Кэтрин Полански - Работа над ошибками

— Оно и было. — Слова упали, как цветочные лепестки.

— А между тобой и тем парнем в Окленде — нет? — Сердце его колотилось как бешеное.

Дженна беспомощно опустила руки и выдохнула:

— Нет.

— К черту, Дженна! — Тайрен повысил голос. — Так что же это было тогда? Настолько важное, что ты должна была исчезнуть просто так.

— Я должна была уйти… Я боялась, что если этого не сделаю…

— Мамочка? — Голосок Синди из столовой.

Дженна перевела дыхание.

— Тайрен…

— Это еще далеко не все, — прошептал он.

— Мамочка?

— Я здесь, Синди.

Малышка появилась в дверях, за ней — Кири.

— У Тайрена есть пони! Я его водила… водила… — Синди беспомощно посмотрела на Кири.

— По загону, Маленькое Солнышко, — подсказала старая женщина.

Дженна улыбнулась.

— Это же здорово, Синди.

— Ты на правильном пути, станешь настоящей наездницей, — сказал Тайрен. И его голос потеплел.

Дженна подошла к дочке и взяла ее за руку.

— А теперь нам уже пора, солнышко. Через полчаса я должна быть на примерке у миссис Уоррен. — Она невольно бросила взгляд на недоделанные бутерброды. — Мы можем быстренько перекусить по дороге.

— Я не очень хочу. — Синди подпрыгнула. — Я ела морковку, и Кири дала мне хлеб. Знаешь, мамочка, какой? Внутри кукурузочные зернышки! — Девочка аккуратно отняла у мамы руку, обняла Кири и после этого подбежала к Тайрену.

Он прижал девчушку к себе и вдруг удивился, как ему грустно оттого, что они уходят. И разговор с Дженной не завершен. Они так и не сказали друг другу чего-то очень важного.

— Она стала очень красивой женщиной, — сказала Кири, когда машина с Дженной и Синди скрылась из виду.

— Да. — Тайрен не испытывал желания обсуждать Дженну.

— Дочка вся в нее.

Он кивнул.

— Но у нее глаза ее отца.

Тайрен изумленно обернулся к бабушке. Как, ради всего святого, она может это знать? Она ведь никогда не видела бывшего мужа Дженны.

— Правда таится в сердце, но ее видно через глаза, — улыбнулась старая женщина. — Ты не видишь того, что прямо перед твоими глазами.

— О чем ты? — непонимающе нахмурился он.

— Синди — твой ребенок, Тайрен.

— Тайрен! — Бабушка звала его, но маленький мальчик не хотел отзываться. Он сидел на берегу океана и смотрел, как волны набегают на черный песок и с тихим шелестом откатываются назад.

Мама умерла три дня назад. Кири сказала, что она болела, а теперь ей хорошо, она вместе со своими предками. Еще пять дней назад он и не знал, что у него есть большая семья, его народ. Он был просто маленьким мальчиком с окраины небольшого городишки. У него была мама, он ходил в первый класс. Теперь же все изменилось. Мама умерла. У него есть бабушка. И они маори.

Он не один. У него есть его народ.

Сначала мальчику очень нравилась жизнь у маори. Они с бабушкой жили в небольшом домике, Кири вместе с другими женщинами занималась изготовлением традиционных маорийских товаров, которые пользовались большим спросом у туристов, Тайрен учился в школе. К пятнадцати годам он был лучшим учеником, но почти полностью забыл английский. Тогда же он принял татуировки, стал мужчиной. Конечно, маори — один из официальных языков Новой Зеландии, но без английского невозможно жить вне поселений маори.

Племя приняло его, как родного. Кири все уважали. Но в шестнадцать Тайрен понял, что благополучие иллюзорно. В племени оставалось все меньше молодых людей, многие, как и его мать много лет назад, предпочли уйти в города в поисках счастья. Большой мир забирал молодежь.

Все чаще Тайрен стал пропадать вечерами в Большом Доме, внимательно слушал разговоры старейшин, пытаясь вникнуть во все проблемы жизни племени. Его заметили. Его приняли, его стали обучать. Но он все яснее понимал, что недостаточно быть маори, чтобы решить проблемы маори. Нужно нечто большее.

Большой мир позвал и Тайрена, как многих до него.

— Бабушка, я должен уйти.

Кири медленно кивнула.

— Я знала, что так случится. Поговори с Нгата.

Тайрен не послушался бабушку. Ему казалось, что старейшины не смогут ему помочь.

Как же он ошибался.

Не знавший отца, рано потерявший мать, Тайрен стремился найти семью, но подсознательно бежал от близких отношений, избегал просить помощи и не умел ее принимать.

В восемнадцать он ушел из племени, Кири последовала за ним.

— Я могу плести корзины в любом месте, а помощь тебе не помешает.

Первые годы были тяжелыми, ему пришлось вспоминать английский, практически изучать заново. Потом стало легче, он смог накопить денег и поступить на заочное отделение университета. Учеба отнимала много сил, но это того стоило. Он знал свою цель и шел к ней, шел без оглядки, пока не встретил Дженну.

Тайрену оставалось учиться меньше года. Нужно было просто спокойно работать на ферме, а не распускать руки. Но, черт побери, Дженна была самым чудесным из всего, случившегося в его жизни.

Ее исчезновение уничтожило Тайрена. А Фарсон разрушил остатки.

И тут Тайрену пришлось понять, что просить помощи — не стыдно. Что у него есть крепкий тыл, что не всегда нужно бороться в одиночку. Он действительно обрел семью и понял, что никогда в жизни не бросит родных и близких ему людей.

Апирана Нгата, старейшина их племени, добился, чтобы Тайрена отправили доучиваться в Лондон. Старик стал его наставником, практически заменил ему отца. Нгата верил в него. Ему не нужно было никаких гарантий. Он не вспоминал, что Тайрен однажды отверг его помощь.

— Почему ты это делаешь? — Тайрен все же решился спросить однажды, когда вернулся из Лондона со свеженьким дипломом и узнал, что Нгата собирается выдвинуть его кандидатуру на место в парламенте. — Тебя попросила Кири?

— Нет. Я старый человек. Как и большинство старейшин. Молодежь редко проявляет желание изменить мир, они более склонны растворяться в нем. Ты же с детства жаждал противостояния. Сначала я думал, что это приведет тебя в тюрьму. Потом я понял, что ты хочешь помочь своему народу, просто не знаешь, как. Мне оставалось только ждать, пока ты вернешься. Ты пришел.

— Я больше никогда не оставлю свой народ. Свою семью.

…А Дженна прятала от него дочь целых четыре года.

Дженна подняла голову, чтобы прохладная вода могла течь по ее лицу. Ничего не помогало.

Почти десять вечера, но по-прежнему страшно жарко. И едва живой кондиционер в Мартином доме — вовсе не единственная причина, почему она горит вся. А самая главная — «итоги визита» к Тайрену.

Как много всего может произойти за один день. Сегодня она встретила отца, разговаривала с ним, и он познакомился с Синди. Он пригласил их к себе и смотрел ласковым взглядом. И приветливо отнесся к внучке. Да, Марта рассказывала, что он изменился. Но она не особенно верит в то, что Рандольф способен измениться сильно. Что он вообще способен измениться хоть на малую толику. И вообще, разве она может поверить в это? И хочет ли поверить, собственно?