Диана Рейно - Небесная птаха

Кажется, Дик и Мирабель опоздали на торжественную часть. Мэр города зачитал с трибуны свою краткую, но бодрую речь и уже давно растворился в кругу приятелей — только его и видели. Окруженный друзьями, он покуривал трубку, то и дело опуская усы в желтоватую пену на огромной кружке с пивом…

Уже играл на нехитрых инструментах местный ансамбль, уже кое-кто плясал, но в основном люди бродили от киоска к киоску, пробовали сосиски, здоровались и перебрасывались шутками. Кое-кто пытался набросить кольца на мишень, изображающую рог единорога. По мнению Мирабель, единорог был нарисован слишком уж недостоверно. Однако у этого павильончика толпились ребята и девчонки, которых даже дармовым пивом невозможно было подкупить, чтобы они отказались от попытки угодить кольцом на рог. Уж больно приз был хорош — огромный лохматый плюшевый медведь в клетчатой жилетке и с черным галстуком-бабочкой на коричневой шее. Понятно, что ребятам эта плюшевая живность и даром не сдалась, но так хотелось сделать приятное спутнице, с веселой улыбкой повисшей на руке…

— Интересует? — спросил Дик у Мирабель.

— Что? Медведь?! Да зачем он мне? Кажется, я давно вышла из того возраста, когда спят с плюшевыми зайчатами или ярко раскрашенными клоунами.

— Вот и хорошо. Тогда пойдем туда, я хочу наконец-то попробовать знаменитые белые сосиски.

— Если они еще остались, — заметила Мирабель.

— Тогда давай поторопимся. Иначе всю досаду из-за лишения сосисок мне придется выместить на тебе.

Мирабель оторопела:

— В каком смысле — выместить? Ты…

— Я шучу, — засмеялся Дик. — Знаешь, у тебя такой напряженный вид, что любой ценой хочется разрядить обстановку.

Мирабель пожала плечами и отвернулась, пытаясь разглядеть в пестрой толпе что-нибудь, достойное внимания.

Но на горизонте неожиданно нарисовалось нечто полностью противоположное…

Рон. Уже порядком подвыпивший. Кажется, он не пожалел на себя денег, вернее денег на пиво для себя. Его желтый шейный платок, наспех повязанный, сбился, а синяя рубаха была расстегнута на несколько пуговиц. Мирабель было неприятно лицезреть часть его обнаженной груди. Она отвернулась…

Как-то незаметно они с Диком, держа в руках бумажные тарелочки с сосисками (ветчинные и заветные белые), отошли к живой изгороди. Дик принялся с аппетитом уплетать свою порцию, а Мирабель уныло взирала на содержимое тарелки. У нее почему-то вдруг начисто пропал аппетит.

— Развлекаетесь?

На этот раз Рон нарисовался прямо перед ними.

— Да, спасибо, — дружелюбно кивнул Дик.

— Отлично! А что это, детка, мы что, попали к королеве на прием?

— Рон, что тебе нужно? — печально спросила Мирабель.

Она уже догадывалась, что, дорвавшись до общения с ней, Рон наверняка захочет отвести душу. То есть поболтать. То есть высказать все, что, по обычаю сплетников, Рону не дает покоя уже столько времени.

— Что мне нужно? — Рон засмеялся. — Да мне ничего не нужно. Вот, подошел полюбоваться. Не каждый вечер в нашей глуши увидишь такое зрелище.

— Во-первых, не в такой уж и глуши…

— Слушай, а ты точно не подрабатываешь? — перебил ее Рон. — Сколько ты берешь?

— За… за что?

— Ну… за это самое.

Рон вроде и соображал, что несет какую-то нелепицу, но, вместо того чтобы остыть, извиниться и отойти, накручивал себя. Мирабель даже пожалела, что Рон выпил все-таки недостаточно. Тогда бы он начал напрямую оскорблять ее. И тут уж у нее было бы два варианта на выбор: дать кулачком по его неприятной, плохо выбритой роже или же призвать на помощь шерифа…

Если, конечно, шериф присутствовал на этом празднике жизни.

Дик с недоумением смотрел на обоих… Кажется, он никак не мог взять в толк, почему парень, которого еще утром он катал на биплане, сейчас проявляет враждебность и настроен по отношению к его спутнице столь недружелюбно.

— Рон, отойди, а? — тихо сказала Мирабель.

— Почему? Кажется, я пришел как раз по адресу. Да ты посмотри на себя. Никто тут не вырядился так, как ты. Может, это и сгодится для мест, откуда ты родом, но здесь ты похожа на развратную девку.

— Полегче на поворотах, приятель, — нахмурился Дик.

— А, так ты за нее вступаешься? Еще бы! Кому охота делить свою подружку с другими? Но она легка на подъем, за ней не заржавеет… Земля на могиле мужа не успела остыть, а Мирабель уже перед другим хвостом крутит.

— Заткнись! — закричала Мирабель, которая уже не в силах была это выслушивать.

Ей совсем не хотелось привлекать внимание, но то, что говорил Рон, было немыслимо. Невыносимо.

— Приятель, у тебя что, наболело? — тихо спросил Дик. — Хочешь выговориться?

И Мирабель, и Рон с удивлением уставились на него. Мирабель не понимала, куда клонит Дик. Ее оскорбляли у него на глазах, и, хотя он вроде бы не набивался ей в спутники, все-таки они пришли на эту вечеринку вместе. Можно было ожидать от него хоть какой-то поддержки…

Не ожидал такого поворота и Рон. Немного поразмыслив, он выдавил из себя:

— Да я только предостеречь тебя хочу. Ты знаешь, какая она? Какая… Ты не знаешь, какая она! Да ты посмотри: все в платьицах с бусами или в джинсах, а она выглядит, как голливудская красотка!

— И чем же так плохи красотки из Голливуда? — все еще тихо спросил Дик.

— Да они там через одну шлюхи, ты что, приятель, как с Луны свалился… Если вышла в таком виде на улицу, так вешала бы сразу на себя ценник. И сразу отпадали бы ненужные вопросы! — Довольный шуткой, Рон радостно и широко улыбнулся.

— Еще что-нибудь?

— Еще? Да сколько угодно! Ты вот к ней относишься хорошо, на самолете катаешь, а она, может, уже планы давно на тебя состроила.

— И чем это плохо?

— Чем? — переспросил Рон. — Чем? Ты бы у ее покойного муженька поинтересовался.

Дик побледнел так сильно, что Мирабель даже испугалась: как бы его не хватил удар. Рон же, ни на что вокруг не обращая внимания, распинался:

— Подобрал ее в какой-то богемной компании, вырвал из лап э-э-э… порока… из гнезда… короче, из гнезда порока, вот! Привез сюда, тут у нас природа, благодать, все друг друга знают! Думал сделать из нее человека, а не прошло и года, как она его в могилу свела! Чужая она тут, и выглядит иначе, и дружбы ни с кем не водит. Как есть, чужая…

— Ты закончил?

Рон с недоумением посмотрел на него.

— Э-э-э… да, пожалуй…

— Точно?

— Ну да.

— Ты уверен? — уточнил Дик.

— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, дружище.

— Я тебе не дружище, запомни. А клоню я к следующему: если у тебя есть что добавить к вышесказанному, добавляй сейчас. Потом тебя выслушивать никто не будет.

— Что-то я ничего не понимаю. — Рон озадаченно почесал в затылке.

— Ты высказался? — Угу.

— Тогда свободен. Вали отсюда, и еще одно слово — я отыщу для тебя самую симпатичную… самую мокрую канаву. И запомни хорошенько: с тем, что ты наговорил, жить тебе. Мирабель к этому отношения не имеет. Твоя злость — это твоя проблема, и когда-нибудь она приведет тебя к поножовщине. Но вряд ли много людей будут оплакивать подобную утрату. Иди, я сказал…