Элен Эрасмус - Опьяненная любовью

Они снова лежали на высокой нарядной кровати, когда Филипп наконец решился выяснить то, что больше всего волновало его:

— Элен, теперь-то ты можешь мне объяснить…

— Теперь? Теперь могу! Хотя именно теперь к чему объяснения?

— Я был просто обескуражен тем, что…

— Могу себе представить! Но ведь ничего страшного не произошло, не правда ли?

Элен вознамерилась изобразить этакое безразличие. Но ведь действительно глупость получается: любимый ею человек переживает случившееся серьезнее, чем она. Теперь ей предстоит утешать мужчину, кающегося в грехе. Ах-ах, как он мог допустить! Он, такой благонравный, такой благородный, покусился на ее целомудрие!

— Послушай, Филипп, перестань себя мучить! Ведь это я захотела, чтобы все было так, а не иначе. Я уже, дорогой мой мужчина, совсем большая девочка. И уж, мистер Джексон, отдайте должное: юная леди сохранила себя для вас, не поддалась дурному влиянию и не связалась с дурными мальчишками. Ждала своего принца и дождалась. Вы все еще в чем-то раскаиваетесь, ваше высочество?

— Не поторопились ли мы, Элен? — растерянно возразил Филипп. — Да еще это твое плечо…

— Не знаю, как ваше высочество, но я лично успела как раз вовремя! И сделала все, что было в моих силах, чтобы невзначай не потерять тебя. Тонкий расчет: ты же, я в этом твердо убеждена, совершенно не способен бросить обесчещенную тобой невинную девушку, ведь так? Да, мы немного перепутали классическую последовательность: рука, сердце, постель. Но, согласись: постель, сердце, рука — в этом тоже что-то есть!

Как ни пыталась Элен своими легкомысленными речами снять с Филиппа груз трудных мыслей, она в этом пока, судя по всему, не преуспела.

— Но объясни мне…

— Позже! Пощади меня. Я очень устала, напереживалась, к тому же замучилась с этим проклятым плечом. Все будет хорошо, дорогой.

Элен протяжно зевнула, поцеловала Филиппа в висок и закрыла глаза. Она хотела сыграть усталость, но та, настоящая, глубокая, на самом деле одолела ее. Сон пришел незаметно. Филипп, услышав рядом мерное дыхание, приподнялся на локте и долгим взглядом уже привыкших к полутьме глаз внимательно изучал лицо Элен.

Она оставалась прелестной, даже когда закрыты ее необыкновенные глаза. Разметались по подушке спутанные, еще не до конца просохшие волосы. Полные полураскрытые губы изредка шевелились, и тогда влажно поблескивал в темноте край ее ровных зубов. Что снилось ей? Что-то, видимо, очень хорошее, потому что вдруг на лице обозначилась улыбка. По ходу сюжета сновидения Элен то поднимала в радостном удивлении темные, прекрасно очерченные брови, то сердито соединяла их на переносице. Время от времени шевелились пушистые ресницы и еле подрагивали тонкие ноздри чуть вздернутого носика. Весь ее облик был проникнут теплотой и необыкновенной нежностью.

Спит Элен, и вместе с ней заснули ее озорная колкость, милое лукавство, взбалмошность, упрямство. У Филиппа сжалось сердце от ощущения ее беспомощности и трогательной доверчивости.

После того что между ними сейчас произошло, каждая ее сонная ужимка, мимолетная гримаска наполнялись каким-то особым смыслом. Филипп смотрел на Элен, тщетно пытаясь постичь тайну дорогой ему души. Он осторожно поправил кружевной воротничок ее ночной рубашки, — Элен не проснулась.

Тогда Филипп освободил ее лоб от кудряшек, подтянул повыше одеяло. Она отреагировала на это лишь мимолетной задержкой дыхания. Он одернул сбившийся шелк ее рубашки. Элен мягко улыбнулась. Не ему, а чему-то, что переживалось сонным сознанием. И так вдруг захотелось, чтобы и ему, Филиппу, нашлось место в этом безмятежном, умиротворенном сне…

Неожиданно он заподозрил, что, прикидываясь заботливым, тем не менее желает пробуждения Элен. И устыдился своих мыслей. Лежал, уставившись в потолок, и улыбался: как же удивительно все в жизни закрутилось! И как хорошо…

Проснувшись, Элен не торопилась открывать глаза. Немного пугала возможность встретиться взглядом с Филиппом. Так много поменялось в их отношениях со вчерашнего дня! Поспеют ли они за торопливыми событиями, захватившими их в свой круговорот?

Ну, теперь уже ей, Элен, не отвертеться от разговора, которого избегала давно. Что ж… Не она выбирала момент, момент сам настоятельно заявил о том, что наступил. Осторожно приоткрыв глаза, еще надеясь в случае чего притвориться спящей, она, к вящему своему удивлению, обнаружила, что принца рядом нет. Он, судя по доносившемуся с кухни запаху, готовит кофе. Прекрасное начало нового дня: завтрак, по всей вероятности, будет подан в постель. Господи, потеряв такую малость, приобрести так много! Один душевный покой чего стоит…

Элен спрыгнула на пол, наскоро поправила постель и поспешила в ванную, где торопливо задвигала щеткой по всклокоченным волосам. С недовольным видом кинула взгляд в зеркало, но, оказалось, все не так уж и дурно: лицо свежее, глаза сияют. Вспомнилось теткино глубокомысленное замечание: «Хорошо, что в сцене задействованы твои глаза…» Задействованы, Барбара, будь спокойна!

Она прошлепала по направлению к кухне. Вид у Филиппа озабоченный, чем-то вроде недоволен.

— Филипп, что случилось?

Тот обернулся с улыбкой, но тут же сделал свирепое лицо.

— А ну быстро в кровать! Сколько раз надо говорить, чтобы не шаталась босиком!

Элен послушно отправилась в постель. Через мгновение на пороге комнаты появился Филипп, неся на подносе чашки кофе и вазочку с бисквитами. Он протянул ей чашку, оставив другую себе, вазочку пристроил у подушки и присел на край кровати.

— Итак… Мне позволено приступить к вопросам?

— К допросу? Приступай! — охотно откликнулась Элен.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, откуда взялась твоя девочка? И кем она тебе приходится?

Элен замешкалась с ответом. Филипп тут же бросился на выручку:

— Неужели ты повторила мой неосторожный поступок?

— В каком смысле? Что за поступок? — Элен вскинула ресницы и всей синью глаз выразила недоумение.

— В смысле усыновления чужого ребенка…

— Держи! — завопила Элен и быстрым движением сунула ему в руку свою чашку, которую Филипп успел проворно подхватить. Освободившись от мешавшего ей предмета, Элен искренне рассмеялась. — Насколько я поняла, ты предполагаешь, что девственница мисс Олдфилд решила прикрыть грех своего приятеля и усыновила его ребенка? — весело предположила она. — Поверь: при родах не присутствовала, с цветами не ходила, в ресторан не приглашала. Ох, Филипп, не так-то просто, оказывается, выбить из головы человека то, что он в нее вбил!

Филипп выглядел растерянным и пока не находил слов для достойного ответа. Элен, сердясь, выпалила:

— Ребенок был рожден твоей фантазией! Ты же твердил и твердил свое. Чтобы разубедить тебя, мне пришлось пойти на крайние меры. То, что я умолчала о своем девичестве, в какой-то мере вызвано еще и этим обстоятельством. Как же ты меня замучил этой несуществующей девочкой! Но я верила, что настанет день, когда тебе придется наконец смириться с мыслью: нет этого дитя любви! Нет его!