моему, я тогда немного свихнулся. Я говорил тебе ужасные вещи, Мелани, а сам сходил с ума от ревности, не понимая, что со мной творится. Сможешь когда-нибудь простить?

— Постой. — Она все еще недоверчиво хмурилась, боясь поверить. — Сегодня ты все еще злился и сказал, что Кристофер не подвергался бы опасности, если б ты не женился на мне. Я поняла тебя так, что ты жалеешь…

— Нет, дорогая, ты неправильно поняла. — Он помрачнел, покачал головой и чертыхнулся. — В тот момент я с ума сходил от беспокойства, а злился на собственную глупость. Я должен был предвидеть, что Гарри пойдет на все, лишь бы устранить тебя от управления фирмой твоего отца. Даже Трейси это понимала… вот почему она так испугалась. Ему нужны были доказательства, что наш брак фиктивен, поэтому он направился прямо к Трейси и предложил ей свидетельствовать, что мы с ней любовники, а мой брак заключен на деловой основе.

— И она отказалась?

— Да, — сказал он задумчиво, — отказалась. Думаю, Трейси вправе считать себя повзрослевшей. Было время, когда она не могла устоять перед ним. Трейси ответила Гарри, что не будет помогать ему, что между нами нет никаких любовных отношений.

— Должно быть, он здорово разозлился.

— Он пришел в ярость, кричал на Трейси, ударил ее, и эта безобразная сцена происходила на глазах у Кристофера.

— О нет! — Мелани отчетливо представила, какой ужас пережил ребенок. — Бедный малыш!

— Да, должно быть, он испытал стресс. Хотя он отважный малыш. Он побежал за помощью. С момента его рождения я был для него вроде родного дяди, поэтому он попытался найти меня. Но дорогу к дому забыл, потерялся и натерпелся страху. Вот почему я считал себя ответственным за случившееся. Как я мог не предупредить Трейси, что Гарри пожаловал сюда? Я был слишком занят личными делами. В тот момент мне показалось, что мы с тобой наконец-то нашли друг друга, все помыслы были только о тебе.

Мелани вспыхнула, вспомнив его ласки, радугу страсти, и опустила ресницы.

— Посмотри мне в глаза, — хриплым голосом сказал Уолтер. — Я люблю тебя. Наверное, полюбил, как только увидел, а понял это той ночью в бассейне, когда собирался проучить тебя. В ту же минуту, как ты оказалась в моих объятиях, я понял, что ты должна быть моей… Сама мысль, что ты можешь принадлежать другому, убивала меня… Я не мог даже думать о вашем союзе с Рональдом. Я старался убедить себя, что ненавижу тебя, потому что ты пытаешься разрушить жизнь брата и прибрать к рукам его состояние. — Он нежно поцеловал Мелани в висок. — Думаю, я вел себя отвратительно. Постарайся простить меня. В свое оправдание могу сказать лишь одно — ни одна женщина не вызывала у меня таких чувств. Если бы ты знала, как я мучился!

Мелани понимающе улыбнулась. Кому, как не ей, было известно, насколько страшно признаться самой себе, что безнадежно влюблена и нет никакой надежды на взаимность. Оказывается, пока они, изображая хладнокровность, деловито обсуждали разумные доводы в пользу взаимовыгодного брака, оба сгорали от любви и желания.

Указательным пальцем Уолтер обвел контур губ возлюбленной.

— Скажи, ты сможешь простить меня?

Глаза Мелани искрились от счастья, она молча приникла к широкой груди мужа, наслаждаясь благословенным покоем, неведомым ей доселе. Избавившись от страхов, она ощущала любовь Уолтера в каждом прикосновении, в каждом звуке его голоса. Разделявшая их стена рухнула, словно сметенная штормовым ветром. Уолтер прочитал ответ в женских глазах и благодарно поцеловал тыльную часть ее ладони.

В сердце Мелани словно загорелась яркая звезда. Она крепко обняла Уолтера, их губы слились в жарком поцелуе, ее снова закружило штормовым вихрем… Мелани пронзила мысль, от которой на миг замерло трепещущее сердце: отныне ей не страшны ураганы и бури, невзгоды и тяготы, ведь рядом с ней любящий и любимый муж, и впереди их ждет солнечное счастливое завтра, которое будет длиться вечно…