Терри Лоренс - Свет в ночи

— Еще бы.

Она расстегнула пряжку его брюк.

— Проблема состояла в том, что никого из них я не интересовала.

— Ты не сказала мне, что они, ко всему прочему, были и слепыми.

Она отвела ремень в стороны.

— Спасибо за комплимент.

— Всегда готов.

Теперь была расстегнута верхняя пуговица.

— Не тревожься. В холодном и мокром нижнем белье ни один мужик не может быть на высоте.

— Спасибо за понимание.

Она ухмыльнулась. Замок «молнии» поехал вниз. Больно не было, но он все равно напрягся. Она раздвинула брюки.

— Так я и думала. Любитель шортов.

— Не смотри слишком пристально. Мне надо беречь репутацию.

— Ну еще бы — такому красавцу! Ничего удивительного.

Она с трудом стянула прилипшую к телу ткань до половины бедер.

— Придется мне попросить тебя приподняться, Бен.

— Обычно женщинам меня об этом просить не приходится.

— Очень смешно! — хмыкнула она.

«Получается! — отметила про себя Бриджет. — Шутливый флирт, легкое поддразнивание. Надо обращаться с ним, как с пациентом и другом, — и все будет в порядке».

И тут он накрыл ее руку своей, прижав ее ладонь к мокрым шортам. У нее затрепетало сердце.

— В чем дело?

— Прежде чем мы пойдем дальше…

— Да?

— Мне придется развязать вот это.

Она перевела взгляд ниже. Пропитанная кровью повязка по-прежнему стягивала ему ногу.

— Может, я…

— Легче это сделать мне.

Бриджет поняла. Ему нужно было контролировать внезапное ослабление сдавливающей повязки. Только так он сможет справиться с болью. Приподнявшись на локте правой руки, Бен потянулся к короткой палке, с помощью которой затягивал повязку. Начав ее раскручивать, он заранее сжал зубы. И при этом он ни на секунду не сводил глаз с Бриджет.

Можно было подумать, что ее присутствие, ее стойкость дают ему силы. Ради него она не могла дрогнуть. Ей была знакома эта первозданная человеческая потребность, чтобы рядом кто-то был, чтобы было с кем разделить страдание и боль. Такое незаслуженное доверие она получала уже несколько раз в жизни. И готова была на все, чтобы оказаться достойной этого.

Бен мучительно выдохнул. Бриджет стиснула лежащие на коленях руки.

Неожиданно он хрипло рассмеялся:

— Видела бы ты свое лицо! Вид у тебя похуже моего.

— Почему ты в этом так уверен? Могу я тебе чем-то помочь — если не считать сопереживания?

Он покачал головой. Пряди волос упали ему на лицо. Пот покрывал кожу, как холодная роса.

— Нет, придется мне потерпеть.

Бриджет закусила губу.

Мокрая ткань была непослушной, тугой узел вырывался из рук.

— Видела сцену в «Унесенных ветром», когда тому типу отпиливают ногу?

Она ответила негодующим взглядом:

— Сейчас принесу кухонный нож.

Он снова хрипло засмеялся.

— Я хочу сказать, что все могло быть гораздо хуже.

— Что-то не верится.

Палка выпала из-под платка. Бен развязал последний узел и сбросил пропитавшуюся кровью и грязью тряпку на пол, а потом бессильно откинулся на подушки.

— Твоя очередь.

Если он ждал, что она рассмеется, то он ошибся — горло у нее так сжалось, что трудно было дышать. Из раны потекла кровь — но не с такой силой, как она опасалась. Она подала ему сложенную в несколько раз ткань.

— Зажми рану, пока я приготовлю повязку.

— У тебя даже руки не дрожат!

— Это пока. Когда выйду из комнаты, превращусь в настоящее желе.

Стянув брюки ему до колен, она их там и оставила. Сейчас предметом ее первоочередного внимания должна была стать его рана.

Он повернулся на подушке в сторону аптечки:

— В твоем волшебном сундучке спирту не найдется?

— Если ты думаешь, что я залью открытую рану чистым спиртом…

— Обещаю не кричать.

— Нет.

— Но ее надо бы продезинфицировать.

— Ее надо бы зашить.

— Тогда принеси иголку с ниткой.

Кровь отлила у нее от лица. Она сама почувствовала, что позеленела.

— На сегодня с меня хватит демонстраций мужского хладнокровия.

— Тогда опиши, как она выглядит.

Бриджет всмотрелась в рану.

— Глубокая. Гадкая. Надеюсь, несмертельная. Кажется, будто пуля прорезала тебе по ляжке канавку и отправилась восвояси.

— Скорее всего застряла в каком-нибудь гнилом бревне. Бриджет!

Она замерла, остановленная тяжелой рукой, которая легла ей на локоть. Она впилась в нее взглядом. Всем своим телом она ощущала его внимательный взгляд, словно властное прикосновение.

— Дай мне марлю, пропитанную спиртом.

— Может, потом?

— Когда потом? Когда начнется воспаление? Когда будет заражение крови? — Его пальцы сжались, впиваясь ей в руку, словно тиски. — Или ты ждешь, пока они сюда доберутся?

— Кто?

Если она на стороне преступников, ей придется что-нибудь сделать со своим лицом. Все ее чувства отражались на нем, сменяясь с быстротой спасающегося побегом мелкого грабителя.

Она расправила плечи, и голос у нее зазвучал пронзительно. Вид у нее был виноватый.

— Кто сюда доберется?

— Те люди, которым ты позвонила.

— Я никому не звонила.

— Тогда те, кому собираешься позвонить.

Он видел, как она решала, можно ли солгать, — и пришла к выводу, что нельзя.

— Тебе нужна помощь.

— Мне нужно только немного спирта.

Поджав губы, она щедро плеснула спиртом на кусок марли и вручила ему бутылку с остатками спирта.

— Действуй сам. Я пойду блевать в ванную.

Он все еще не был уверен, можно ли ей доверять.

— Я не стану никому звонить, если кровотечение не усилится, — пообещала она, а потом, кивая на бутылку, добавила: — И если ты не потеряешь сознания.

Поскольку ничего другого ему не оставалось, Бен кивнул:

— Договорились.

Бриджет положила руку на телефонный аппарат. Сидя в кухне, она смотрела на медные кастрюли и тазы, подвешенные к балкам. Мраморные доски кухонных столов, выстеленные керамическими плитками, поблескивали, и их водянистая голубая глазурь напоминала об озере, шептавшем мелкими волнами неподалеку. Перед ней тянулась сосновая поверхность обеденного стола — пустого, если не считать телефона. Она отметила отсутствие пепельницы, которую прежде автоматически поставила бы рядом.

Она отбивала тихую дробь по старому черному аппарату. Часы показывали четверть первого. Она обещала Бену, что не станет звонить.

У них обоих с правдивостью не слишком хорошие отношения.

Страшно томясь по сигаретам, она прошла к негромко гудящему холодильнику и достала оттуда морковку. Когда она уходила, Бен беспокойно спал. Прижавшись щекой к прохладной дверце холодильника, она вспомнила остаток вечера.

Когда Бен закончил обрабатывать рану, он окликнул ее по имени. Она оторвала лоб от гладкой поверхности зеркала в ванной и вернулась в спальню. Там пахло спиртом и потом.