Люси Гиллен - Под шепот сердец…

— Господи, разумеется, нет! — воскликнула она. — У меня никогда не возникало такой необходимости и, смею надеяться, не возникнет и в будущем.

— Думаю, вы можете обмениваться уроками, — шутливо проговорил Эндрю. — Уроки верховой езды в обмен на уроки кулинарии.

Кара весело рассмеялась, но миссис Маккензи-Браун сурово нахмурилась — сценарий ленча выскользнул из-под ее контроля, началась импровизация, что не было предусмотрено ее планом.

Отъезжая от большого каменного дома, Кара вдруг заметила Джеймса, который как раз выходил из церкви. Она махнула священнику рукой, и Эндрю пришлось заглушить мотор.

— Добрый день, — заулыбался Джеймс Макки, подойдя к ним. Он явно пребывал в прекрасном расположении духа. Испытующе посмотрев на Кару, священник спросил: — С тобой все в порядке, Кара? Надеюсь, к тебе уже вернулись силы после той изнурительной прогулки? — Он бросил выразительный взгляд на дом Роды. — Визит вежливости?

— Отвечаю «да» на все твои три вопроса, — засмеялась Кара. — Со мной все в порядке, Джеймс. Спасибо.

— Навещали нашу больную? — задал вопрос Джеймс, и Эндрю сразу помрачнел.

— Она пригласила меня и Кару на ленч, — объяснил он. — И я даже рад этому, хотя некоторые ее замечания заставляли меня краснеть.

— Тебя? — недоверчиво прищурился Джеймс. — Уточни, пожалуйста, — тебя или Кару?

Эндрю виновато взглянул на девушку и улыбнулся.

— Мне пришлось тяжелее. А Кара отлично держит удар. Собственно говоря, именно она выиграла сегодняшний бой.

Джеймс и Кара удивленно переглянулись. Джеймс пришел в себя первым.

— Не зайдете на минутку ко мне? Я хочу кое о чем тебя спросить, — обратился он к Эндрю. — Относительно вашего визита.

— Вряд ли ты услышишь от меня что-нибудь интересное, — стал было возражать Эндрю. — Ленч как ленч, ничего особенного.

— Ах, какая жалость! — улыбнулся священник. — А то можно было бы распустить какой-нибудь забавный слушок. В последнее время здесь стало что-то слишком тихо — никаких происшествий. Такая скучища…

— Что ж, если ты настаиваешь… — вздохнул Эндрю. — Но, уверяю тебя, мне нечего тебе сообщить.

— Зато у меня есть, что тебе сообщить, — загадочно улыбаясь, сказал Джеймс и открыл переднюю дверцу, предлагая Каре выйти.

Джеймс пригласил их в уже знакомую Каре маленькую комнату, ту самую, в которой она вместе с детьми дожидалась возвращения Эндрю в тот злополучный день, когда миссис Маккензи-Браун упала в обморок. Усадив гостей в кресла, Джеймс сел на старый стул, шелковая обивка которого в нескольких местах затерлась до блеска.

— И что же ты хочешь сообщить нам, Джеймс? — не без опаски полюбопытствовал Эндрю.

Темные живые глаза загадочно взглянули на Эндрю, затем на Кару. Сложив руки на груди, он без обиняков заявил:

— Рода Маккензи-Браун пребывает в столь же прекрасном здравии, как и я.

Кара чуть не вскрикнула от неожиданности. Покосившись на Эндрю, она заметила на его лице все признаки подступающего гнева — на лбу пролегла складка, брови сердито сошлись у переносицы.

— Никогда не знал, Джеймс, — холодно проговорил он, — что ты так компетентен в медицине.

— Разумеется, не я поставил ей этот диагноз, — возразил священник. — Но уверяю тебя, я хорошо знаю, о чем говорю.

— Так на чей же авторитет ты опираешься? — Серые глаза требовали объяснений, в голосе Эндрю слышалось сомнение.

Джеймс задумчиво посмотрел на него:

— Мог бы догадаться, что я не в праве раскрывать эту тайну. Но если тебе достаточно моего слова, то повторю еще раз — у тебя нет совершенно никаких оснований беспокоиться о здоровье Роды.

— Нужно сказать, я прекрасно понимаю, когда ты говоришь правду, а когда шутишь — ведь мы знаем друг друга, можно сказать, всю жизнь. — Эндрю сцепил руки в замок и опустил их на колени. Его лицо сделалось хмурым. — И сейчас мне, наверное, следует признаться: я был единственным, кто не понимал, что Рода рассчитывала выйти за меня замуж. Вполне возможно, что и в отношении ее здоровья я не проявил должной прозорливости. — Серые глаза взглянули на Кару. — Для тебя-то слова Джеймса не были откровением? — спросил он с улыбкой.

Кара кивнула. Ей захотелось встать с кресла, подойти к Эндрю и обнять его, но она понимала — его драгоценной гордости нанесли глубокую рану, и прояви она в данный момент сочувствие, это уязвит его еще сильнее. Джеймс, его замечательный друг, сделал все возможное, чтобы избавить ее от вторжения в их жизнь Роды Маккензи-Браун. Теперь уже ничто не могло помешать ей выйти замуж за Эндрю.

Чтобы как-то разрядить накалившуюся атмосферу, Джеймс спросил:

— Когда приезжает Мойра? Кажется, ждать осталось недолго.

— Да, совсем уже скоро, — подтвердила Кара.

По дороге в Дауэл Эндрю не проронил ни слова. Кара испытывала чувство неловкости и полной беспомощности. В такие минуты, как эта, когда он погружался в какие-то свои, непонятные ей мысли, между ними возникала глухая стена отчуждения.

Эндрю остановил машину на аллее и повернулся к Каре:

— Если ты хочешь венчаться в длинном белом платье, как нам советовал Дугал, и с букетом цветов в руках, то нет ничего невозможного.

Глядя в сторону, Кара покачала головой:

— Пожалуй, я соглашусь с Джеймсом. Важно не то, что на тебе надето, а то, что у тебя внутри. То, что ты чувствуешь.

— Джеймс иногда и вправду бывает разумным, — усмехнулся Эндрю. — Как, впрочем, и Дугал, хотя он вряд ли это понимает.

— О, я думаю, он очень хорошо все понимает, — серьезно сказала Кара. — Ведь он говорит весьма разумные вещи. И кроме того, этот малыш убежден, что мы, взрослые, не обладаем таким проницательным умом и тонкой интуицией, как он. И это, — карие глаза тепло взглянули на Эндрю, — вероятно, правда.

Эндрю перестал упоминать о Роде Маккензи-Браун, а Кара, естественно, не испытывала никакого желания поднимать эту тему. Она просто радовалась, что эта проблема наконец исчезла из ее жизни. Белокурая куколка с фарфоровым лицом растворилась в тумане прошлого. Оставался только Ангус Финли. От этого привидения избавиться будет посложнее, чем от призрака Роды, думала девушка.

День свадьбы был уже не за горами, и по мере его приближения усиливалось волнение Кары. Нестихающий интерес мальчиков к большому свадебному торту возрастал, можно сказать, с каждым часом.

— Вы разрежете его саблей? — спросил Дугал. Кара ласково рассмеялась.

— Торт разрезают саблей только тогда, когда женится военный, — объяснила она.

— Агнес сказала, что на свадьбе у ее сестры мальчик разрезал торт саблей, — разочарованно вздохнул Дугал.

— Думаю, мы разрежем его очень большим ножом, — успокоила его Кара. — У Агнес наверняка найдется подходящий.