Долли Нельсон - Живи и люби!

Сигрид не хотела иметь к этому никакого отношения. И прямо сказала об этом. Даже дважды. И все же их продолжало влечь друг к другу.

Ему тоже не хотелось обращать на это внимания. Он уже решил, что так и сделает. Но после ошеломляюще страстного поцелуя забыть об объединившем их чувстве было невозможно. Тенгвальд как настоящий ученый жаждал познавать и делать открытия.

Наука — вещь конкретная. Если неизвестное как следует изучить, станет ясно, как быть дальше. Но Сигрид эта идея почему-то не нравилась.

Что ж, сейчас она объяснит причину, подумал Тенгвальд, не сводя с нее глаз.

— Идите сюда. Садитесь. И рассказывайте, — Он взял с подноса стаканы с лимонадом и протянул один из них Сигрид.

— Спасибо. — Она сделала глоток и посмотрела на горизонт. — День сегодня был очень жаркий.

В прямом и переносном смысле, хотел ответить Тенгвальд, но придержал язык.

— Может быть, хотите пройти в дом? — спросил он. — Мы могли бы посидеть на кухне. Или в гостиной.

Сигрид покачала головой.

— Теперь, когда солнце село, стало прохладнее. — Хотя беседа носила сугубо светский характер, ее голос слегка подрагивал.

— Послушайте, Сигрид, мы знаем, о чем пойдет речь. Оба мы взрослые люди. Стесняться нам нечего. Давайте говорить откровенно. Мы чувствуем… что-то. То, что нас связывает, И понимаем, что это нечто большее, чем физическое влечение. Это… это… — у него вырвался вздох, — что-то особенное.

Тенгвальда раздосадовала собственная неспособность дать более четкое определение происходящего, однако он собрался с силами и продолжил:

— Днем я предложил разобраться в этом, но вы отказались. Это пугает вас. Вы собирались объяснить почему, однако в это время вернулись девочки.

Хотя Сигрид смотрела в стакан с желтой жидкостью, Тенгвальд заметил, что у нее выгнулись брови. Наконец она подняла подбородок и посмотрела ему в глаза.

— Что ж, ходить вокруг да около не стоит, не правда ли? — Сигрид уныло улыбнулась, и он волей-неволей ответил на ее улыбку.

— Не вижу причин.

Она кивнула.

— Согласна. Вы правы, мы люди взрослые.

Сигрид умолкла, сделала глоток, и ее влажная нижняя губа блеснула в полумраке.

Интересно, изменил ли лимонад вкус ее губ? — мельком подумал Тенгвальд. Он заморгал и заставил себя выкинуть эту мысль из головы.

Сигрид тяжело вздохнула, словно собиралась отправиться в долгое и нелегкое путешествие.

— Я действительно хочу рассказать почему, — сбивчиво начала она. — Почему эта… вещь пугает меня. — Она сделала паузу и облизала губы.

Тенгвальд обратил внимание на то, с каким трудом ей дались последние слова. Предмет беседы явно не доставлял ей удовольствия.

Ему и самому было неловко. Однако он был уверен, что эта беседа необходима.

— Вы должны меня понять… — Она снова уставилась в стакан. — Туресунн — очень маленький городок. Там нет ничего интересного. Я хотела уехать… хотела увидеть мир, я думала об этом с тех пор, как себя помню.

Голос Сигрид звучал словно издалека. Тенгвальд не сводил глаз с ее профиля.

— Моя мать умерла, когда я была маленькой, — продолжила она. — В результате дурацкого несчастного случая. Полезла на стремянку, чтобы сменить перегоревшую лампочку, поскользнулась, упала и сильно ударилась затылком о кафельный пол…

Обратив внимание на бесстрастный тон Сигрид, Тенгвальд пристально вгляделся в ее лицо.

— В это время мы с отцом ездили за продуктами. — Она снова тяжело вздохнула. — Без нас на бензоколонку пришел человек, который хотел заправить машину. У дверей никого не было, поэтому он пошел на поиски. И, к несчастью для себя, обнаружил тело моей матери.

У Тенгвальда сжалось сердце от сочувствия. И все же его настораживало, что Сигрид говорит о случившемся без всяких эмоций.

— Начальник полиции позвонил в город вашему зятю, который работал рядом с торговым центром, — бесстрастно продолжила она. — Фредрик нашел нас в магазине. Именно там папа узнал, что его жена умерла. В супермаркете Торлейфсена.

До Тенгвальда не доходило, что Фредрик жил в Туресунне как раз в то время, когда умерла мать Сигрид. Он не знал, что именно его зять сообщил трагическую новость отцу девочки. Конечно, это случилось за много лет до того, как Фредрик и Амалия поженились.

Наконец в ее голосе прозвучала глубокая и искренняя печаль. Но у Тенгвальда почему-то сложилось впечатление, что Сигрид жалела не себя, потерявшую мать, а отца, потерявшего жену.

Внезапно она подняла голубые глаза.

— Я была слишком мала, чтобы помнить это. И вообще не сохранила никаких воспоминаний о матери. Да, конечно, папа мне о ней рассказывал. У меня есть ее фотографии. Но трудно тосковать по человеку, которого ты практически не знал. Чувствовать связь с тем, кого ты не помнишь. Вы понимаете, что я имею в виду?

Тенгвальд знал, что на самом деле Сигрид не ждала от него ответа. Вопрос был риторический. Но, как ни странно, он мог на него ответить.

Когда Тенгвальд был маленьким, его отец, в отличие от матери Сигрид, был жив и здоров, но отгородился от семьи настоящей крепостной стеной. Поэтому Тенгвальду было прекрасно известно, как трудно чувствовать связь с тем, кого ты по-настоящему не знаешь.

Он невольно спросил:

— Значит, именно после этого они… — Внезапно Тенгвальд осекся, поняв, что не знает имени отца Сигрид. — Как зовут вашего отца? Фредрик наверняка упоминал о нем, и я должен был помнить…

— Ян, — сказала она. — Ян Бродерсен.

— Значит, именно после этого Ян и Фредрик стали по-настоящему близкими друзьями? — спросил он.

— Во всяком случае, так говорит папа, — ответила Сигрид. — Когда он рассказывает о смерти мамы, то обязательно говорит, что Фредрик Истгорд проводил с ним несколько часов в день, помогая справиться с горем.

Она пожала плечами.

— Лично я ничего не помню. Но папа навсегда сохранил благодарность Фредрику за то, что тот для него сделал. Я хорошо помню Истгорда. Помню, как он уехал из Туресунна, а потом вернулся с молодой женой. Вашей сестрой. Конечно, тогда я была уже старше. Однажды на Рождество мы обедали в доме Истгордов. Хотя оставить бензоколонку было трудно. Автозаправочные станции должны работать всегда, включая праздники. Иначе потеряешь клиентов.

Тенгвальд кивнул. Прошло несколько секунд. Казалось, Сигрид погрузилась в свои мысли. Наконец Тенгвальд не вытерпел и осторожно спросил:

— Сигрид, какое это имеет отношение к тому, о чем мы хотели поговорить? Как потеря матери…

— Позвольте мне закончить, — еле слышно прошептала она. — Сейчас я все объясню.

Он плотно сжал губы, показывая, что будет молчать как рыба.

— Я… я люблю свою мать, — заикаясь, выдавила Сигрид. — Правда, эта любовь — скорее память, которую папа пытался мне передать. Но по-настоящему я люблю только папу. Он сделал все, чтобы я осталась с ним… Я училась в одном классе с девочкой, у которой тоже не было матери, — после очередного вздоха продолжила она. — Отец отправил ее жить к бабушке. Но мой папа был на такое не способен. Он хотел, чтобы мы были вместе. И делал для этого все, что было в его силах.