Хэрриет Гилберт - Брак не по расчету

Айрис вынудила себя признать, что Фил великолепно вел себя в трудной ситуации. Быстро осушив слезы, хлынувшие из глаз расстроенной малышки, он объяснил ей, что такое нередко случается при игре в снежки, что много раз он сам участвовал в подобных сражениях и поэтому нисколько не удивился происшедшему и вовсе не обиделся на Эш. Затем Филипп отвлек дочку, незаметно сменив тему — мол, пора отправляться на обед.

В баре для Эш заказали ее любимые котлеты из говядины и картофельные чипсы в томатном соусе. Вернувшись, домой, все трое сели за карточный стол. Играли много и весело. Неудивительно, что после такого насыщенного интересными событиями дня Эш так и льнула к «старому школьному другу» матери. К тому времени как она уговорила Филиппа прочитать ей сказку на ночь, в глазах девочки он стал — и это с горечью отметила Айрис — лучшим из лучших.

В голове Айрис все смешалось. Она понимала — надо только радоваться, что Эш и Фил так хорошо ладят. Но ей было неприятно, что эти двое инстинктивно, буквально с полуслова, понимали друг друга. Когда Люцилла, явно воскресшая и начавшая новую жизнь, с радостью поддержала предложение Филиппа отвезти ее дочь в ресторан, Айрис не смогла придумать ни одной уважительной причины для отказа.

— Ты что‑то все время молчишь, — произнес Филипп, нарушая гнетущую тишину, которая стояла в салоне машины с того момента, как они отъехали от Холла.

— Я… мне не нравится, что Эш осталась в доме с матерью, — ответила она, выказывая признаки нервозности. Айрис вдруг ощутила опасность со стороны мужчины, сидящего так близко от нее. — Она еще недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы…

— Вздор! Твоя мать в порядке, — сухо ответил Филипп. — У нее, кстати, явно повысилось настроение, когда я сообщил ей сегодня утром, что собираюсь купить Олдфилд Холл.

— Что ты ей сказал?

— Будучи гостем, в вашем доме, я не мог не встретиться с миссис Динмор и не поставить ее в известность о своих планах относительно Холла. С моей стороны, это было бы крайне невежливо, — заметил он. — По той же причине я чувствовал себя обязанным попросить у нее твоей руки.

— Кого ты хочешь обмануть! — негодуя, крикнула Айрис почти в самое ухо Филиппа. — И еще эти высокопарные слова! Он, видите ли, чувствовал себя «обязанным»!.. Не верю, что ты вообще способен испытывать нечто подобное, — все больше распалялась она, раздраженная не только самоуверенностью его речей, но и выражением скуки на красивом лице. — Если ты хоть на каплю расстроил мою мать…

— Перестань! — Филипп насмешливо скривил рот. — Люцилла просто умирает от счастья, что получает возможность и дальше жить в этом доме. Она несказанно обрадовалась и идее сыграть на Рождество нашу с тобой свадьбу. Не волнуйся, я взял с нее слово никому не говорить об этом. По крайней мере, до тех пор, пока мы не уладим все вопросы, касающиеся Эшлинг.

Опять он за свое! А она расслабилась, разжалобилась! Нет, какой все‑таки порочный человек, — в обход ее желанию нашел еще один способ заставить пойти на эту авантюру. Айрис хотелось запереться в темной комнате и кричать там до посинения от отчаяния. На этот раз Филиппу удалось загнать ее в угол. Попробуй теперь лишить мать радости оставаться и дальше в Олдфилд Холле. И самое главное — лишить Эшлинг возможности иметь родного отца. С другой стороны, как она сможет выйти замуж за человека, который — совершенно очевидно — не любит ее? Филипп одержим идеей рождественской свадьбы, потому что этот брак позволит ему получить родительские права на Эш. Не желая показывать свою слабость — она готова была разреветься в любой момент, — Айрис отвернулась от Фила и тупо уставилась в окно. Вдруг ее внимание привлек мелькнувший в свете фар дорожный знак. Они ехали по главной трассе, ведущей в Лондон. Если бы на улице не было так темно и Айрис не находилась в таком подавленном состоянии, она бы давно узнала эту дорогу.

— Что происходит? — сердито спросила молодая женщина. — Кажется, ты пригласил меня на ужин?

— Совершенно верно — приглашение в силе, — просто ответил он. — Только мне подумалось, что тебе, возможно, захочется поужинать в моей лондонской квартире.

— Совсем спятил! С какой стати тащиться для этого в такую даль?

— Могу привести несколько резонов, — мягко сказал Филипп. — Во‑первых, я думал, что ради разнообразия ты захочешь попробовать что‑нибудь отличное от того, чем кормят в местных ресторанах. Моя домоправительница — первоклассный повар. Она обещала оставить для нас великолепный обед в печке. Во‑вторых, я считал, что тебе не повредит проветриться — уехать из Шилдтона ненадолго. В‑третьих…

— Хорошо, хорошо, — прервала его Айрис. — А что будет с Эш? Обычно на мою мать можно положиться в этом плане с закрытыми глазами, но сейчас…

— Не волнуйся, — твердым голосом произнес Филипп. — Перед нашим отъездом я сказал Люцилле, куда мы едем, и оставил ей мой лондонский номер телефона на случай возникновения каких‑либо проблем.

Айрис кипела от негодования — Филипп продолжал беспардонно распоряжаться ею и ее жизнью. Она еще больше разъярилась, когда в свете фар проехавшей машины успела увидеть в его глазах явную насмешку. Его широкие плечи начали вздрагивать от подавляемого смеха. Этот наглец не обращал никакого внимания на ее требование повернуть обратно, в Шилдтон. К большому огорчению Айрис, автомобиль вскоре въехал в подземный гараж, расположенный под огромным современным домом неподалеку от Гайд‑Парка.

— О Боже! — воскликнула Айрис в восхищении, забыв о ярости, которая пару минут назад клокотала в ней. Она стояла посреди роскошно обставленной гостиной пентхауса — самого дорогого верхнего этажа дома. У молодой женщины расширились глаза при виде множества мраморных колонн и огромного, во всю стену, окна, из которого открывался потрясающий вид на город. Удивительное место, подумала она, почувствовав, как туфли утонули в толстом ворсе белого ковра, устилавшего весь пол гостиной. Здесь были ультрасовременные стулья, диваны, столики различной формы и размеров. На огромных окнах висели толстые кремового цвета льняные занавески. Интересно, сколько женщин перебывало в этих роскошных апартаментах? Она никогда не видела, что представляет собой «любовное гнездышко» мужчины. Но тут не требовалось богатого воображения, чтобы понять: эта квартира с длинными диванами из черной кожи и огромными современными картинами, на одной из которых изображена обнаженная женская фигура, и есть то самое «гнездышко».

— Я так и предполагал, что все это убранство вызовет у тебя улыбку, — весело произнес Филипп, когда она, сама того не замечая, недоверчиво уставилась на несколько фривольную живопись. — Мне это богатство досталось в наследство от прежнего управляющего фирмой. Он, судя по обстановке, имел гораздо больше подружек, чем я горячих обедов! Так что не думай, пожалуйста, что это у меня такой дурной вкус. Сам жду не дождусь, когда съеду отсюда.